Измену не прощают (СИ)

— Мы с мамой как раз собирались идти танцевать, принцесса, — Стас щёлкает Веронику по носу, берет меня под руку и, даже не глядя в адрес Антона, ведет меня танцевать.
Надеюсь, Антон прочитал извинения по моим глазам.
— Это только ради Вероники, — бурчу, когда мы доходим до танцпола и Войцеховский по-хозяйски опускает руки на мою талию. Мне приходится положить ладони ему на плечи.
— Конечно, ради Вероники. Не ради меня же.
Ему весело, а мне не очень. Специально избегаю смотреть на его лицо, а Стас как раз пялится ровно на меня.
— Как твоё свидание? Что-то ты быстро с него вернулась.
Конечно же, он будет меня подкалывать.
— Мы расстались, — решаю сказать правду. Все равно Стас узнает, ведь я больше не буду просить его посидеть с Вероникой, пока мне надо по личным делам.
— Ну ничего себе! Вот это сенсация! А из-за чего?
— Из-за того, что я хотела приехать на день рождения Даши. Ну и еще у нас все время не совпадают графики.
— И долго вы были вместе?
— Не твоё дело, — огрызаюсь.
— Ладно-ладно, — Стас повеселел еще больше. — То есть, ты теперь свободная девушка, я правильно понимаю?
— Да, но это не значит, что я буду с тобой. Не надейся.
— Ну что ты, я и не думал надеяться. Уточнил чисто из любопытства.
Меня бесит, когда Стас меня троллит. Недовольно опускаю лицо в пол и рассматриваю носки своих туфель, пока мы медленно крутимся под слезливую песню.
Прикосновения Стаса к моей талии обжигают. Его взгляд провоцирует волну дрожи по всему телу. А когда Войцеховский опускается лбом на мою макушку, меня вовсе молнией простреливает. Делаю глубокий вдох, выпрямляю спину. Стас ведет носом по моим волосам, вдыхает их запах.
— Обожаю, как ты пахнешь, — шепчет.
— Не надо было мыть сегодня голову.
Тихо смеется. Его руки ползут по моей спине, обнимают меня. Сердце колотится где-то в районе глотки, оно громче музыки. Стас чувствует, как сильно бьется мое сердце? Воздуха начинает катастрофически не хватать, голова идет кругом. Это, конечно же, из-за вина. Не может же у меня кружиться голова от близости и объятий Стаса.
Да, мы уже не танцуем, а фактически обнимаемся, едва передвигая ногами вокруг себя. Вероника за детским столиком довольная как слон.
Это все ради Вероники.
Мы остаёмся на танцполе еще три следующие песни. Четвертой диджей включает слишком быструю, поэтому я на радостях спешу выпутаться из рук Стаса и вернуться за стол. Антона нигде нет. Обиделся и ушел?
Ох… Получилось неудобно.
— Мама, папа, вы такие красивые! — Вероника подходит к нам, и Стас усаживает ее к себе на колени. — Вы у меня самые-самые красивые.
— А ты у нас, — тянусь к дочке и целую ее в щечку.
Вероника делает усталый зевок, что означает: пора домой. Через пятнадцать минут мы подходим попрощаться к Даше и Вите.
— Спасибо большое, что приехала, — подруга крепко меня обнимает.
— Ну что ты, это тебе большое спасибо, что пригласила.
— Нам обязательно нужно встретиться на кофе.
— Обязательно. У меня скоро командировка мечты в Ханты-Мансийск, — произношу, кривясь. — А вот после нее я абсолютно свободна. Может, приедешь ко мне в какой-нибудь выходной? Возьмёшь с собой Алису. Они с Вероникой вроде нашли общий язык.
— Да, давай, — соглашается.
Я еще раз обнимаю подругу, и мы выходим из ресторана. Вероника очень быстро засыпает в детском кресле, поэтому, когда мы приезжаем к моему дому, Стас несёт дочку в квартиру на руках. Вероника не просыпается, даже когда я ее раздеваю и укрываю одеялом.
Войцеховский ожидаемо никуда не уехал, а сидит ждет меня на кухне.
— Командировка в Ханты-Мансийск надолго? — спрашиваю, открывая кухонный шкафчик. Стас пьет чай, а вот мне вдруг хочется кофе.
— Минимум на неделю, учитывая разницу во времени и долгий перелёт.
— Ох, — обреченно вырывается.
Насыпаю чайную ложку кофе в турку, заливаю водой и ставлю на огонь.
— Веронику точно есть с кем оставить? — обеспокоенно уточняет. — Я правда пытался отмазать тебя, но не получилось. Архипов убеждён, что ты должна побывать в филиале.
 
— Да, моя мама без проблем посидит с ней неделю. Спасибо, что попробовал меня отмазать. Я не люблю командировки так же сильно, как корпоративы.
— Я тоже не люблю ни то, ни другое.
Я продолжаю стоять спиной к Стасу, но кожей чувствую его приближение. Резко разворачиваюсь. Он стоит впритык ко мне. Вжимаюсь сильнее в кухонный гарнитур, но это не увеличивает расстояние между нами. Зачарованно гляжу на Стаса, пока он осторожно кладёт руки мне на талию и ведет их слегка вверх.
Мне бы приказать, чтобы отошёл, прогнать его, но я продолжаю молча стоять и смотреть в его лицо. В груди уже закручивается микс из самых разных чувств: от ненависти к Стасу до…
До чего?
Мне не нравится, меня пугает слово, которое неожиданно приходит на ум. Этого чувства не должно быть.
— Отойди, — нахожу в себе силы произнести.
Отрицательно качает головой. А в следующую секунду подаётся вперед и накрывает мои губы своими.
Меня парализует. Не шевелюсь, пока Стас сначала медленно и нежно, а затем настойчиво целует меня. По мере того, как он усиливает поцелуй, кирпичная стена, что я между нами выстроила, рушится по кирпичику. Когда ломается последний, с жадным вдохом я начинаю отвечать на поцелуй. Стас обнимает меня за талию, крепко прижимает к себе. Я обвиваю руками его шею и привстаю на носочки, чтобы было удобнее.
Земля под ногами плывет. По венам разливается чистый адреналин, заставляя сердце шарашить как бешеное. В каждой клеточке тела взрывается фейерверк, тело затапливает чистая эйфория, нервы превращаются в оголенные провода. Запах Стаса наполняет легкие, и я проваливаюсь в экстаз.
Мы целуемся как два сумасшедших. Жадно, ненасытно. Я в прямом смысле начинаю стонать от удовольствия, потому что, кажется, ничего лучше в жизни не испытывала. Последние пять лет — так точно.
Не знаю, как далеко мы могли бы зайти, если бы звук убежавшего на плиту кофе не прервал нас.
Резко отвожу голову назад и гляжу на Войцеховского поплывшим расфокусированным взглядом. Он шумно дышит, словно пробежал стометровку.
Запах сгоревшего кофе заполняет кухню, и это отрезвляет. Чувствую, как вспыхивают мои щеки.
Боже мой! Я целовалась со Стасом! Я не могу поверить, что делала это!
Резко отворачиваюсь от него. Я нахожусь в таком шоке, что не знаю, за что хвататься. Руки трясутся. Стас сам поворачивает конфорку и выключает ее.
— Тебе пора, — произношу фразу, уже ставшую традицией. Что еще сказать — не знаю.
— До завтра, Поля.
Когда за Стасом захлопывается дверь, я приваливаюсь лбом к шкафчику. Осторожно касаюсь пальцами полыхающих пламенем губ и крепко зажмуриваюсь.
А сердце все так же сумасшедше бьется.
  
Глава 33. Болезнь
 
Полчаса на палубе при ледяном ветре не прошли для меня даром — следующим утром я просыпаюсь с ужасной ломотой в теле, болью в горле и температурой 38. Сил нет даже на то, чтобы рефлексировать из-за безрассудного поцелуя со Стасом.
Когда он приезжает, я, обернувшись в одеяло и еле держась на ногах, иду открывать.
— Привет, — входит в квартиру и внимательно меня оглядывает. — Что с тобой?
— Я заболела, — хриплю. Голос сильно сел.
Стас опускает холодную после улицы ладонь на мой огненный лоб. Как же приятно почувствовать прохладу на горящем жаром теле! Я хочу, чтобы Войцеховский подольше не убирал руку, но он убирает.
— Понятно. Лекарства есть?
— Нет, сейчас позвоню маме, чтобы купила.
— Не надо звонить маме, я схожу в аптеку. А где Вероника?
— Еще спит. Ты приехал в восемь утра.
Стас с каждым выходным приезжает все раньше и раньше. Ему не спится, что ли?
Сложно долго стоять на ногах, поэтому я приваливаюсь спиной к стене. Наверное, это выглядит, как потеря сознания, потому что Войцеховский быстро подхватывает меня под локоть. Одной рукой снимает куртку, второй придерживает меня. Потом помогает дойти до кровати и заботливо в нее укладывает.