Страдания и Звёздный свет (ЛП)

— Он заключил эту сделку, — прорычал Сет, предательство было написано в его напряженной позе, когда он фиксировал мой взгляд и произносил эти испорченные слова. — Он заключил сделку со звездами и отказался от собственной жизни в процессе. Он выбрал это. Он принял это решение, даже зная, что это сделает с нами. Он сдался…
Я налетел на него так быстро, что он даже не успел заблокировать удар, прежде чем мой кулак врезался в его лицо и отбросил назад.
От удара губа Сета рассеклась, красная кровь окрасила его рот и заставила монстра во мне зарычать от голода, когда мои глаза остановились на этой красной бусинке.
Он воспользовался тем, что его кровь отвлекла меня, и бросился на меня, его плечо столкнулось с моим брюхом, отбросив меня к стене, и на нас посыпались куски крошащейся каменной кладки из древних руин.
— Возьми свои слова обратно, — прорычал я, наваливаясь на него всем своим весом, сбивая его с ног и приземляясь на него сверху, когда я нанес ему еще один удар в челюсть.
— Нет, — яростно прошипел Сет. — Не стану. Он заключил эту сделку со звездами и купил себе этим один год. Он даже не дал нам шанса изменить его судьбу. Он потратил это время впустую, позволив часам его жизни истечь, не дав людям, которые его любили, возможности бороться с этим. Он держал это в секрете, как всегда держал свои секреты от нас, — кулак Сета врезался мне в ребра.
Он перевернул меня на спину и расположился на мне, его длинные волосы спадали на меня, когда он по-волчьи оскалился.
— Я ненавижу его за это, — выдохнул он, и я потерял дар речи.
Свирепый рык вырвался из моих уст, и я обрушил на него всю свою силу, отбросив его от меня и впечатав в стену позади него.
Я поднялся на ноги меньше чем за секунду, ярость дико пульсировала в моих венах, и я зарычал на него. — Дариус отдал все ради этой войны! Он отдал все ради любви и надежды уничтожить человека, который превращал его жизнь в ад, в каждый миг, что мы его знали. А мы просто стояли в стороне и ничего не делали. Мы знали, что Лайонел делал с ним в этой чертовой усадьбе. Годами мы знали, даже если он не мог сказать нам прямо, и мы ничего не делали.
У меня вырвался придушенный звук, так как чувство вины, которое я испытывал за это, грозило поглотить меня, но ярость Сета совпала с моей, и его ярость была направлена прямо на брата, которого мы оба потеряли.
— Он никогда не хотел нашей помощи. Ни разу даже не попытался попросить о ней. Всегда был гребаным мучеником, всегда стоял между этим монстром и миром, как будто ждал смерти за нас всю свою жизнь, независимо от любой сделки, которую он заключил со звездами.
— Это нечестно, — прошипел я.
— Нечестно то, что он оставил нас здесь без него! — крикнул Сет, ударяя по стене и заставляя гравий сыпаться из нее на пол. — Он должен был бороться с этой судьбой, — прорычал он. — Он должен был рассказать нам, должен был позволить нам помочь ему. Но вместо этого он принял ее. Он позволил Тори любить его, позволил нам верить в будущее, которое, как он знал, никогда не наступит, и пошел навстречу своей смерти, как добровольная жертва, проклиная последствия. Теперь его нет. Прошел через Завесу в мир, который ждет его там, а где мы? Остались сломленными в руинах, оставленных его смертью, остались скорбящими и истекающими кровью от раны, которая никогда не заживет.
— Он не ожидал, что умрет на том поле боя, — сказал я, мой голос надломился. — Он не ожидал, что покинет нас. Он думал, что у него еще есть время. Он думал…
— Какая разница? — спросил Сет, его глаза сверкнули серебром, когда его Волк зашевелился под его кожей. — До Рождества остались считанные недели. Он знал, что конец близок, и знал, что звезды не дают никаких гарантий. Они дали ему год, но не дали бессмертия на это время. Он знал это, но все равно добровольно шел навстречу смерти, как сделал бы, даже если бы его время не истекало. Потому что эта жертва была приемлема для него, это уничтожение нас было ценой, которую он был готов заплатить, потому что наша боль не имела значения…
 
Я врезался в него так быстро, что едва успел зафиксировать движение, мои клыки вырвались и вонзились в его горло прежде, чем он успел поднять руку для защиты.
Я почувствовал вкус его крови на своем языке, и мое рычание усилилось, пока я пил из него, я обхватил его горло и прижал его к стене сзади, мои пальцы крепко сжались, когда я перекрыл ему доступ воздуха.
Сет запустил руку в мои волосы, злобно рыча, в то время как я пил из него, несмотря на отсутствие магии в его венах. Но это не имело значения, монстр во мне был голоден, и насилие, которое он вызвал во мне, требовало попробовать его на вкус.
Мышцы Сета напряглись, когда он крепче вцепился в мои волосы, и с яростным рычанием он рванул меня назад, вырвав мои зубы из его плоти и разорвав при этом кожу.
Кровь свободно стекала по его шее, пачкая его рубашку и стекая по моим пальцам, которыми я все еще сжимал его горло.
— Пошел ты, Кэл, — задыхаясь, выкрикнул он, сжимая мою руку.
Я оскалил зубы, желая получить его боль, его гнев, что угодно, только не столкнуться с бездной потери Дариуса, которая ждала с открытой пастью, жаждущая меня с каждой секундой.
— Пошел ты, Сет, — прорычал я в ответ.
На мгновение в тишине, последовавшей за этими словами, повисла такая мрачная и душераздирающая тишина, что никто из нас не осмеливался пошевелиться. Мы просто смотрели друг на друга, тепло его крови согревало мои замерзшие пальцы, а мой пульс сбивался в ритм с ударами, которые я ощущал под крепкой хваткой на его яремной вене.
Прежде чем я успел подумать о чем-либо еще, мой рот оказался на его губах, мой язык прорвал барьер его губ, когда я оттолкнул его к стене, бесконечные ночи фантазий о его вкусе, его ощущениях — все это хлынуло в меня и заставило действовать без мыслей и причин.
Я знал, чем это закончится. Знал, что для него это не значит то же, что и для меня, но сейчас мне было все равно. Я так потерялся в море этой боли, что мне просто необходимо было почувствовать что-то еще. Даже если я знал, что это не реально, что его сердце не болит по моему так, как мое бьется только для него. Даже если слова, которые он бросил мне в этой комнате, заставили меня захотеть уничтожить его, а гнев, который я испытывал к нему в связи с ними, ничуть не ослабевал.
Мне было все равно.
Сет застонал, когда я поцеловал его сильнее, его кулак сжался в моих волосах, словно он хотел завладеть мной, а моя хватка на его горле напомнила ему, кто из нас здесь действительно главный.
Его свободная рука вцепилась в испорченную ткань моей рубашки, и он стал рвать ее, пока мой язык скользил по его языку, ткань разошлась под силой его натиска. Я позволил ему стянуть рубашку с левой руки, оставив ее висеть на правой, где я отказывался ослабить свою хватку на его горле.
Мой. Здесь, прямо сейчас, он был моим, и мне было все равно, что будет после. Мне было все равно, что для него это не то же самое, что для меня, потому что он подчинялся этому, давал мне то, чего я жаждал, и позволял мне поддаться на эту красивую ложь, пока я старался похоронить себя в ней.
Я разорвал наш поцелуй, и грубая щетина челюсти Сета коснулась моих губ, пока я спускался к его шее, облизывая его кожу и наслаждаясь его вкусом, пока мой член твердел в штанах, а в груди нарастал рык тоски.
Сет попытался оттолкнуть меня, пытаясь утвердить свое господство, и с рычанием дернул меня за волосы так сильно, что мой рот оторвался от его кожи, и я был вынужден встретиться с вихрем, происходящим в его глубоких карих глазах.
— Ты хочешь потрахаться, чтобы почувствовать что-то другое? — ледяным тоном спросил он, вопрос казался таким простым и таким весомым одновременно.
Я облизал губы, ощущая вкус его крови, задыхаясь в его объятиях, мой член пульсировал от потребности, а кровь била так сильно, что ее трудно было расслышать в шуме пульса в моем черепе.
Я был уверен, что он видит это, мою потребность в нем, уязвимость, которую я так старался скрыть от него с тех пор, как мы в последний раз были в подобном положении, а он сказал мне, что это ничего для него не значит. Что бы он сделал, если бы я признался, что для меня это ничего не значит? Оттолкнет ли он меня? Напомнит мне, что он так не работает? Что я просто еще одна зарубка на его столбике?