Избавитель. Том 1 (СИ)
Травница нахмурилась, протиснулась мимо зевак, схватила ведро, в котором Стефни мыла картошку, и окатила Гареда водой. Корчиться он перестал, но прозреет только через несколько часов. Лиша не хотела довести его до смерти.
— Наши клятвы расторгнуты, — заявила она, — раз и навсегда. Я никогда не стану твоей женой, даже если мне придется умереть одинокой и сморщенной! Да я лучше за подземника выйду!
Гаред застонал. Не похоже было, что он услышал.
Лиша подошла к Марику, опустилась на колени и помогла ему сесть. Промокнула кровь чистым платком. Лицо вестника уже распухло и налилось синяками.
— Ну что, мы ему показали? — хохотнул Марик и поморщился от боли.
Лиша смочила платок самогоном, который Смитт варил в погребе. Марик аж задохнулся.
— Так тебе и надо. Мог бы уклониться от драки и должен был, даже если бы мог победить. Мне не нужна твоя защита, и если ты думаешь, что лучший способ завоевать сердце травницы — устроить драку, то у тебя не больше шансов, чем у городской шпаны.
— Он первый начал! — возразил Марик.
— Мастер Марик, вы меня разочаровали. Я думала, вестники умнее.
Марик опустил глаза.
— Отведите его в комнату у Смитта, — приказала Лиша зевакам, и те мгновенно повиновались. В Лесорубовой Лощине мало кто хотел ей перечить.
Травница повернулась к вестнику.
— Встанешь с кровати до завтрашнего утра — узнаю и устрою головомойку.
Марик слабо улыбнулся, и мужчины повели его прочь.
— Потрясающе! — выдохнула Мэйри, когда Лиша вернулась за своей корзинкой с травами.
— Ерунда. Надо было прекратить эти глупости, — отрезала Лиша.
— Ерунда? Двое мужчин сцепились как дикие звери, а ты остановила их горсточкой трав!
— Навредить травами легко. — Лиша удивилась, когда с ее губ сорвались слова Бруны. — Вылечить намного труднее.
* * *
Солнце давно перевалило за полдень, когда Лиша завершила обход и вернулась в хижину.
— Как там дети? — спросила Бруна, когда Лиша поставила корзинку.
Девушка улыбнулась. Для Бруны все жители Лесорубовой Лощины были ее детьми.
— Неплохо. — Она присела на низкий табурет рядом с креслом Бруны, чтобы древняя травница лучше слышала. — Суставы у Седого Йона болят, но душой он по-прежнему молод. Я дала ему свежую сладкую мазь. Смитт еще не встал с постели, но кашляет меньше. Думаю, худшее позади.
Она продолжила рассказывать об обходе. Старуха молча кивала. Бруна перебивала, если хотела что-то добавить, но в последнее время это случалось все реже.
— Это все? — спросила Бруна. — А как насчет утренней свары на рыночной площади, о которой мне рассказал малыш Кит?
— Идиотская выходка!
Бруна отмахнулась:
— Мальчишки есть мальчишки. Даже когда вырастают. Похоже, ты неплохо с ними справилась.
— Бруна, они могли поубивать друг друга!
— Пфф! Ты не первая хорошенькая мордашка, из-за которой дерутся мужчины. Хочешь верь, хочешь нет, но когда я была в твоем возрасте, из-за меня тоже переломали немало костей.
— Ты никогда не была в моем возрасте, — поддела ее Лиша. — Седой Йон говорит, что тебя звали каргой, когда он только учился ходить.
Бруна хмыкнула:
— Звали, звали. Но допрежь того у меня были такие же пышные и гладкие сиськи, как у тебя, и мужчины дрались, как подземники, чтобы их пососать.
Лиша пристально посмотрела на Бруну, пытаясь разглядеть под шелухой лет молодую женщину, но безуспешно. Даже с учетом преувеличений Бруне было никак не меньше сотни. Точный возраст она не называла и отговаривалась, будто перестала считать, разменяв век.
— В общем, лицо у Марика разнесло, но завтра он вполне может выступить в путь, — закончила Лиша.
— Ну и славно.
— Ты придумала, как вылечить мальца госпожи Джизелл?
— А что бы ты ей посоветовала?
— Понятия не имею.
— Неужели? Ну же, что бы ты посоветовала Джизелл на моем месте? Не притворяйся, будто не размышляла.
Лиша глубоко вдохнула.
— Думаю, чернокорень пошел мальчику не впрок, — ответила она. — Его надо отменить, кишки вскрыть и промыть. Разумеется, есть еще исходная болезнь. Жар и тошнота могут оказаться обычной простудой, но расширенные зрачки и рвота говорят о другом. Я бы предложила монастырник, лесные сережки и молотую гадючью кору с осторожным повышением дозы в течение хотя бы недели.
Бруна смерила ее долгим взглядом и кивнула:
— Собирай вещи и прощайся с друзьями. Ты сама посоветуешь это Джизелл.
Глава 14. Путь в Энджирс. 326 п. в
Эрни заглядывал в хижину Бруны ежедневно, не делая исключений. В Лощине было шесть метчиков: и у каждого — по подмастерью, но Эрни никому не доверял благополучие дочери. Маленький бумажник был лучшим метчиком в Лесорубовой Лощине, и все это знали.
Вестники часто привозили ему из дальних краев подарки для дочери — книги, травы, кружево ручной работы. Но Лиша ждала отца не из-за этого. Она крепче спала под защитой надежных отцовских меток, и видеть его счастливым в последние семь лет было лучше любого подарка. Разумеется, Элона и сейчас причиняла ему немало горя, но меньше, чем прежде.
И все же сегодня, глядя, как солнце ползет по небу, Лиша обнаружила, что боится визита отца. Ему будет нелегко пережить разлуку.
Как и ей. Она черпала силы в любви и поддержке Эрни, когда становилось особенно тяжело. Что ждет ее в Энджирсе без него? Без Бруны? Кто разглядит живого человека за передником с карманами?
Но как бы она ни боялась одиночества в Энджирсе, намного сильнее страшило то, что она, ступив в большой мир, уже никогда не захочет вернуться в Лесорубову Лощину.
Увидев на тропинке отца, Лиша осознала, что плачет. Она вытерла глаза, ослепительно улыбнулась и нервно разгладила юбки.
— Лиша! — Эрни распахнул объятия. Девушка с благодарностью упала в них, сознавая, что, возможно, больше никогда не прижмется к отцовской груди.
— Все в порядке? — спросил Эрни. — Я слышал, на рынке вышла заварушка.
В таком маленьком поселке, как Лесорубова Лощина, новости разлетались мгновенно.
— Ерунда, — ответила Лиша. — Я обо всем позаботилась.
— Ты заботишься обо всех. — Эрни стиснул дочь в объятиях. — Не представляю, как бы мы без тебя обошлись.
Тут Лиша разрыдалась.
— Тише, тише. — Эрни смахнул слезу с ее щеки. — Вытри глазки и пойдем в дом. Я проверю метки, и мы поговорим обо всем, что тебя беспокоит, за твоим чудесным рагу.
Лиша улыбнулась:
— Мама по-прежнему кормит тебя угольками?
— Либо еда еще бегает.
Лиша рассмеялась и принялась накрывать на стол, пока ее отец проверял метки.
* * *
— Я еду в Энджирс, — сообщила Лиша, когда миски опустели. — Буду учиться у бывшей ученицы Бруны.
Эрни помолчал.
— Понятно, — наконец сказал он. — Когда?
— Вместе с Мариком. Завтра.
Эрни покачал головой:
— Я не позволю своей дочери провести неделю в чистом поле наедине с вестником. Найму караван. Так безопаснее.
— Обещаю остерегаться демонов.
— Меня беспокоят не только подземники, — многозначительно произнес Эрни.
— Я в состоянии справиться с вестником Мариком, — заверила его Лиша.
— Отбиваться от мужчины глухой ночью — не то же, что разнимать драчунов на рыночной площади. Ослепить вестника — подписать себе смертный приговор. Всего пару недель, прошу тебя.
Лиша покачала головой:
— Я должна спасти больного ребенка.
— Тогда я поеду с тобой.
— Никуда ты не поедешь, Эрнал, — встряла Бруна. — Лиша должна справиться сама.
Эрни посмотрел старухе в глаза, но быстро опустил взгляд. Бруна превосходила силой воли любого жителя Лесорубовой Лощины. Вскоре Лиша выпроводила отца. Он не хотел уходить, она тоже не хотела расставаться, но небо уже переливалось закатными красками. Эрни и так придется поторопиться, чтобы добраться до дома вовремя.
— Надолго ты уезжаешь? — Эрни вцепился в перила крыльца и посмотрел в сторону Энджирса.
Лиша пожала плечами: