The Kills (СИ)

— Ну Люцифер, — она молитвенно сложила руки. — Ну пожалуйста-пожалуйста. Чуть-чуть хаоса в твоей музыке.
Черт, дать кому-то копаться в твоей музыкальной библиотеке все равно, что доверить хирургу свое тело. Очень личное и опасное.
— Ладно, — согласие прозвучало прежде, чем я осознал, как до этого дошел. — Здесь синхронизация с телефоном. Вся музыка в Apple Music.
— Ура! — Уилсон радостно задергала головой и начала напевать себе под нос слова песни, совсем не попадая в такт.
Как я до этого докатился? Я ведь всегда очень трепетно относился к личным вещам, порядку в них. И ладно, будь дело только в вещах. Я чуть не предал свои принципы, взгляды на жизнь, чуть не сдался и не отступил от дела, заботясь о ее сохранности. Предложил ей переезд во Флориду, сам планируя уехать, лишь бы ее здесь нечему было держать.
Нет, в самом деле, блять. Ради нее я готов был поступиться принципами. Позволил себе минуту слабости, поддавшись чувствам.
Что сказал бы отец?
«Надеюсь, она того стоила, сын?»
«Ты меня разочаровал, сын?»
«Женись на ней, сын?»
Я похлопал себя по карману, с облегчением обнаружив там сигареты и зажигалку. Приоткрыл окно и закурил, выдыхая горький дым, тонкой струйкой текущий наружу, в такую же серую действительность.
Where is my mind?
Where is my mind?
Where is my mind?
Повторял вокалист как заведённый.
«Вот уж в самом деле. Где мой разум?»
Точно знаю одно: женщину, выбивающую тебя из седла, надо держать как можно ближе.
Кейт, жутко фальшивя, пела, театрально кривляясь, подвывая до смешного нелепо вместе с исполнителем. Снаружи проплывали ухоженные домики, мерцающие горящим в окнах теплым, желтоватым светом. Город просыпался, включаясь в размеренную тихую жизнь. Возможно, люди боятся, помнят о нависшей как остро заточенная гильотина опасности. Но никто не покажет своего страха, не даст слабину, открывающую уязвимость перед неизвестным монстром.
На обочине мелькнул дорожный указатель: «Чикаго 176 миль». Накатила липкая, тошнотворная тоска. Сейчас бы вывернуть руль, притопить газ в пол и умчаться прочь отсюда. Да только нихера это не изменит. Пустые фантазии — удел мечтателей.
Я доведу дело до логического конца. Поставлю жирную точку. Достигну цели. В один из дней действительно отправлюсь в сторону спокойной жизни. Буду расслабленно слушать музыку всю дорогу, Кейт начнет фальшиво петь, бороться со мной за то, какой трек включить следующим. Елозить на сиденье, постоянно спрашивая, сколько нам ещё ехать, пока я ругаюсь на очередного тошнящего в левой полосе придурка. Будем пить посредственный кофе на автозаправках и разминать затекшие мышцы. На одной из них Уилсон прихватит пачку чипсов, начнет есть их, кроша на сиденье и пол под моим возмущенным взглядом. Когда доест, завозится в поисках салфеток, отыщет их где-то на дне своей сумки и продемонстрирует мне чистые руки как доказательство. И все равно, по приезде домой я обнаружу маленький, жирный отпечаток пальца на поверхности бардачка. Воплощение сумбура теперь будет жить в моем доме. А перед самым въездом в город она задремлет, пропустив все самое интересное. Я сделаю музыку потише и разбужу ее, только когда заглушу двигатель на подъездной дорожке. Она сонно захлопает глазами, пригладит растрёпанные волосы и большими, круглыми глазищами уставится на наш дом.
— Люцифер!
Я вздрогнул, выныривая из размышлений, инстинктивно нажал тормоз, чуть не уронив сигарету.
— Светофор, — Кейт ошарашенно посмотрела на меня.
Дорога пуста. Опасности никакой. Здесь вообще трафика особого нет. Соблюдение правил это, конечно же, не отменяет. Машина остановилась на перекрестке прямо перед въездом на парковку магазина, занимающего отдельное, скорее всего специально построенное здание. Огромная стеклянная витрина с выставленными на ней товарами напоминала о жизни в большом городе.
Я поднял глаза наверх.
Красный сигнал укоризненно и предупреждающе смотрел на меня, пронзая осенний сумрак единственным ярким пятном на всем пути. С наступлением холодов красок вокруг почти не осталось. Дни напоминали кадры нуарного кино. Отсутствие цвета, черно-белый мир с красными вкраплениями. Светофор, лента, туфли… кровь.
 
— Ты чего? — Уилсон взволнованно посмотрела на меня и дымящуюся сигарету между пальцев.
— Все в порядке.
Я зажал сигарету в углу губ и с непринуждённым видом поехал прямо, как только загорелся зелёный.
Плюс столь маленьких городков — почти пустая парковка и ничтожно малое расстояние между объектами инфраструктуры.
В магазине было не очень многолюдно, хотя по факту это единственный продуктовый в городе. Хозяева, будучи монополистами и не будучи дураками, сделали его круглосуточным, а выбор довольно щедрым.
Я толкал перед собой небольшую тележку, в которую закидывал нужные мне продукты, то и дело замечая, как Кейт добавляет что-то своё.
— Помолись, чтобы у них был в наличии маскарпоне.
Она взглядом коршуна изучала содержимое холодильника.
— Никогда не думала заняться выпечкой профессионально?
— Думала, — Уилсон цапнула круглую банку и победно помахала ей в воздухе.
— Почему не попробовала? — я положил сыр в корзину.
— Это очень затратно, — в голубых глазах мелькнула тень сожаления. — Одно только оборудование и курсы стоят как крыло самолета. Мне такая роскошь не по карману.
— Понятно.
«Пора составлять список: "Занятия для Уилсон по возвращении в Чикаго"».
— Попробую найти савоярди. Если не будет, придется испечь самой.
Кейт осмотрела редких покупателей, поправила вязаный шарф нежно-голубого цвета, который намотала прямо поверх распущенных волос, чтобы скрыть засосы, и юркнула между полок. Я подошёл к стеллажу с соусами, принимаясь изучать ассортимент.
От тщательного выбора меня отвлёк недовольный голос, раздавшийся откуда-то сбоку.
— Это позор!
— Отец, перестань, — пререкался с ним более молодой.
Я весь обратился в слух.
— Ты портишь мою репутацию, — сердито шипел тот, что постарше. — Подрываешь авторитет в глазах города.
— Мы этот вопрос обсуждали, — молодой, в котором я узнал Джино, был подчёркнуто невозмутим. — Не желаю возвращаться к нему вновь.
— Горожане будут неоднозначного мнения, — голос наполнился визгливыми интонациями. — Нам такие мысли ни к чему, — добавил он уже тише.
— Тебя только и волнует, что мнение окружающих. Ты ведь пастор. Божий человек, — Джино не таил своего осуждения в сторону отца.
Такая рьяная защита своего статуса и авторитета не могла не привлечь мое внимание. Излишняя правильность в людях всегда настораживает и пугает. Никто не святой, даже священник. Я имел по жизни твердое убеждение, что грешки, пусть хоть самые мелкие, водятся за каждым.
— А ты мой сын и позоришь меня! Ты должен быть примером! — что-то громко звякнуло, пастор понизил голос. — Как это выглядит? Сын священника разливает алкоголь в местной цитадели блуда.
— Добрый день, — я обогнул стеллаж, являя себя святому семейству.
С Джино мы уже были знакомы. Он сжал челюсти и нахмурился на мое внезапное появление. Сегодня на нем были черные брюки и чёрное пальто, никоим образом не выделявшие его среди окружающих. Внешний вид парня казался странновато непривычным по сравнению с тем, что я видел в баре.
— Преподобный? — я обратился к его отцу и подал руку для приветствия.
— Гудси.
Пастор напустил на себя важности, протянул мне мозолистую широкую ладонь. Мы скрепили знакомство крепким рукопожатием.
«Священник, а руки как у рабочего».
Передо мной стоял мужчина лет пятидесяти, с лицом, изрытым глубокими морщинами, и неестественно белыми от седины волосами, почти доходящими до плеч. Крючковатый нос и густые, слегка седоватые брови, что утяжеляли и без того суровый взгляд холодных серых глаз. Между бровей залегли две заметные морщины, будто мужчина был вечно хмур. Губы изогнуты в легком презрении. Внешне он походил на самого обычного жителя, в распахнутом двубортном пальто цвета мокрого асфальта. Выдавала его только колоратка под воротником-стойкой обычной, черной рубашки.