Истинный облик Лероя Дарси (СИ)
— Не понял? — я был даже обижен. — Ты чего? Я же…
— Ты меня считаешь сексуально озабоченным самцом и всё? Одолжений не нужно, и себя пересиливать тоже. Любая ласка, если не от сердца, мне удовольствия не доставит, — Свят тяжело вздохнул.
Мне стало стыдно, и не нашлось ни одного колкого словечка в ответ. Макеев вроде уснул, а я осторожно лёг ему под спину, приваливаясь щекой и плечом.
— Свят, только ты один способен терпеть… такую эгоистичную скотину, как Лер Дарси. Прости меня, я…
— Прощу, если назовём сына Максимом, — раздается сонный рык альфы.
— Как решишь, так и назовём, — шепчу я еле слышно. — Главное, чтоб не Моисеем…
— Как-как ты сказал? — Свят разворачивается, нависая надо мной, блестя совершенно бессонными глазами. — А классное имя-то какое! Как решу… говоришь?
— Свя-я-ят? Ты не посмее… м-м-м… нгхмм-м-м-м-м! — мой рот надёжно запечатан поцелуем, а пальцы беса нащупывают под моей футболкой правый сосок. Брыкаться бесполезно, я бережно откинут на подушки:
— Смотри, старик, как приятно делать «приятно» любимому человеку, — хрипловато шепчет Свят и склоняется над моими бёдрами.
Чёртовы гормоны делают своё! Я закрываю лицо руками, и в моём горле начинает клокотать рыдание. Я себя ненавижу!
— Лер! Лерка! Господи, когда ты настоящий?! — меня уже качают в колыбели сильных рук, пытаясь успокоить эту внезапную истерику.
Но слёзы катятся по моим щекам.
Ни Свят, ни я уже не стесняемся и не боимся плакать друг перед другом.
Наши слёзы не станут предметом насмешек, мы просто поймём, что сейчас нам по-настоящему плохо.
Двадцать третье октября. По-хорошему, по земным законам мне пора в оплачиваемый декретный отпуск…
Я замкнут и серьёзен. Нервы шалят из-за любой мелочи, на которую раньше и не заморочился бы. Обижаюсь на всё и всех. На Роше, что слишком больно ковырнул вену. На Мика, что любимая еда какого-то не такого вкуса… На Свята, что не поцеловал с утра, а усвистал чинить что-то на кухне… Наверное, я устал вредничать и строить всех. Или… я понял, что я всего лишь злой сорокатрёхлетний мужик, неженатый, беременный и порядком измученный этой внезапно свалившейся ответственностью?
Макеев вошёл со стаканом тёплого молока и овсяными печеньками на блюде, на нём же лежало немного мягкого сыра и нарезанных дольками фруктов.
— Ты к завтраку не выходил. Что-то случилось? Плохо, Лерк?
Он непробиваемый!!!
— Обними меня! — шепчу через силу; он почти бросает поднос на тумбочку и быстро подходит.
— Старик, расклеился совсем? — большие руки ласково и нежно обнимают. — Я тут… рядом… всё хорошо! Я даже не представляю, как ты себя чувствуешь! Что ты чувствуешь! Я такое с тобой сотворил! Сделал тебе ребёнка без твоего согласия… Просто скажи, что ты хочешь?
— Ты… меня любишь? — наверно, я выгляжу в его глазах жалко, но мне нужно сейчас это услышать.
— Я жить без тебя не могу, Лер! — он целует меня в висок, потом в уголок рта. — Я буду рядом, даже если погонишь прочь, лягу под дверью, как пёс, пока не буду уверен, что ты можешь быть счастлив без меня.
— Без тебя?! Счастлив?! Рухнул с дуба головой?!
Момент испорчен! Переснять!!! В синих, не святых глазах Свята веселится бесячье племя, он так легко возвращает мой истинный облик.
Мой альфа…
Мой мужчина…
Мой неслабый выбор…
====== Глава 21. Пока, Доран! ======
Двадцать пятое октября.
Последняя запись в моём дневнике.
Последние дни неприятно тянет низ живота. Что-то у меня там меняется в мышцах тазового дна, а меня эти омежьи перемены уже откровенно бесят. Заколебавшись от унылых размышлений о потере формы, я добровольно пришёл в лазарет на кардиотокографию и УЗИ Доплера. Медицина подтвердила, что с дитём моим вроде всё хорошо. Но взгляд Роше немного напряжен. Я рычу, что, на правах родителя, должен знать всю правду. Док спокойно и терпеливо объясняет, что плод пока ещё небольшой, и малыш, перевернувшись головой вниз, сильно обмотался пуповиной, две петли получилось на шейке, но места предостаточно, и всё может со временем измениться. Ещё Анри смутило положение ног: ребёнок их, странным образом, стыдливо сплёл в калачик.
— По составу крови, Лерк, ты носишь альфу, но мне надо посмотреть и подтвердить зачатки узла, а он не даёт.
— Правильно, нечего там рассматривать, педофил несчастный! Родится и глянем! — я морщусь от очередного выпадения матки в тонус. — Док, ты как считаешь, а я не слишком стар для беременного?
— Это тебя наконец-то озадачило? — усмехнулся Роше. — Не переживай, состояние твоего тела и внутренних органов великолепно. Мышцы и кожные покровы эластичные. Потенция аховая. Ни язв, ни эрозий, ни артритов. Почки чистые. Печень целая. Зрение, как у орла. В общем, твой не паспортный биологический возраст едва ли тянет на тридцатник, и нам, «педофилам», впору тихо обзавидоваться. Видимо, это тоже определяющее свойство организма Химер.
Особенно меня обрадовала констатация факта о моей потенции и печени. Я бы с удовольствием проверил первое и испортил второе, потому, что чем больше были мои сроки, тем сильнее мне хотелось секса и напиться.
— Док, когда я смогу сыновей увидеть? — этот вопрос я последнее время задаю Анри чуть ли не каждый день. — Мне расстраиваться вредно, вообще-то!
— Тебя успокоит, если я скажу, что сейчас на Земле очень бурно решается этот вопрос?
— Кем? — в моём состоянии и положении успокоиться крайне не просто
— Центром, — Анри терпелив, как доктор Айболит.
— А разве…
— То, что вмешался Комитет Восточного Альянса по правам человека, значило только то, что над вами прекратили несогласованные с вами эксперименты. Центр по-прежнему заказывает всю музыку, оплачивает наше содержание и питание, одежду, медицинскую поддержку и прочее, — ну, собственно, я это с самого начала подозревал и озвучивал, поэтому сильно не удивился.
— Моему ребенку всё ещё что-то угрожает? — не наигранно свирепо спросил я.
— Нет. Все анализы новорожденного будут делаться исключительно с твоего согласия.
— А что помешает им сделать из меня с помощью лекарств покорного зомбака и забрать малыша?
— Тот же Комитет, Луиджи Сесилиа и Свят. Меня тоже не списывай со счетов! Я — твой личный врач, и никто другой в мой проект не сунется! – не то чтобы в голосе дока прозвучала какая-то серьёзная решимость, но я ему поверил. Однако...
— Лу, ты и Свят — смертные люди со своими слабостями, а значит, найти против вас рычаги давления — дело времени! — спокойно говорю я, пытаясь скрыть, что на моей душе кошки скребут. — Не хочу подвергать вас опасности! И я знаю отчаянный нрав Макеева!
— Ты… плохо знаешь Макеева, Лер Дарси. Его стоит опасаться, потому что до какого-то момента он считался самым лучшим оперативником Центра. Он костьми ляжет, свернёт с оси Землю, но не допустит, чтобы с тобой или его ребенком случилось что-то плохое, уж поверь!
Не сказал бы, что меня не порадовали слова дока. Знание, что твой альфа не пустой балабол, а супермен, придает уверенности в завтрашнем дне.
— Кстати, это не все новости для тебя, — Роше делает глубокий вдох.
— А? — я даже перестал жевать припасённую печенюшку.
— Скрывать от тебя не имеет смысла. Похоже Пэтч — твоя полная копия, и он смог заставить функционировать зачаток матки и забеременеть. Роук там просто летает.
— ЁБУШКИ-ВОРОБУШКИ!!!
Глаза Роше сначала неприлично и непривычно для альфы округляются, делая ресницами «хлоп-хлоп», а потом док ломается в приступе неконтролируемого смеха.
В полуобморочном состоянии радостного меня и ржущего Анри застаёт Свят:
— Я, чё, с новостью опоздал? Уже знаете?
— О чём??? — сквозь истерику выдавливает Роше, щупая мой пульс и указывая на кушетку. — Лерк, ля-я-яг быстро, полежи!!!
— Через два дня за нами высылают эйршип.
— ЁБУШКИ-ВОРОБУШКИ! — взвывает Анри и бьёт ладонью об стол. — Слава Богу, я скоро от вас буду далеко-о-о!