Истинный облик Лероя Дарси (СИ)

 Макеев… Ярко-синие глаза, в которых, когда ни погляди, бесы выплясывают джигу… Насмешливый большой сладострастный рот растягивается в улыбке:  — Стари-и-ик! Признай, что ты всё-таки скуча-а-аешь! Ну прости, так надо было! Почему я знаю, что он не будет оправдываться? Не станет извиняться, взволнованно подбирая слова? Да, он опять ворвётся в мою жизнь порывом неукротимого ветра и сомнёт мою волю, как фантик от конфеты.  — Почему, Свят? Почему я?!  — Потому, что ты такой один! Желанный до мозга костей! Красивый, умный мужик за сорок и с кучей взрослых неуправляемых детей.  — Вер… нёшься? — я произношу это вслух, глядя в потолок ничего не видящими глазами, и, как последний дурак, мучительно и жадно жду ответа. Меня со стороны можно принять за кандидата в свежеиспеченные умалишённые.
 — …
  — Молчишь? Сволочь!  — Знаю, старик… Люблю тебя… до одури… Помни, ты… мой…
 Я резко сажусь на постели: на моём животе спит утомлённый Мирро, рядом, с томиком стихов и кружкой крепкого кофе, сидит Роше, за столом, тоже с каким-то чтивом, встрепенулся Фаби.  — Это что за… несанкционированный ночной дозор? — хрипло рычу я пересохшим горлом. — Ну-ка, быстро несите кофе старосте! Фаби срывается было, но чёртов француз останавливает:  — Никакого кофеина, Лер! У тебя кардиограмма плохая. Поэтому пока тебе положен напиток из яблок и шиповника.
 — Сам компотик пей! Дай хоть чаю некрепкого! — вижу непробиваемое показное равнодушие в голубых глазах. — Хрен с тобой! Мирка… ты что тут?
 Фаби потихоньку выходит, словно пытается сберечь интимность семейного общения.  — Он от тебя третий день не отходит. Температура у его отца была под сорок, обезвоживание и, я бы сказал, почти инфаркт, — методично объясняет Анри.  — Ха! Вот так просто мой мотор решил пошалить? — я прищуриваюсь, свет немного режет отвыкшие глаза.  — Тебе не двадцать, Лер! Пора начинать беречь себя. Давай начнём с сегодняшнего дня, а? — Анри осторожно вводит мне в ухо датчик прибора, оттягивает веки, велит открыть рот.  — А-а-а-а. Спасибо, что напомнил! — я залпом выпиваю второй стакан кисловатой тёмной бурды с довольно сносным вкусом. — Что наш Тёмный Лорд Луиджи?  — Тоже хандрил. У нас, кстати, по периметру теперь выставлена личная охрана андоррского принца. Он хочет поговорить с тобой, — официальным тоном отчитался доктор.  — Последним будет… в моём списке, — буркнул я.  — Нет, Лер. От этого разговора будет зависеть не только твоя судьба. Подумай, что тебе ему сказать.  — Нет сейчас ни сил, ни желания, док! Мирро сонно вздохнул и потёр глаза:  — Папа, очнулся! — мой мальчик полез обниматься, тихонько целуя в обросшую щеку и краснея. — Со мной уже всё хорошо! А с тобой?  — Прости! — я крепко сжимаю его в объятьях.  — Да! — просто выдыхает Влад. — Я сдружился с твоим Фаби.  — С каких это пор Фаби моим стал? — с интересом вопрошаю я, сын переглядывается с партнёром. — Эй, не молчим, или я сейчас сердиться начну!  — А что говорить? Он из-за тебя был сам не свой. Принц с ним долго общался, Фаби вышел другой какой-то. Луиджи следом, за руку его схватил! — произносит Владмир.  — Сын, не надо сломанного телефона, Фаби, если посчитает нужным, сам мне расскажет.  — Просто знай, Фабио в шоке от всего произошедшего. Лу привёз его сюда для тебя, потому что… Мои ноздри дрогнули…  — Цыц, Мирро! — рыкнул я, и в этот момент итальянец с грустными янтарными глазами заглянул в палату.  — Сеньоре Сесилиа справляется о вашем здоровье, Лер, и хочет назначить с вами приватную беседу! — вежливо сказал адъютант его андоррского высочества.
 — Приватную беседу проведём в позапрошлую среду! — я сотворил злую мину лица. Не улыбнулся никто. Неудивительно! Этот разговор обещал быть решающим в ходе многолетнего эксперимента.
  — Пусть его высочайшая светлость сам назначит время и место, а я его удовлетворю! — просто и холодно ответил я, Фабио кивнул и удалился.  — Каким бы невинным ни был Фаби, он пока ещё на службе этого засранца-князька и вынужден подчиняться его воле! — произнёс я. — Не говорите ничего такого, что можно использовать против нас же самих.  — Фаби не пойдёт доносить! — резко и запальчиво выдал Влад. Я самостоятельно вынул иглу капельницы и закрыл катетер под офигевающим взглядом Роше.  — Лер, аллё! Я, вообще-то, тут пока главный! — док аж на месте подскочил.  — А мне надо в туалет! — я подмигнул. — А потом, так и быть, продолжишь свои вливания.  — Ты не-воз-мо-жен! — простонал Анри. — Не дай Бог, чтобы твои дети после сорока стали похожими на тебя! Мы с Мирро заговорщически переглянулись. Мне действительно стало легче: мой мальчик меня простил, мои друзья все были на месте, мои руки и ноги слушались, а голова уже усиленно «варила». А ещё… мой янтарноглазый прелестник мне не солгал… Он хотел быть со мной, хотел этого так искренне, что невозможно было не поверить.
 
 Рандеву, как говорится, состоялось через пять дней. Ровно столько мне понадобилось времени, чтобы восстановить силы и окончательно прийти в норму. С утра я даже предпринял лёгкую пробежку по территории, причём со мной на спортивный подвиг сорвались Майлз и Роук, видимо, имея чёткие указания тщательно беречь моё драгоценное тело. Я, гладко выбритый, и крайне самоуверенный, предстал перед князем Андорры в полдень субботы с явным намерением закончить всю эту затянувшуюся канитель. В комнате, где меня ждал натянутый, как струна, Луиджи Сесилиа, я увидел немного бледного Фаби. Этого мне только не хватало!  — Малышу тут делать нечего! — начал я гневаться, но князь властно поднял изящную узенькую длань и мягко меня заткнул:  — Присутствие Нери необходимо, как независимое свидетельство нашей доброй воли и благих намерений. Он будет вести протокол нашего разговора и всех возможных договорённостей.  — Благими намерениями, знаете ли, выстлана дорога в ад. Ты сам-то не против, Фаби? — я сел без приглашения на тяжёлый стул. Князь приподнял светлую бровку, переваривая мою невозмутимую наглость.  — Я не против! — Нери поджал свои спелые, соблазнительные губы. Я мучительно захотел их поцеловать, и в моём паху появилась крайне обременительная тяжесть. Лу перевёл пристальный взгляд с меня на молодого итальянца и усмехнулся.  — Вы, и правда, желаете моего адъютанта, господин Дарси.  — Не Ваше дело, сеньоре Сесилиа! — вышло строго, но, Слава Богу, не грубо. — Именно поэтому я был против присутствия тут Фабио.  — Я надеюсь, Вы, как частично альфа, сможете держать себя в руках.  — Ох, зарываетесь, ваше высочество! — я сощурился.  — Оставьте эту пикировку! — омега поморщился, словно от головной боли. — Ваш интерес от сделки: свобода молодых отпрысков и их отлёт с Дорана. Что ж, в противовес этому, мои условия будут таковы: вы рожаете сами от сильного, здорового донора, доказывая вашу омежью составляюшую и позволяя полностью обследовать ваш организм и организм младенца. И ещё… — паузы от Луиджи начинают меня по-настоящему напрягать, — …вы делаете мне ребенка. Второе, кстати, в приоритете, и будет первым пунктом Договора, который вы безоговорочно подпишите. Ручка выпала из пальцев Фаби, чтобы встретиться на полу с моей челюстью. Я нагнулся, поднял писчее орудие и положил на стол. Это позволило мне немного поплавать в нирване непонимания. Замороженный требованиями господина итальянец закусил губу до крови и молчал.  — Сеньоре Сесилиа, у вас отменное чувство юмора, если вы думаете, что я лягу с вами в постель, и у меня на вас встанет! — жёстко и холодно процедил я. — Я не привык так лицемерить! Из меня неконтролируемо попёр Свят Макеев. Да, я дал себе слово, что сделаю всё, чтобы мои дети благополучно покинули Доран, но Луиджи выбесил сильнее, чем я мог себе представить. А ведь во мне только-только укоренилось чувство долга!  — Я повторяю ещё раз свои условия, в случае повторного непонимания я буду вынужден прекратить переговоры и начать действовать с выгодой лишь для своего проекта, — я и не подозревал, что в хрупком омежьем тельце мог засесть такой мега-монстр. — Я не прошу себя любить, я настаиваю на физиологическом оплодотворении моего тела вами. От вас странным образом рождаются исключительно альфы. Я хочу поломать роковую статистику родового древа Сесилиа. Мой сын будет альфа, первый правитель Андорры, которого всем придётся воспринимать всерьёз и считаться с его решениями. Он не будет снисходительно осмеиваться придворными и иностранными министрами, как это происходило с моими отцом и дядей, как это делают сейчас со мной… Мой сын заставит уважать правящую элиту Андорры, и пошатнёт доминирующую теперь власть премьеров страны, — по лицу Луиджи скользнула тень боли.  — И исключительно во имя правого дела, вы, князь, ведёте себя, как последний мелкий засранец?! Или хотите, чтобы я вас пожалел? На этом свете много достойных и мудрых омег, которым в рот смотрят сильные мира сего. Но вы выбрали иной путь: вы умышленно сделали из группы альф подопытных крыс и тешили своё самолюбие несколько лет. Понятное дело, что это начали не вы, сеньоре Луиджи, а ваш отец или дядя. И вас они воспитали ярым, слепым альфаненавистником! Можно вырасти омегой, которого запомнят на века, или субтильным тряпочным альфой, не способным принять вовремя важное решение, — я взял у Фабио девственно чистый листок бумаги и незаметно погладил юношу по прохладной безвольной руке. Тот встрепенулся и опустил голову.  — Так хочется что-то кому-то доказать, что ляжешь под меня без любви? — я повернулся к бледнеющему от гнева Луиджи.  — В-в-вы-ы-ы!!! Вы… не смеете! В-в-вы-ы-ы… не знаете ничего! Князь, место которого всегда в тени премьер-министра! Все подписи отца, только после резолюций треклятого альфы! Ненавижу! Его снисходительные улыбки! Его ладонь на моей заднице и сальный взгляд. Хороший, умный омежка! Будь лапочкой, будь заинькой, и я дам денег на твои исследования! Я — учёный, я учусь на биолога, чтобы перестать быть птичкой в золотой клетке! А вы-ы-ы! Вы-ы-ы такой же, как все!  — Э-э-э, тише, князь! — зеленоглазый мальчик уже был готов разрыдаться, мне даже стало стыдно. Фабио подал своему господину стакан воды.  — Вы ради сомнительного омежьего торжества предали доброго друга! — жёстко ляпнул я. — Фабио, который подтирал вам сопли с восьми лет! Как вы поступили с ним? Он любит вас, переживает за вас! А вы везёте его на Доран, как красную тряпку для похотливого быка. Вы даже не соизволили посвятить его в свои планы! И после всего этого Нери не покинул вас, а продолжает служить, уж не знаю, во имя какой цели! Вы предали его, вы унижаете себя. Какими глазами вы будете смотреть на маленького альфу, рождённого без любви, ради…  — За… молчите, Дарси! — губы омеги дрогнули и поджались. Злые, шальные слёзы высохли прямо на глазах. — Или вы хотите на своей шкуре проверить, насколько принципиальным я могу быть? Я давно перестал плакаться перед альфами. Многие из них давно перестали смотреть на меня свысока. Я далеко не болтун, Дарси, и я редко повторяю свои просьбы. Затем… они превращаются в приказы, а это худший вариант, уж поверьте. От ледяного, колкого тона серебристого голоска мне стало не по себе. Очевидно, Луиджи Сесилиа не лукавил, так высокопарно и прямо угрожая.  — Итак, мы договариваемся? — делая ударение на каждом слоге, повторил молодой князь. — Или я просто делаю Вас донором спермы для себя, а потом инкубатором для живого исследовательского материала?  — Нет!!! — раненой птицей вскрикивает Фаби, и по его щекам начинают струиться слёзы. — Вы мне обещали, мой принц! Вы же… обещали, что…  — Я ждал разумного сотрудничества, а не заносчивых нравоучений на тему места и прав омеги!  — А что ж, юный любитель разумности, Вас ваши предки не научили, как подгребать к востребованному самцу по-разумному? — прорычал я, Луиджи вздрогнул и вскочил на ножки. — Да подойди ты ко мне нежной томной лапочкой, прошепчи мне на ухо сладко: «Ты такой классный, хочу от тебя ребёнка!» Думаешь, я бы устоял? Меня бы остановил только печальный взгляд Фаби за твоей спиной. Омега сжал маленькие кулаки:  — Не смей вести себя так! Ты ничего не понимаешь!  — Конечно, где уж нам? Из моей жизни сделали один сплошной секс-эксперимент без особого моего согласия! И кто?! Замороченная организация с обиженным маленьким князьком во главе! Да ты с кусочком своей власти и деньгами мог заняться проблемой какой-нибудь жуткой заразы типа гепатита С! А вместо этого ты приказываешь мне сделать тебе ребёнка… Да с тем же успехом я могу надрочить тебе в пробирку и делай себе потом ЭКО!!! Фаби подошёл ко мне стремительным твёрдым шагом и зарядил по морде, я схватил его за запястье. Мною овладевала тупая, неконтролируемая ярость, но янтарные глаза смотрели смело и прямо в душу:  — Довольно, мистер Дарси!  — Только потому, что это ты, у тебя не сломана рука, малыш! — глухо процедил я. — Защищаешь этого неблагодарного омегу? Ну-ну, в следующий раз он расплатится тобой с одним из своих партнёров. Фабио судорожно вздохнул, принимая от меня этот болезненный укол, и резко сбросил мою руку. Луиджи уже сотрясал мелкий озноб.  — Да, я такой, господа! Я просто идиот и конченная скотина! Когда дело касается чести и достоинства! Я не тот, с кем можно просто договориться, припугнув чем-то очень важным и дорогим! — процедил я сквозь зубы, крайне желая сейчас просто свалить в забой да поглубже.  — Ле-е-ер! — Фабио закрыл лицо рукой. — Хва… тит! Ты бесишься потому, что не контролируешь ситуацию… А Луиджи имеет право…