Дела любовные (СИ)
— Мия! Ты меня когда-нибудь с ума сведешь! — Не выдержал вконец Лео, когда я уж совсем над ним нависла. — Ладно, слушай: к тем туфелькам, что ты мне показала прекрасно подойдет то платье…ну, помнишь? В магазинчике Мадам Гукке… Да. Это. Оно синего оттенка, с вышивкой по подолу и меховой тесьмой и, поэтому, думаю, будет элегантно сочетаться с твоей голубенькой шубкой и теми кожаными сапожками, что ты решила надеть. Так… Шляпка. Ну, ты знаешь, на горностаевом меху, тоже голубенькая, с экзотическим рисунком. Да так. Какая ты красавица! Лучше подчеркнуть разрез глаз, и немного провести кисточкой вот так… Да. Просто замечательно! Никакой укладки! Естественность — вот путь к сердцу мужчины!
— А я думала, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок…
— Не язви! Нашлась тут думальщица… «Что», как разговаривать? Со мной же разговаривать ты не боишься! Ах, это всего лишь жалкий я… Ну ясно. А слушать советы жалкого меня тебе не стыдно? Ах, выбора нет?.. Хек! Уж потерпи, пожалуйста! Не бойся. Не запинайся. Вдумывайся в слова. Следи за своей речью. Неуверенность не приветствуется. Ты должна четко знать то, о чем собираешься рассказывать, ненужные темы отметай сразу. Хвали его почаще, но не льсти и не завирайся — фальшь он почувствует. Знай, как отвечать на комплименты — лучше своди все в шутку. Красней… если еще не забыла как. Помни — это он пригласил тебя, это он раб, он склонился перед тобою, а не ты ему должна. Ты — Королева, ты правишь бал, ты стоишь над ним, а он обязан поцеловать тебе ножку. Примерь на голову корону, позови пажей придержать твой шлейф и иди, черт, девчонка, ты невозможна!
Он плюхнулся в кресло, насколько он вообще был способен сделать что-то небрежно и угрюмо ткнулся носом в оглавление. Опять из-за меня потерял место! Я пожала плечами, и, плавно покачивая бедрами, направилась к зеркалу, представляя себя разодетую в шикарный горностаевый мех, усыпанный брильянтами и стразами. На голове своей я видела корону — маленькую диадемку, выписанную сапфирами и голубой бирюзой, в руке сжимала невидимый скипетр. Я покрутилась перед зеркалом, поскалилась своему отражению и окликнула Лео:
— Ну? И что ты думаешь?
Он оценивающе оглядел меня и многозначительно крякнул.
— Надеюсь, что это значит «отпад». — Вздохнула я. — Я не знаю, Лео… Сегодня вечером такой праздник для меня, а я себя чувствую так, словно готовлюсь к прыжку через пропасть без страховки. Ладони потеют, в голове шумок, живот закручивается спиралью… Мне так страшно…
— Тебе нечего бояться, малышка. Ты прекрасна, ты уверенна (хм… ну почти) в себе… Тебе ведь очень хочется его увидеть?
Я закивала так часто, что даже шея заболела. Он звонко расхохотался, и от его смеха на душе потеплело. Я вновь повернулась к зеркалу, так и эдак перекручиваясь на месте. То мне казалось, что подол слишком низко, то, наоборот, слишком высоко… А вдруг ему не понравиться сочетание сапфиров на шее и брильянтов в волосах? Мамочки! Я не хочу никуда идти!
— Надо. — наставительно заметил Лео, выныривая из-за моего плеча. В зеркале он отражался только по своему желанию, а сегодня отражаться он не хотел, и поэтому казалось, что мое платье собирается в складки и вновь распускается само по себе. Он причесал мои волосы, еще раз заставил раздеться, опять что-то подправил — какую-то рюшу — потом опять похимичил над моей нелицеприятной рожицей, вновь расчесал… Я кружилась по комнате, а его руки мелькали с угрожающей быстротой — то там, то тут, то опять там… Он везде видел несовершенство, неточность, сбой и спешил исправить их тут же. Я напоминала себе куклу, которую настырная хозяйка переодевает десять раз за вечер, кормит с ложечки, укладывает спать, дергает, а потом бросает голую и избитую на полу, да еще и наступает на нее ногой. Я с ревом вырвалась из цепких рук Лео и отбежала в угол.
— Мия…
— Не подходи… Я буду защищаться!
— Я и не собирался тебя трогать! Просто хотел предложить посмотреться в зеркало.
Я, гневно сопя и топая, прошагала на середину комнаты. Он оторвал от пола зеркало по виду весящее как минимум 200 килограммов и, совершенно не напрягаясь, поднес его ко мне.
Я, скорчив брезгливую рожицу, подняла глаза и… оторопела. Из зеркала на меня щюрилась высокомерная дама, привлеченная к голубым тонам, чье лицо было подобно кусочку мрамора — белоснежное, с резкими чертами, огромными глазами и нежно-красными губками. Я ахнула, дотронулась до губ, до носа, прикоснулась к щеке, все еще не веря, что надменная красавица из зазеркалья — я. Лео злорадно улыбался. Он-то уж, конечно, не удивился.
— Ну как? Нравиться?
— Что… что ты сделал со мной?
— А что? — Он, немного удивленный моей реакцией, вскинул соболиные брови.
— Ты… ты превратил меня в глупую куколку, такую, каких тысячи… такую, на которую все будут смотреть, как на неживую игрушку, которой будут любоваться, восторгаться, не замечая в ней человека! Ох… Я красива, Лео, но… мне кажется даже слишком. Может мне немного убрать гламура? Стереть что-то, оторвать? А то я сама себя пугаю…
— Мия, — В голосе моего наставника сквозило раздражение. — Ты просила меня помочь — я это сделал. Разве нет? Или ты не прекрасна? Ты не сверкаешь, как королева? Ты не… — Он зарычал. Пару раз вздохнул, мотнул головой, тяжело выдохнул. Продолжил уже тише: — Я тебя не понимаю. Ты так стремишься к красоте, способна восторгаться людьми, изучать их как картины, анализировать, но вот привыкнуть к себе, как к одной из них ты не в состоянии! Ты такая странная смертная! И вообще — я устал. Я сделал все, что мог; не нравиться тебе — уничтожь. Я тебе в этом не советчик.
Зеркало грохнуло об пол — он опустил руки. Гневно взмахнул рукой, как бы показывая, что разговор окончен, и я могу выметаться. Я даже не успела обидеться, как он исчез — просто сноп искр и… нет.
Королева без поданных… Я стояла одна в нашей огромной полу пустой гостиной, разряженная, как статуэтка Синти и роняла на подол глупые слезы. А почему я плачу? Ну не потому же, что Лео признал во мне красавицу! Должно быть что-то еще! Но вот что? Глупость какая!
* * *Намеченная площадка у кафе «Георгин» было полна народу. Старики, дети, молодожены — кого тут только не было! Я осторожно протолкалась сквозь толпу, нашла себе выгодное местечко у ограды, откуда довольно хорошо просматривались окрестности и заняла, так сказать, боевую позицию. Как бы я хотела продлить момент расставания, просто подышать свежим воздухом, а не краснеть и белеть перед будущим кавалером. Но…увы.
— Мия? Вы все же пришли. Вы очаровательны.
Я резко обернулась. Он стоял за моей спиной, приветливо улыбался, приятный на вид и на вкус. Коричневый пиджак, темно-красный галстук, мокасины… Хорош. Очень хорош. Конечно, Лео одевается… Нет! Я зажмурилась.
— М… Мия? Я что-то не то сказал? — Его голос звучал напряженно. Я представила, как это выглядит со стороны и, распахнув глаза, самым будничным тоном произнесла:
— Все в порядке… Нек. Просто в последнее время мальчишки нашего двора очень полюбили бросаться снежкам и… просто привычка. Не обращайте внимания.
Он радостно улыбнулся. Я тоже не смогла сдержать улыбку.
— Можно? — Он предложил руку и, подхватив меня под локоток, бойко прошагал к главному входу. Нас на секунду задержали швейцары, но, взглянув в глаза Нека, пропустили безропотно.
Я оказалась в огромном продолговатом зале, искусно обставленном красным деревом и украшенном тонкой лепниной ювелирной работы. Основную тему ресторана представляли ангелы. Маленькие пузатые юнцы в кружевных передничках, поигрывающих на рукоятках луков, мускулистые красивые дивы с арфами и прекрасные боги с Рогами Изобилия. Все — от салфетниц до абажуров — было представлено в херувимах. Маленькие ангелочки, вытесанные на вилках, ангелы, поющие нежные баллады с красочно расписанных тарелок, ласковый божественный свет, льющийся с потолка… Музыканты распевали гимны, перебирая струны арф и домр, официанты шефствовали по залу, облаченные в тоги… Мне даже как-то не по себе стало.