Медиум

– Думаешь, вспомнят?
– Точно вспомнят. Женщины таких лет редко бьют себе татушки.
– Тут ты прав. Поспрашиваем.
– Третье дело. Мелочь, но хочу проверить ради интереса. Таниша Геар. Возраст немного больше тридцати. Служит в полиции. Хочу прокачать её на косвенных, выясни, замужем ли она? То есть она живёт с мужем, но оформлен ли брак формально? По всем правилам? Или это простое сожительство, без брачного договора.
– Есть у меня знакомый в архиве мэрии, посмотрит. Но, наверное, лучше поискать контакт в отделе кадров управления полиции.
– Это ты у нас держишь сыскное агентство, вот и думай, как нужно действовать. Последнее: имеется некий сутенёр Джузеппе. По нему вопрос: к кому он ходит исповедоваться? Если к патеру Бенедикту, то сразу отбей телеграмму.
– Решу вопрос. Сам-то как? Не отпускают тебя в отставку с твоей секретной службы?
Ближе к вечеру Джейкоб Нонсбер вернулся в ресторан. После «Зоркого глаза» он посетил с полдюжины других заведений, а из одного из них даже вышел, нагруженный футляром. Знающие люди, только взглянув на очертания и размер, сразу скажут, что в нём хранится не обычная скрипка, она меньше, и не виола, та больше, а более редкий альт. С таким дополнением Джейкоб стал ещё больше похож на уличного музыканта, бедного, но достойного.
Когда стало смеркаться, из дверей заведения вышел Джек Нельсон в привычном чёрном костюме. Прогуливаясь неторопливым шагом, он направился к себе домой. Правда, без музыкального инструмента. Альт ему обещали доставить завтра посыльным. Ведь действительно странная была бы картина – медиум, тащащий на себе футляр. Многие бы удивились и стали прикидывать: зачем человеку скрипка? И что он собирается с ней делать?
Джузеппе
С самого утра, ко времени прихода Нельсона в контору, заявился Джузеппе. Он носил тот же модный костюм, ту же причёску, столь же начищенные ботинки, но выглядел как-то иначе. Спокойнее, умиротворённее. В глазах погас настороженный блеск, жесты стали плавней, в них пропала нервная порывистость. Уход с работы явно пошёл человеку на пользу.
Причина визита оказалась прозаической: бывший сутенёр покинул улицы квартала, а потому позвать его через ночных бабочек стало затруднительным, вот он и принёс номер телефона для связи.
Мистер Нельсон сразу принял посетителя и удовлетворённо заявил:
– А я уже думал, как вас найти. Вы полностью закончили свою деятельность?
– Да, мистер Нельсон. Я и пара моих самых лучших кисок решили сменить род занятий. У меня вопрос: я могу их взять с собой в паломничество по тем местам?
– А почему бы и нет? Не думаю, что они смогут стать медиумами, но помочь в чём-нибудь – вполне. Кстати, именно для путешествия я вам приготовил подарок. Вы играете на скрипке?
– Признаться, нет. Как-то не сподобился.
– Зря! Когда на тебя бежит десяток молодчиков с железяками в руках, то самое лучшее – сыграть им пару гамм. Действует ошеломляюще. Жаль, во время моего похода такого в отряде не случилось. Мне тут доставили прекрасный альт. Дарю его вам! Откройте футляр.
Повинуясь указующему жесту, недоумевающий Джузеппе подошёл к лежащему на боковом столе альту и откинул крышку. Блестящее лаком дерево деки, золотистые струны, чёрный гриф наверняка прельстили бы музыканта, но не удивлённого сутенёра.
– Достаньте его из футляра.
Неожиданно легко вынутый якобы музыкальный инструмент оказался муляжом и маскировочной крышкой, за которой скрывалось совсем иное содержимое.
– Пистолет-пулемёт системы Джонсона, – представил Нельсон не менее красивое, чем любая скрипка, оружие. – Индивидуальное исполнение. Установлен компенсатор и деревянные части из чёрного ореха. Два запасных барабанных магазина и по два коробчатых на двадцать и тридцать патронов. Тяжеловат, чуть меньше пяти килограммов без зарядов, зато вес компенсирует отдачу. Я советую вам научиться играть на этой музыке.
Какой мужчина устоит перед оружием? Тем более перед таким! В каждой детали чувствовалась мощь. Джузеппе рассыпался в благодарностях.
 
– Благодаря билету первого класса и простой маскировке у вас не будет проблем с провозом «джонни-гана». Богатых пассажиров даже таможня проверяет очень поверхностно. В некоторых местах из тех, где будет проходить ваш путь, центральная власть слаба. Потому лучше надеяться на себя и подстраховаться.
– Я вам крайне благодарен! Моё уважение к вам не имеет границ.
– Полно вам, Джузеппе! Будете благодарить, когда вернётесь.
– Нет! Вы такой человек! Я бы назвал вас доном, но «дон Нельсон» совсем не звучит.
– Вернитесь, и мы поговорим с вами на эту тему предметно. Мне нужен помощник, а не просто ученик. Ваши… скажем… подруги. Они надёжны? Не предадут вас? Не постараются ограбить? Или сделать ещё чего-нибудь в том же духе?
– Девочки не знают про мои планы. Им и всем остальным говорю, что хочу отправиться в Старый Свет навестить родные места. Про паломничество они пока не подозревают. Про вас – тоже. Я верю этим кискам больше, чем остальным. Я могу доверить им свою жизнь, но не деньги. На приличной сумме их честность сдохнет. Они шлюхи, чего вы хотите? Но я знаю недостатки своих женщин, а потому смогу их контролировать.
– Надеюсь на вас. Мне бы не хотелось потерять возможного ученика из-за его просчёта.
– Такого не случится, я вам обещаю. Ещё одно, мистер Нельсон. По поводу трупов, найденных в переулке…
– Да? Что такое?
– Кто только ни расспрашивал про них моих кисок и меня! Но ваше алиби неоспоримо. Всех моих девочек, включая тех, кто мог сказать что-то особенное, выгнали из этого квартала. По опыту, максимум через пару недель они вообще ничего толкового не вспомнят про тот вечер. Однако вопрос в другом. На соседней улице стояла машина той троицы. Я её отогнал в надёжное место. Автомобиль никто не свяжет с покойниками. К тому же его сразу перегнали в другой город для продажи. Но в багажном отделении нашёлся блокнот частного детектива с черновыми заметками о расследовании заданного вами вопроса.
– Я сразу заподозрил Джуэрса в излишней жадности. Немного корысти – это хорошо. Жажда наживы заставляет человека суетиться, думать, действовать, работать. Но когда тебе платят в десять раз больше необходимого, то ожидают, что ты хотя бы будешь держать язык за зубами. Вслед за Марком Туллием Цицероном вскричу: «О времена! О нравы!» Что касается блокнота, там нет ничего важного ни для меня, ни для кого другого. Сожгите его, Джузеппе. И знайте, что малая значимость заметок не умаляет моей благодарности вам.
– Что вы, мистер Нельсон! О какой благодарности вы ведёте речь! Это лишь небольшой знак внимания. Если потребуется что-то более серьёзное, например, сыграть для кого-нибудь пару гамм на скрипке, я тоже готов. Хотя… не будем вспоминать покойников в переулке… мне и самому понятно, что для вас и это мелочь.
– Не надо скромничать. Мы оба понимаем, что из мелочей состоит человеческая жизнь. И что люди показывают себя именно в мелочах.
– Благодарю вас за такие слова. И последнее. Ко мне пришла одна информация, прямо вас не касающаяся, но, возможно, вам будет любопытно её услышать. У меня есть коллега по работе. Не то чтобы приятель, но вполне нормальный человек, если не смотреть на то, что он мулат. Сошлись мы на том, что некоторые мои постоянные клиенты, под настроение, желают окунуться в чернила, а в квартале у Марселя, так зовут коллегу, среди цветных имеются богатенькие заказчики, любящие полакомиться беленьким мясцом. Девочки не против заработать вдвое, а то и втрое против обычной ставки. А кто мы такие, чтобы читать им мораль и рассказывать о сегрегации? Вы меня не осуждаете?
– Будем честны: когда-то, очень давно, я был молод и не обращал внимания на расу своих подружек. Кроме того, я родился в Старом Свете, а там на цвет кожи обращают много меньше внимания, чем здесь.
– Как хорошо, что вы меня понимаете. Пока ожидали девочек от клиента, делать было нечего, и мы болтали. Марсель знает много того, что не знают белые: Вуду, зомби и всё такое прочее. У меня тоже есть о чём рассказать. Словом, раз я ушёл с улицы, то решил сообщить об этом коллеге и передать ему некоторые контакты. Мне оно несложно, а ему сильно пригодится. Вчера мы встретились и немного посидели. Есть такие места, где собираются вместе и чёрные, и белые. Там даже в оркестре тех и других поровну.