Измену не прощают (СИ)

— Ты шутишь? Хочешь, чтобы про нас говорили, что мы спим?
Безразлично пожимает плечами.
— Можем объявить всем, что у нас общий ребенок.
— Нет! — восклицаю. — Не вздумай.
— Как скажешь. Но мне все равно, что про нас говорят. Отношения с коллегами по работе не запрещены правилами компании, а на мнение людей мне по фиг.
«Отношения» — слишком громкое слово для нас со Стасом, но я решаю не акцентировать на этом. В командировке я много думала о том, что между нами происходит. Так и не разобралась. Совершенно точно я не считаю, что у нас свободные отношения или секс без обязательств. Я таким не занимаюсь. Но в то же время я не могу сказать, что воссоединилась со Стасом, что мы снова вместе, что мы снова пара.
Его измена все еще стоит у меня перед глазами, я не простила Стаса, даже зная подробности случившегося. Понимаю, что он сам сильно пострадал, но ничего не могу с собой поделать. Картина из отеля пять лет назад намертво засела в моей голове, я не могу ее выбросить. И простить Стаса за то, что не сбросил с себя проститутку, тоже не могу. Если бы я тогда не вошла, он довёл бы с ней дело до конца.
От этой мысли внутри все переворачивается, а рана в груди начинает ныть тупой болью. Чуть поворачиваю голову в сторону Стаса и разглядываю его профиль. В командировке я занималась этим каждую ночь, когда Стас засыпал. Рассматривала его и пыталась понять, что чувствую.
Любовь и ненависть одновременно.
Разве такое возможно? Разве может один человек вызывать два этих прямо противоположных чувства? Мне никогда ни с кем не было так хорошо, как со Стасом, и в то же время ни один человек не причинял мне столько боли, сколько он.
— Моя мама дома, — предупреждаю Стаса, когда он паркуется у подъезда.
— Она не знает про меня?
— Знает. Но не знает, что у нас с тобой что-то есть.
«Что-то» — пожалуй, самое подходящее слово для обозначения происходящего между нами.
Некоторое время назад мне пришлось все рассказать родительнице. Не было смысла утаивать, Вероника так окрылена появлением в ее жизни папы, что сразу бы все разболтала. Так что я сама призналась маме, что Стас мой начальник, и что я рассказала ему про дочь.
— Я хочу познакомить Веронику со своими родителями, — неожиданно заявляет Стас, пока мы ждём лифт.
— Эээм, — теряюсь. — Ладно. Когда?
— Может, на выходных? Съездим к ним загород?
— Хорошо, давай. А ты им уже рассказал про нее?
— Да, я сказал, что мы с тобой снова встретились, и что ты родила от меня ребенка.
— И как твои родители отреагировали? — спрашиваю, затаив дыхание.
— Охренели.
Я отлично помню родителей Стаса. У него слишком деловой отец и очень добрая чуткая мать. Светлана Михайловна печёт самые вкусные в мире пироги. Мне нравилось пить с ней чай на кухне и говорить о разном, пока Стас занимался какими-то делами со своим отцом.
И снова мне становится совестно за то, что утаила Веронику…
— Мамочка, папочка, вы приехали! — дочь бросается к нам со всех ног сразу, как только я открываю дверь.
Подхватываю ребенка и крепко прижимаю к себе, расцеловывая в щеки.
— Привет, принцесса! — Стас обнимает Веронику на моих руках и тоже целует.
— Я так скучала! Я так скучала!
— И мы, наша милая, — обнимаю дочь еще крепче.
В прихожей появляется мама. Она становится, скрестив руки, и наблюдает, как мы со Стасом вдвоём лобызаем дочку. И, естественно, она слышала, как я сказала «и мы, наша милая». Наверняка отметила про себя, что я говорю за нас двоих.
— Здравствуйте, Нина Васильевна, — Стас тоже ее замечает. Берет у меня из рук Веронику и держит так, глядя на мою маму.
— Ну здравствуй, Станислав, — в ее голосе слышатся строгие ледяные нотки. — Давно не виделись.
— Это точно. Вы почти не изменились.
— А вот ты изменился, — разглядывает его.
— Надеюсь, в лучшую сторону? — спрашивает шутливой интонацией.
— Время покажет.
Мама даже не планирует скрывать свое мнение о Стасе за маской вежливости. Родительница разворачивается и удаляется в гостиную, оставляя нас втроем. Я жду, что мама соберется домой, но она не уходит, чем вносит раздраженность в мое состояние.
 
Мы идём на кухню. Я разогреваю обед, пока Стас вручает счастливой Веронике подарки из командировки. В последний день мы пошли в местный торговый центр и накупили дочке игрушек.
Войцеховский приводит у нас время до вечера. Мы играем с ребенком, потом идём на прогулку. Мама все это время в квартире и никуда не собирается. У меня есть ощущение, что она наблюдает за мной и Стасом. Только не понимаю, для чего. В семь часов Войцеховский собирается уходить. Ловлю себя на том, что чувствую легкое разочарование. Я почему-то думала, что он останется на ночь. Ладно, завтра на работу. И ему, и мне нужно прийти в себя после командировки. А мне еще раз хорошо подумать о том, что между нами происходит.
Я выхожу проводить Стаса до лифта. Раньше я этого не делала. Даже до двери не провожала. Лишь говорила ему «Тебе пора» и под его «До завтра, Поля» оставалась стоять, где стояла. Обычно на кухне. А сейчас мне хочется проводить Стаса. Набрасываю на плечи куртку и выхожу вместе с ним в подъезд.
— До завтра, — говорю первая.
Стас нажимает кнопку вызова лифта и сразу притягивает меня к себе. Наши губы встречаются. Блаженно прикрываю глаза, обнимаю Стаса и целую его с таким же пылким желанием, как он меня. Я ждала этого поцелуя целый день! Тону в нем, растворяюсь. Лифт уже приехал, открылись дверцы, а мы продолжаем целоваться.
— Мне пора, — Стас первым прерывает божественный поцелуй.
Киваю, скрывая за улыбкой свою грусть.
— Завтра после работы я приеду к вам.
— Хорошо.
Возникает секундная пауза.
— А останешься? — спрашиваю с надеждой и чувствую, как рдеют щеки.
— А ты хочешь?
Мое сердце бьется, как птица в силках. Почему он спрашивает? Разве сам не понимает? Но Стасу как будто важно услышать от меня подтверждение. Вижу по его глазам, что ждет от меня признания.
— Хочу, — шепчу одними губами.
— Тогда останусь.
Стас еще раз меня целует и снова вызывает лифт. Когда металлические дверцы закрываются, с тоской и грустью разворачиваюсь к двери и захожу обратно в квартиру. Стремительно удаляющиеся в сторону кухни мамины шаги настораживают. И тут меня осеняет…
Мама подглядывала за нами в глазок!
  
Глава 39. Не простила
 
Устремляюсь на кухню вслед за родительницей. Когда захожу, она уже как ни в чем не бывало сидит на стуле.
— Ты подглядывала! — не спрашиваю, а констатирую факт.
— Ты о чем? — делает вид, что не понимает.
— Ты подглядывала в глазок за мной и Стасом. Зачем? Что ты хотела увидеть?
Мама, видимо, понимает, что ее поймали с поличным, словно вора на краже, и отпираться смысла нет. Ее взгляд тут же меняется из «я не понимаю, о чем ты» в «ну давай поговорим».
— Хотела увидеть, хватит ли тебе мозгов не наступать на те же самые грабли.
Вспыхиваю как спичка.
— Я не наступаю на те же самые грабли.
— Ага, я видела.
— Мы просто… — запинаюсь, не зная, что сказать дальше.
Мы просто что? Просто целовались? Просто несколько раз переспали?
— Мы со Стасом не вместе, — наконец, выдаю.
— Тогда что это было в подъезде? Поцелуй по дружбе?
— Если мы целовались, это еще не значит, что мы воссоединились как пара.
Мама закатывает глаза.
— Полина, делай, что хочешь. Просто имей в виду: кто изменил единожды, обязательно сделает это второй раз. Потом не надо плакать мне в жилетку.
— С изменой все было не так, как кажется на первый взгляд. Стаса подставили.
— Ты уже его защищаешь? — мама выгибает бровь.
— Я не защищаю! — завожусь. — Просто ты не знаешь всех событий.
— Мне все события и не нужны. Ты просто ответь: он тебе изменил?
Прямой вопрос мамы бьет по самому больному месту. Снова оголяется незажившая рана.