Избавитель. Том 1 (СИ)
— Это самый богатый и красивый город на свете. — Раген задрал рукав кольчуги и показал татуировку на предплечье: город между двух гор. — В Герцогских копях не переводятся соль, металл и уголь. Стены и крыши так густо покрыты метками, что демоны редко проверяют их на прочность. Когда солнце светит на стены Милна, даже горы стыдятся своего убожества.
— Я никогда не видел гор. — Арлен восторженно провел по татуировке пальцем. — Папа говорит, что это просто большие холмы.
— Видишь тот холм? — Раген указал на север от дороги.
Арлен кивнул:
— Это Хмельной холм. С него видно весь Брук!
— Ты знаешь, что такое «сто», Арлен? — спросил Раген.
Арлен снова кивнул:
— Десять пар рук.
— Так вот, даже самая маленькая гора больше ста ваших Хмельных холмов, поставленных друг на друга, а горы Милна не маленькие.
Арлен попытался представить подобную высоту.
— Наверное, они касаются неба.
— Некоторые даже выше, — похвастал Раген. — С вершины видно облака под ногами.
— Хотел бы я это увидеть!
— Можешь вступить в гильдию вестников, когда подрастешь, — предложил Раген.
Арлен покачал головой.
— Папа говорит, что те, кто уезжает, — предатели, — сказал он. — И сплевывает под ноги.
— Твой отец понятия не имеет, о чем судит, — отрезал Раген. — Плюй не плюй, а без вестников погибнут даже Свободные города.
— Разве Свободные города не в безопасности? — удивился Арлен.
— Никто не в безопасности, Арлен. По-настоящему — никто. В Милне больше людей, чем в Тиббетс-Бруке, и они проще относятся к смерти, но подземники каждый год наносят тяжелый урон.
— А сколько людей в Милне? — спросил Арлен. — У нас в Тиббетс-Бруке — девять сотен, и в Солнечном Выгоне, что дальше по дороге, почти столько же.
— У нас в Милне больше тридцати тысяч жителей, — с гордостью ответил Раген.
Арлен недоуменно посмотрел на него.
— Тысяча — это десять сотен, — пояснил вестник.
Арлен на мгновение задумался и покачал головой:
— Но в мире нет столько людей!
— Есть, и намного больше, — возразил Раген. — Мир велик для тех, кто не боится бросить вызов темноте.
Арлен не ответил, и некоторое время они ехали в тишине.
* * *
Часа через полтора повозка докатилась до Торга. В Торге, центре Брука, было несколько дюжин меченых деревянных домов тех, кому не надо гнуть спину на пашне или рисовом поле, ловить рыбу или рубить лес. Здесь можно было найти портного и пекаря, кузнеца, бондаря и прочих ремесленников.
В центре общины находилась площадь, где собирались люди и стояло самое большое здание в Бруке — лавка. В просторной передней комнате располагались столы и барная стойка, в еще более просторной задней комнате — кладовая, а внизу — подвал, в котором хранились почти все ценности Брука.
Кухней заправляли дочери Хряка, Дэзи и Кэтрин. Сытный обед стоил два кредита, но Сильви называла старого Хряка мошенником, так как за два кредита можно купить сырого зерна на неделю. И все же многие неженатые мужчины платили непомерную цену — не только за еду. Дэзи была глуповата, Кэтрин — толста, но дядя Чоли поговаривал, что тот, кто женится на одной из них, будет как сыр в масле кататься.
Все жители Брука несли Хряку плоды своего труда — кукурузу, мясо и мех, горшки и ткань, мебель и инструменты. Хряк пересчитывал добычу и выдавал кредиты, которые принимали в его лавке.
Продавал Хряк намного дороже, чем покупал. Даже Арлен знал цифры достаточно хорошо, чтобы это понимать. Люди не раз крепко спорили с Хряком о цене, но он твердо стоял на своем. Почти все ненавидели Хряка, но и нуждались в нем и потому сдували с него пылинки и распахивали перед ним двери, а не плевали ему вслед.
Остальные жители Брука трудились от зари до темна и едва сводили концы с концами, но у Хряка и его дочерей были розовые щеки, круглые животы и чистая новая одежда. Арлену же приходилось кутаться в коврик, когда мать затевала стирку.
Раген и Арлен привязали мулов перед лавкой и вошли внутрь. В баре никого не было. Обычно в пивной вкусно пахло жареным салом, но сегодня на кухне, похоже, ничего не готовили.
Арлен первым подбежал к барной стойке. Руско захватил из Свободных городов бронзовый колокольчик. Арлен его обожал. Мальчик стукнул по нему ладонью и расплылся в улыбке, услышав чистый звон.
В задней комнате раздался глухой шум, и из-за занавески за барной стойкой вышел Руско. Он был здоровяком, еще крепким и статным в свои шестьдесят, но над поясом нависало мягкое брюхо, а седые волосы над морщинистым лбом поредели. На Руско были легкие брюки, кожаные туфли и чистая белая рубашка из хлопка. Закатанные рукава обнажали мясистые предплечья. На белом фартуке — ни пятнышка, как и всегда.
— Арлен Тюк. — Он терпеливо улыбнулся при виде мальчика. — Пришел поиграть с колокольчиком или по делу?
— Это я пришел по делу. — Раген выступил вперед. — Ты Руско Хряк?
— Просто Руско, — ответил лавочник. — Городские за глаза зовут меня Хряком. В чужих руках кусок больше кажется.
— Опять, — пробормотал Раген.
— Что-что? — не понял Руско.
— Опять меня подвел путевой дневник Грега. Сегодня утром я назвал Селию Пустоцветом.
— Ха! — засмеялся Руско. — Неужели? За это стоит выпить. Как, говоришь, тебя зовут?
— Раген. — Вестник бросил на пол тяжелую сумку и сел за барную стойку.
Руско вынул пробку из бочонка и сдернул с крюка деревянную кружку. Эль был густым, медовым, с шапкой белой пены. Руско налил Рагену и себе. Взглянул на Арлена и наполнил ему кружку поменьше.
— Иди за стол и не мешай взрослым разговаривать, — велел он. — И не проболтайся матери, что я налил тебе выпить, если не хочешь неприятностей.
Арлен просиял и убежал с добычей, пока Руско не передумал. Мальчик пробовал эль из отцовской кружки по праздникам, но целой разжился впервые.
— Я уж начал бояться, что никто не приедет, — сказал Руско Рагену.
— Грег подхватил простуду перед самым отъездом прошлой осенью. — Раген припал к кружке. — Травница посоветовала отложить путешествие, но наступила зима, и Грегу становилось все хуже. Перед смертью он попросил меня забрать его маршрут, пока гильдия не найдет нового вестника. Мне все равно надо было вести караван с солью в Энджирс, так что я добавил лишнюю телегу и завернул к вам перед возвращением на север.
Руско забрал его кружку и наполнил снова.
— За Грега, — сказал он, — доброго вестника, который торговался как проклятый.
Раген кивнул. Мужчины чокнулись и выпили.
— Еще? — спросил Руско, когда Раген стукнул кружкой по стойке.
— Грег писал в дневнике, что ты тоже торгуешься как проклятый, — заметил Раген, — и попытаешься меня напоить.
Руско засмеялся и налил по новой:
— Как ударим по рукам, не пить тебе за счет заведения.
Он протянул кружку Рагену, сам же был ни в одном глазу.
— Пить, если хочешь, чтобы твоя почта добралась до Милна, — ухмыльнулся Раген и взял кружку.
— Смотрю, с тобой сладить не проще, чем с Грегом, — проворчал Руско, наливая себе эля. Пена полилась через край. — Будем оба торговаться навеселе.
Они засмеялись и снова чокнулись.
— Что нового в Свободных городах? — осведомился Руско. — Красийцы по-прежнему ищут гибели?
Раген пожал плечами:
— Судя по всему. Я перестал ездить в Красию несколько лет назад, когда женился. Слишком далеко и слишком опасно.
— А не потому, что они заворачивают своих женщин в одеяла? — спросил Руско.
Раген засмеялся:
— И потому тоже, но в основном из-за того, что они считают всех северян, даже вестников, трусами, раз мы не ищем приключений по ночам.
— Может, им бы меньше хотелось сражаться, если бы они больше смотрели на своих женщин, — пробормотал Руско. — А Энджирс и Милн? Герцоги продолжают цапаться?
— Как обычно, — ответил Раген. — Юкору нужно энджирское дерево для плавильных цехов и зерно для людей. Райнбеку нужен милнский металл и соль. Им приходится торговать, чтобы выжить, но они только и делают, что пытаются друг друга надуть, особенно если груз пропал по пути. Прошлым летом демоны напали на караван со сталью и солью. Убили возчиков, но товары не тронули. Райнбек забрал добро и отказался платить, — мол, что упало, то пропало.