Страдания и Звёздный свет (ЛП)

— Пожалуйста, ты не понимаешь. Я тоже все потеряла.
— Разница в том, что ты — причина, по которой ты все потеряла. Это ты оттолкнула свет и приняла тьму, Стелла. Я могу быть запятнанным, и я никогда не буду утверждать, что у меня чистая душа, но я признаю все свои грехи и никогда не пытался изобразить, что я не тот, кем являюсь. Ты так долго убеждала себя, что твои поступки оправданы, что, возможно, ты действительно в это веришь. Но я знаю правду о тебе. Ты развращена властью и жадностью, и, конечно, ты любишь Лайонела Акрукса, потому что он — воплощение этих качеств. Мой отец стоил гораздо больше, чем твоя поверхностная любовь могла ему предложить. Он был храбрым и благородным, и он пожертвовал собой, чтобы у всего королевства был шанс бороться с этой злобной судьбой, которую нам всем вручили. Ты никогда не смогла бы полюбить его так, как он того заслуживал, потому что он воплощает в себе все то, чем ты не являешься. Но я люблю его. Я люблю его из самой глубины моего сердца, так глубоко, что я знаю, что он может почувствовать это за пределами нашего мира.
— Что значит, он пожертвовал собой? — в замешательстве спросила Стелла. — Азриэль погиб в результате несчастного случая, связанного с темной магией.
Я не стал ее поправлять, хотя и хотел, но знал, что это может привести к тому, что она устроит мне допрос с участием Циклопа. — Я нашёл записку, которую он оставил для меня, и в ней он указал, что знал, кем ты была. Он знал, кем ты станешь. Он был не просто твоей пешкой, он сам был фигурой на шахматной доске, и он прекрасно знал, что ты играешь за другую сторону.
— Прекрати, — умоляла она, пытаясь отрицать реальность, которую я жестоко обрисовывал для нее.
— Возможно, он даже знал, что однажды ты предстанешь передо мной и все еще будет ожидать, что я найду в своем сердце хоть клочок любви к тебе. Но здесь ничего нет, Стелла. А теперь ты знаешь, что потеряла и Лайонела, и осталась совсем одна, не имея в качестве компании ничего, кроме своего невыносимого «Я». Думаешь, теперь ты можешь приползти ко мне и притвориться, что тебе не все равно? Думаешь, я буду искать у тебя утешения после всего, что ты совершила?
— Ты сможешь простить меня, просто дай мне шанс, — пролепетала она, и я увидел в ее глазах страх остаться одной в большом, широком мире, где все, во что она верила, бросило ее.
— Нет. И я надеюсь, что ты проживешь долгую, тяжелую жизнь в одиночестве, не имея никого, кроме себя, потому что нет большего проклятия, которое я мог бы пожелать тебе, кроме этого.
— Малыш, пожалуйста. Ты мой мальчик. Мой маленький охотник. Я люблю тебя. Я знаю, что все было непросто, но я все исправлю. Я вытащу тебя отсюда.
— И что потом? Запишешь меня в свой фан-клуб Акрукса? — усмехнулся я.
— Нет, — прошептала она, придвигаясь ближе и создавая вокруг нас пузырь глушения. — Я освобожу тебя и найду способ вернуть тебя к твоим друзьям. Тебе и твою пару. Тебя и Дар…
— Не смей произносить ее имя, — злобно прорычал я. — Я в этой клетке ради нее. Я здесь, чтобы разрушить гребаное проклятие, которое наложила на нее твоя королева теней. Я никуда не уйду.
— Что за проклятие? — спросила она сквозь хныканье, и я не знал, почему я потакал ей, возможно, потому что хотел, чтобы она знала, на что я готов пойти ради того, кого действительно люблю. Ради той, кто сделает то же самое для меня, в отличие от нее. И, возможно, отчасти я делал это, чтобы понять, действительно ли ей не все равно, что со мной будет. Или что ложь о ее любви так глубока, как я в это верил.
— Она привязана к Теневому Зверю. Чертов монстр, который истощает ее силы и сделает ее пустой и смертной, когда закончит с ней. Так что Лавиния будет пытать меня любым способом, какой сочтет нужным, в течение трех лунных циклов, прежде чем освободит Дарси. Я бы предпочел, чтобы у нас был шанс, чем сдаться и принять судьбу, которую звезды, кажется, так чертовски настойчиво хотят нам предложить. Я в долгу перед ней. И я могу вынести любую боль до края земли и обратно ради Дарси, но независимо от этого, я заключил с Лавинией Смертельные Узы, чтобы гарантировать, что я не буду бороться с ней.
 
— Нет. — Стелла замерла в ужасе при этих последних словах, ее рука поднеслась ко рту, когда он задрожал, и обильные слезы полились по ее щекам.
Она трясла головой, и в кои-то веки ее выражение лица не выглядело пришитым к месту. Она выглядела измученной, разбитой и слишком чертовски реальной. Она также выглядела ужасно знакомой, и во мне всколыхнулись воспоминания из моего детства. Эта женщина, которая любила меня и Клару за закрытыми дверями, когда ее театральность была не нужна. Потому что были только мы. И на какой-то неловкий момент это выражение заставило меня замешкаться.
Она плакала не громко и не для привлечения внимания. Это было тихо и преисполнено болью, когда она спрятала лицо в ладонях и разбилась на куски у меня на глазах.
Я молчал, не зная, что сказать, сомневаясь в себе за то, что втянулся в то, что легко могло оказаться очередным фарсом. Но что-то подсказывало мне, что это взаправду, и я не знал, как на это реагировать.
Стелла протянула руку через решетку, и я был так ошеломлен, когда она взяла мою руку, прижалась ко мне, продолжая всхлипывать и дрожать, что просто позволил ей это сделать.
— Вы с Кларой были лучшим, что у меня когда-либо было, — пролепетала она, когда ей удалось немного успокоиться и посмотреть мне в глаза. — Я потратила так много времени, находясь в другом месте, пока вы становились старше, замышляя и строя планы, придумывая, как вы оба могли бы вписаться в этот мир, который мы с Лайонелом создавали. Я потерялась в мечтах о будущем, которое мы строили. И с каждым дюймом власти, на которую я претендовала, я все глубже погружалась в этот мир фантазий. Я думала, что как только я захвачу мир с Лайонелом, все встанет на свои места, но вместо этого все разлетелось на миллион осколков. Лайонел не испытывает ко мне любви, и теперь, оглядываясь на след, оставленный мною после стольких лет, я наконец-то вижу разрушения, которые я оставила после себя. Хуже всего то, что я вижу то же самое разрушение, которое смотрит на меня из твоих глаз. Мой сын ненавидит меня, и хотя ты все еще здесь, на этой земле, я потеряла тебя так же окончательно, как и свою дочь.
По ее щекам катились слезы, горе разрывало ее лицо на части, и я почувствовал, как то же самое горе пронзает меня из-за моей сестры, и эта рана никогда не исцелится. Единственное, что нас со Стеллой теперь объединяло.
— Я вижу, что нет достаточно глубоких извинений, чтобы исправить нас, — вздохнула она, мрачное понимание застилало ее глаза. — Это как ты говоришь — слова ничего не значат. Я потерпела неудачу в любви к тебе. И теперь уже слишком поздно быть матерью, которой я должна была быть. Ты вырос и полон острых осколков благодаря мне. Звезды предложили тебе Элизианскую Пару только для того, чтобы потребовать от тебя ужасной жертвы. Немыслимой жертвы, — она сжала мою руку, глядя на меня в отчаянии.
— Ты можешь больше не быть моим, но ты насквозь сын Азриэля. Я знаю, что он наблюдает за тобой из-за Завесы, и он был там даже тогда, когда я не могла. Он тот человек, которого я должна была любить так же преданно, как я любила Лайонела, но я никогда не заслужила бы его ответной любви.
Я убрал свою руку от ее ладони, позволяя своим стенам прочно встать на место между нами, видя, какие муки это причиняет ей, и совершенно не заботясь об этом. Она поднялась на ноги, дрожа, прежде чем повернуться и поспешить прочь, но я произнес свои последние слова достаточно громко, чтобы она услышала.
— Нет, — согласился я. — Ты бы никогда этого не заслужила.
Ночь шла своим чередом, и я не мог уснуть, беспокойство распирало мою грудь, пока я ждал возвращения Дарси.
Куда, черт возьми, Лавиния забрала ее? Что она заставляла ее делать? Какие новые грехи будут преследовать ее после этой ночи?
Теперь, когда я исцелился, у меня появилась энергия, чтобы шагать взад-вперед перед прутьями, проверяя их на прочность то тут, то там. Возможно, мне следовало бы попросить выпить у Стеллы, но от мысли о том, что у меня во рту окажется кровь этой мерзкой женщины, у меня заурчало в животе.