Измену не прощают (СИ)

Начинается заезд. Вероника нетерпеливо подпрыгивает на кресле, а потом и вовсе пересаживается к Стасу на колени. Задаёт ему миллион вопросов: что, почему и как. Стас на каждый отвечает и целует дочку в макушку.
— Папа, а ты купишь мне настоящую машину, когда я вырасту?
— Конечно, куплю.
— Ура!!! Папа, ты самый лучший!
Я чувствую себя еще более лишней. Вероника не обращает на меня внимания! Как будто они со Стасом вдвоём! Опустив глаза в пол и рассматривая нос своего ботинка, признаюсь сама себе, что бессовестно ревную дочку к Стасу. С тех пор, как в жизни Вероники появился папа, я отошла на второй план.
Заканчивается гонка. Стас доволен как слон. Значит, первым приехал тот автогонщик, на которого он сделал ставку.
— Тебя поздравить с крупным выигрышем? — с хитрой улыбкой к нам подходит Даша. Задаёт вопрос только Стасу. На меня даже не глядит.
— Игорек — красавчик.
— Да брось, Паша лучше.
— Но как видишь, Паша приехал вторым. Так что да, меня можно поздравить с крупным выигрышем.
Даша цокает.
— А я на Пашу ставила.
Стас хохочет.
— Дашуль, открою тебе секрет. На Пашу надо ставить летом, у него шины лучше для тёплого асфальта. А когда холодно, тогда на Игоря. Тебе Витя это не объяснял?
Даша вспыхивает.
— Нет! И мы с ним поспорили на желание. Я сказала, что Паша приедет первым. Ох, блин, я проспорила Вите желание!
Бывшая подруга картинно закатывает глаза, а сама-то поди и рада исполнить любое желание своего ненаглядного Вити. Уж я-то помню, как она его любит.
Стас с Вероникой за руку спускается с балкона к победителю. Это такая традиция — поздравлять того, кто приехал первым. А Войцеховский на него еще и деньги поставил. Мы с Дашей снова остаёмся вдвоём и снова между нами возникает неловкость.
— А Стас для тебя не просто друг твоего мужа, я смотрю, — ехидно замечаю. — Ты и сама с ним подружилась.
Меня откровенно задел тот факт, что Даша стала дружить с человеком, который меня предал. Я понимаю, что Стас и Витя — лучшие друзья, но хотя бы в память о нашей крепкой дружбе Даша могла бы с ним не сюсюкаться.
— А почему тебя это удивляет?
— Может, потому что он изменил твоей лучшей подруге?
Даша фыркает. Да, глупо было надеяться, что между мною и Дашей все может быть, как прежде. Я для нее теперь чужой посторонний человек.
Больно ли мне от этого? Черт возьми, да.
— Во-первых, у меня нет лучшей подруги, Полина. Во-вторых, прежде, чем делать поспешные выводы, лучше бы разобралась в ситуации.
Ах вот как.
— То есть, ты защищаешь Стаса? Ты защищаешь человека, который изменил своей невесте? Я правильно поняла?
— Если тебе хочется называть это словом «измена», то это твоё право. Не обижайся, Полин, но ты как была твердолобой, так ею и осталась. Мне больше нечего тебе сказать.
Я аж теряю дар речи. Даже сходу не понимаю от чего именно: от такой резкости в свой адрес или от того, что это произнесла именно Даша. На минуточку, Даша — это божий одуванчик, который, как огня, боится своего папу. Чтобы Даша когда-то вот так грубо кому-то ответила… Да это просто невозможно.
Я так и остаюсь стоять в растерянности, пока спина Даши не скрывается из моего вида. Настроение уходит в отрицательную плоскость, на глаза наворачиваются предательские слезы. Дальше каждая минута тянется мучительно долго.
Сначала я стою в унизительном одиночестве, пока Стас показывает Веронике гоночные автомобили. Потом Войцеховский берет дочку на руки и несёт на выход. Я плетусь сзади. На улице Стас направляется не к своему автомобилю, а снова к Даше. Я не иду за ним. Наблюдаю со стороны, как они звонко смеются. Ну просто лучшие друзья.
К ним присоединяется Витя. Разговор и смех становятся громче. До меня даже долетают обрывки фраз. Звучит что-то про следующую субботу. Стас опять захочет куда-то повезти Веронику?
И тут меня осеняет. Быстро достаю из сумочки телефон и открываю календарь. Точно.
В следующую субботу у Даши день рождения…
— Ну все, до субботы, — Даша приобнимает Стаса и целует его по-дружески в щеку. — И ты приезжай, — гладит по голове Веронику.
 
Стас жмёт руку Вите, целует в макушку Алису и, по всей видимости, обещает быть на дне рождения Даши. Вместе с Вероникой. Но без меня. Я ведь не приглашена.
Даша залезает в машину мужа, даже не посмотрев на меня напоследок. В горле завязывается тугой ком обиды. На автомате семеню к автомобилю Стаса и сажусь назад рядом с детским креслом Вероники. Дочка радостно щебечет всю дорогу. У нее горят глаза, она воодушевлена. Только что папа исполнил ее мечту: показал настоящие красивые машины.
Стас поднимается в квартиру и закрывается с Вероникой в ее комнате до самого ужина. Я сижу в одиночестве на кухне и думаю, как так вышло, что моя лучшая подруга теперь дружит не со мной, а с моим бывшим. В голове крутятся слова Даши: «Прежде, чем делать поспешные выводы, лучше бы разобралась в ситуации».
Но в чем тут разбираться? В том, что бедный-несчастный Стас очень не хотел мне изменять, но бес попутал? Он ведь сам мне сказал: был в сознании, понимал, что изменяет. Сам признался. В чем тут еще разбираться? В том, что мне кто-то специально прислал смс и оставил открытой дверь в номер? Мне это неинтересно, если Стас осознавал, что изменяет.
Войцеховский ожидаемо остается на ужин. Глядя на то, как мы втроем сидим за обеденным столом, со стороны можно подумать, что мы семья. Ради Вероники мне приходится поддерживать дружескую беседу со Стасом. Я уверена, что скоро дочка задаст вопрос, почему папа не живет с нами. Пускай ей на него отвечает Стас.
Когда Ника засыпает, на кухню заходит Войцеховский. Это уже стало традицией: я убираю посуду, а он, привалившись к дверному проему, наблюдает за каждым моим действием.
— Во сколько ты завтра приедешь? — спрашиваю.
— Часов в двенадцать.
— Хорошо, в пять вечера я уеду. Вернусь где-то в десять.
— Куда ты поедешь?
— На свидание, — отвечаю, как ни в чем не бывало.
Возникает гнетущая тишина, прерываемая только звоном посуды.
— С этим что ли? — в его голосе отчетливо слышится пренебрежение.
Не очень понимаю, кого Стас имеет в виду под «этим». Наверное, Алексея.
— Я состою в отношениях, у меня есть мужчина. И тебя это не касается.
Стас порывается ответить. Наверняка что-то излишне эмоциональное. Но подавляет это в себе. Я прямо вижу, как он делает усилие воли, чтобы сдержаться: сцепил челюсть, сжал кулаки.
— До завтра, — напряжённо выдаёт через мучительно долгое мгновение и разворачивается на выход из кухни.
Я хочу ответить ему в спину «до завтра», но сами собой вылетают совсем другие слова:
— Расскажи мне, что тогда произошло. Ты говорил, что тебя подставили.
  
Глава 25. Все равно не прощу
 
Стас замирает в дверном проеме. Несколько секунд неотрывно глядит мне в глаза, будто пытается определить, не шучу ли я. А я не шучу. Я правда хочу услышать, кто и зачем якобы подставил Стаса и прислал мне сообщение. Не знаю, зачем мне эта информация. Просто…
Просто меня задел тот факт, что Даша, очевидно, во всей этой истории на стороне Стаса. Я очень хорошо ее знаю. Даша может обижаться на меня за то, что я не отвечала на ее многочисленные сообщения, когда уехала в Париж, но если бы Стас действительно совершил гнусный поступок, то Даша не стала бы с ним дружить.
— Ты серьезно?
Все-таки не верит в искренность моего вопроса.
— Да, серьезно.
— Почему ты вдруг захотела узнать?
— Банальное любопытство.
Стас все еще выглядит удивленным. Но не уходит, а, наоборот, заходит обратно на кухню. Думаю, рассказ будет долгим, поэтому я сажусь за стол. Стас опускается на стул напротив. Задумчиво молчит, не сводя с меня глаз. А мне же под его взором хочется поежиться. Почему-то взгляды Стаса имеют какую-то силу надо мной. Каждый раз, когда он вот так пристально меня рассматривает, мое сердце начинает биться чаще.