Медиум

Неожиданно выступил Лулли:
– Странная особа.
– Да? Что такое? – ангельским голоском поинтересовалась секретарша.
– Не заметила? Портфель маленький, однако тяжёлый. А в нём пистолет. Но из портфеля доставать ствол замучаешься. Зачем вообще сорокалетней тётке оружие?
– Ты такой наблюдательный!
Секретарша тихо торжествовала.
Сеанс психометрии
Джек встретил Танишу в дверях, приветствуя, поцеловал руку, но в нём чувствовалась какая-то отстранённость. Любая женщина хорошо улавливает такие оттенки отношений, а потому посетительница решила чуть позже спросить о причине некого охлаждения, но первым делом потребовала решить рабочий вопрос:
– Джекки! Я принесла полицейскую фотографию из картотеки. Тебе она чем-нибудь поможет?
– Нет. Даже не показывай. Она лежала в картотеке среди кучи других фотокарточек. На ней нет эманации хозяина, они растворились и спеклись в единое целое с эманациями других фото. Есть более бесполезные вещи для определения, но таких немного.
– Жаль. Тогда остаётся только то, что нашлось в хранилище улик. Я забрала из коробки вещи, которые когда-то были изъяты при аресте, но так как задержанный сбежал из-под стражи, они осталось в отделении, а затем были переправлены на склад.
– Давай посмотрим.
– Вот! Тут немного.
Из портфеля на стол были выложены дешёвенькие часы на заскорузлом от времени ремешке, бумажник без денег, но с женской фотографией, связка ключей и очечник с солнечными очками. Медиум по очереди брал вещи в руки, прислушивался к себе и откладывал в сторону. Затем вынес вердикт:
– По большей части мусор. Фотография вообще никак не связана с владельцем бумажника. Очки владелец почти не носил. А вот с ключами и очечником можно пробовать работать. Кое-какие шансы есть.
Нельсон сел в своё кресло, прикрыл глаза и задумчиво потеребил пальцами футляр для очков.
– Владельца знакомые обычно звали Арапчик, – вдруг заявил он. – Аферист, мошенник и фармазоншик. Умер довольно давно, точно больше десяти лет назад. Внутри очечника под подкладкой что-то написано. Что – не вижу. Когда расклеите, сами посмотрите.
– А как ты смог узнать, что там что-то написано?
– Надпись была важна для владельца. Погоди с вопросами, настрой собьёшь. Давай сначала разберёмся с ключами.
Вновь закрытые глаза и перебирание пальцами. Вновь вынесенный вердикт:
– Этот ключ от его берлоги. Такое определение больше всего подходит месту, где он отлёживался, когда был ранен, скрывался после неудачных дел и, главное, считал своим настоящим домом.
– А какой адрес?
– Таниша! У тебя совесть есть? Скажи спасибо, что вообще смог что-то определить! Кроме того, я не читаю телефонный справочник, а получаю ощущения. Нет адресов, лишь иногда случаются видения. Изредка могу увидеть дом, но крайне редко адресную табличку на нём. Да ты и сама про свой же дом едва ли сможешь вспомнить большинство деталей. Словом, я иссяк. Сделал, что мог. Дальше сами.
– Ну хоть причину смерти сможешь сказать?
– Хм… Причина… – Медиум вновь закрыл глаза и стал перебирать предметы, рассуждая вслух. – Не похоже на естественную смерть… Но и на убийство не тянет. Не болезнь. Несчастный случай? Вот это вполне возможно. Падение с большой высоты, мгновение ужаса, удар и… ничего. Кстати, покойника не похоронили должным образом. Просто спрятали тело и забыли о нём. Теперь точно всё, больше не спрашивай. Давай выпьем чаю.
Шона принесла уже заваренный чай, поставила вазочку с печеньем и вышла, ещё раз убедившись, что претенденток на её место не намечается.
– Джекки, спасибо! – ласково улыбаясь, поблагодарила Таниша. – Ты мне немного помог. Я понимаю, сделал, что сумел. Благодарю тебя сильно-сильно. Кстати, с мужем мы уже развелись, так что, если хочешь, то сегодня могу остаться у тебя на ночь.
– Таша, дорогая! Ты не смотрела недавний спектакль в оперетке? Там ещё такие забавные куплеты пели: «Советам мудрости внимая, я рассудил без дальних слов: прощай, вино – в начале мая, а в октябре – прощай, любовь!»
 
– При чём здесь песенка?
– Понимаешь… Это нормальный подход к жизни: нельзя мешать разные дела в единое целое. Ничего хорошего из такого не выходит. Ты мне нравишься… Больше скажу: я без ума от тебя! Но никогда не смешиваю работу с личной жизнью. Раз я пригодился тебе в своём профессиональном качестве, то мы не можем быть вместе. Дело не в тебе, дело во мне и в моём профессиональном кодексе.
– Не ожидала, Джек! То есть ты, как врач, не спишь со своими пациентками?
Таниша не подала вид, что расстроена, но не скрыла, что оскорблена таким отношением.
Деловой разговор
Почти сразу после ухода Геар появился Джордани Витторио – мистер Три Пистолета, как называет его Лулли. Уже привычно оба телохранителя остались дожидаться на улице. Деловой человек прошёл прямо в кабинет и с порога заявил:
– А я кое-что знаю про дамочку, которая была тут до меня! Она из полиции! – Из кармана вынута бумажка и с горячностью спрошено: – Джек, вы хоть догадываетесь, в каком отделе она числится?
– Нет, не догадываюсь. Знаю точно: отдел по борьбе с организованной преступностью. Почти пять лет работала под прикрытием в группе, занимающейся слежкой за домом Вилли Брасса. Сейчас подразделение расформировано, женщина перестала скрывать, что является офицером полиции. Ну и несколько менее существенных мелочей: год рождения, незамужняя, детей нет, успешно продвигается по служебной лестнице, чему способствуют родственные отношения с одним из членов команды мэра.
Из ящика стола был вытащен и просмотрен лист с напечатанным на машинке текстом.
– Вроде ничего существенного больше нет. Интересующего меня, во всяком случае.
– Не ожидал! Это вам тоже ваши покойники напели?
– Нет. Я, как и многие, пользуюсь услугами детективных агентств. Иногда, когда я вижу какое-то несоответствие, мне хочется больше узнать про человека, с которым имею дело.
– Да, Джек! Вы уели меня. Прихожу раскрыть глаза простаку, а, оказывается, ему давно всё известно. Но зачем тогда с ней ведёте дела?
– А почему бы и нет? Я не моралист. Извините, однако напомню, что и с вами веду дела. Это бы многие, не только полицейские, осудили. Пока мне не делают гадостей, считаю возможным общение. Хотя, буду честен, кое-какие меры предосторожности предпринимаю.
– Думаете, и против меня тоже сможете что-то сделать?
– Если говорить совсем начистоту, то вы и сами знаете свои слабости. Мне ваши дела безразличны, впрочем, как и полицейские заботы. Пока меня не задевают, я сижу в стороне от ваших разборок и занимаюсь своим делом.
– Давайте баш на баш: вы мне говорите, что хотела выяснить у вас полиция, а я рассказываю, что вокруг вас крутится. Начну первым, в качестве аванса. Страховщики разглядывают вашу жизнь под микроскопом. Всю! С рождения до сегодняшнего дня.
– Спасибо. Я уже в курсе. Мне сразу рассказали о людях, выясняющих мои кулинарные пристрастия. В университете тоже были какие-то шевеления. Знаете, Джордани? Не они первые. Раз лет в десять меня кто-то хочет взять на службу, а для того пытается купить, подвести женщину, подставить под уголовное дело или найти, чем можно было бы шантажировать.
– И как? Успешно?
– Раз я сижу здесь и разговариваю с вами, то им это не очень удавалось. У меня много денег, прекрасные адвокаты и незапятнанная репутация. И еще: человека моей профессии даже смертью нельзя запугать. Я точно знаю, что все мы умрём – кто чуть раньше, кто немного позже. А потому зачем переживать? Знаете, как студенты-медики шутят? «Жизнь – это венерическое заболевание с неизбежным летальным исходом».
– Так-то оно так, но лично мне пожить ещё хочется.
– Ну и живите! Разве вам кто-то запрещает?
– Мне хочется жить хорошо. Вы, небось, деньги унаследовали?
– Не буду отрицать, но потом и сам заработал.
– Вот! А у меня не было богатенького папеньки или дядюшки. Я сам смог набрать начальный капитал. Думаете, это просто?