За семью замками. Снаружи (СИ)

Агата же надавила телом, оторвалась, кивнула на подушку, как бы предлагая опуститься на нее.
— Бонусный. За выдержку…
Сказала в шутку, Костя улыбнулся, перекатываясь. Сел, предварительно отбросив подушку, прислонившись к спинке кровати, а потом будто бы напряженно следил, как Агата на коленях подползает, выравнивается, кладет руки на его плечи, прижимается к губам сначала, потом оставляет череду поцелуев на подбородке, проходится языком по кадыку, явно вызвав у мужчины желание внепланого сглотнуть…
Целует кожу по пути от груди до живота. Делает шаг назад на коленях, опускается, упираясь руками в постель. Вскидывает взгляд… Улыбается…
Ловит темный напряженный взгляд Кости, чувствует, как он отзывается тяжестью в промежности. А еще чувствует, что рот наполняется слюной, а мысли желанием не медлить.
В своей прошлой жизни до Кости, рассуждая в теории, Агата всегда приходила к выводу, что минеты — удовольствие чисто для мужчин. Оказалось, как ни странно, что нет. И возбуждаться можно. И хотеть. И удовольствие получать. Чувствовать себя властительницей морей и океанов…
Агата на секунду опустила взгляд на головку, тепло которой ощущалось губами, а потом снова Косте в глаза, её обхватывая…
Скользя вниз, беря сразу глубоко, а потом проводя языком вверх, задевая самые чувствительные места.
Всё делая отлично. Потому что Костя закрывает глаза ненадолго, кладет одну руку на ее волосы, тут же поглаживая, а второй тянется к груди, сжимая сосок, посылая по телу Агаты невероятной силы импульс.
Настолько, что она не сдерживает стон, отрывается на секунду, тоже глаза закрывает, непроизвольно прогибаясь в спине, чувствуя, как вслед за сладком болезненным щепком, Костя нежно гладит…
Между ногами влажно, груди очень приятно… И очень хочется продолжать. Поэтому Агата снова смотрит на Костю, ловит еще один тот самый темный взгляд, тянется губами к члену, втягивает головку, скользит по ней вниз…
Самой кажется, что успевает сделать не так-то много, что только начала, только разогревает его, разогревается сама, обводя языком, обхватывая губами, посасывая, скользя неспешно, аккуратно будто, когда чувствует, что мужские руки соскальзывают с вершинок, которые пощипывали, мяли, ласкали, подхватывают под подмышки, тянут на себя.
Агату практически впечатывает грудью в грудь Кости. Влажный из-за ее слюны член, как по маслу, скользит в не менее влажное тепло Агаты.
Она охает из-за неожиданности, а потом цепляется за Костины плечи, позволяя ему снова сплестись языками, вжимая пальцы в её талию, тут же приподнимая и снова насаживая…
— Плохо было? — Агата спрашивает, запрокидывая голову, чувствуя, что мужские губы прижимаются к её голой, беззащитной шее, втягивают кожу, доставляя не чистое удовольствие — но ещё и немного боли, а потом её тело снова приподнимает и вжимает в Костины бедра так, что Агата чувствует нетерпеливую ярость проникновения… Неимоверно прекрасную. До дрожи просто.
— Пиздец как хорошо, Замочек.
А на следующем Костином движении она расплывается в улыбке, с удовольствием возвращая бразды правления в мужские руки.
* * *
— Это матка, видишь?
— Вау! Какая матка!
Агата держала в руках снимок с последнего скрининга. Они с Костей по-прежнему были голыми. По-прежнему в постели.
На часах — глубокая ночь. Но сна — ни в одном глазу.
Костя всё так же — прислонившись к высокой кроватной спинке. Агата — между его ног, прижавшись спиной к груди.
Костя держал руки на небольшом животике, иногда как-то по-особенному трогательно для Агаты его поглаживая, а она пыталась объяснить Косте, как в данный момент выглядит его ребенок.
Но тот то ли просто хотел подурачиться, то ли действительно не выделялся сообразительностью, но упорно настаивал, что не особо что-то понимает. Хотя как для Агаты — то там всё ясно, как божий день.
В голове мысль проскользнула, что будь она его училкой — тоже лупила бы. Только почти сразу стало стыдно. Потому что это даже для язвительных шуток — неуместно.
 
Услышав его притворно восхищенное «вау» Агата закатила глаза, мысленно считая до пяти, чтобы не ляпнуть чего-то и не двинуть локтем в печень. Пусть и очень хотелось.
— Кость, ну вот же…
Она оглянулась, смотрела сначала на мужчину, который смотрит на снимок, потом на свои пальцы.
— Вот это головка. Тут же всё ясно. Она большая. В профиль. Нос вот. Рот. Глазик. Ухо…
— Реально большая. Он у нас типа умный будет, да?
Гордеев никак не реагировал, когда Агата проводила палечную экскурсию по ротикам-носикам. Только губы его еле-еле подрагивали. Так, что понятно, скотина просто троллит. И снова нестерпимо захотелось заехать в бок, и снова Агата сдержалась.
— Если ему повезет и пойдет в меня, тогда есть шанс…
Агата буркнула, дернулась, собираясь отползти, но Костя прыснул, придержав. Вжался носом в её щеку, закрыл глаза, улыбался, сдерживая Агатины неубедительный попытки сбежать. А когда она перестала брыкаться, снова повернул голову, глядя на снимок.
— Правда головастый… Это нормально? — спросил уже задумчиво, смотря внимательно, чуть голову наклонив…
— Да. По пропорциям всё хорошо. Вообще всё хорошо. Вот животик, — Агата повела пальцем дальше. — Видишь?
И пусть Костя снова мог бы повредничать — не стал. Кивнул. Смотрел, как завороженный, пока Агата блуждала по фото.
— Вот ручка. А вон вторая видна немного. Ножки вот. Пальцы тут смазались, но там правда уже даже можно посчитать. А вот…
Агата обвела уступающую в яркости местность, повернула голову, смотря на Костю радостно-многозначительно… Мол, не мне тебе рассказывать…
И сама не знала, какой реакции ожидала от своего любимого раздолбая, но он просто в улыбке расплылся, изрекая легкомысленное:
— Прикольно…
После которого почему-то сложно сдержаться и не обнять его, в шею не вжаться, откладывая снимок на постель, продолжая чувствовать поглаживая по животу… И счастье. Ярое спокойное счастье.
— Макс, значит?
Костя спросил задумчиво, Агата не поспешила настоять. Несколько секунд дала себе, чтобы в очередной раз свериться с внутренним метрономом, потом кивнула.
В ней отзывается Макс.
— Отлично. Я не против.
И пусть она не то, чтобы сильно переживала, но услышав, что Костя соглашается так просто, выдохнула, вжимаясь к шею сильнее, гладя рукой мужской затылок…
— Это же кроватки нужны всякие… Коляски… Детская, наверное…
Костя сказал после паузы, Агата кивнула.
— Ты уже смотрела что-то?
А потом заулыбалась, потому что Костя знает ее слишком хорошо. Конечно, смотрела. И даже выбрала уже многое. Просто ждала, пока спросит.
— Я сейчас.
Вывернулась из рук, поползла в сторону тумбочки со своей стороны кровати, чтобы взять телефон и забросать его всеми скринами и ссылками. Но Костя поймал на полпути, притормозил, сжимая пальцами поясницу, на бок завалил, сзади прижался, выцеловывая, чтобы не брыкалась, затылок, шейные позвонки, плечи…
— Давай завтра, Замочек. Надо хотя бы пару часов поспать, иначе я утром не встану. Работы много…
И если изначально Агате даже обидеться хотелось, а с губ рвалось обвинение в незаинтересованности, то стоило дать себе секунду на подумать, как стало стыдно… И жалко.
Она развернулась в Костиных руках, забросила ногу на мужское бедро, потянулась к его щеке, погладила, поцеловала в губы…
— Если деньги нужны — говори. Мне или Гавриле, как удобней. Если хочешь несколько посмотреть — тоже говори. Привезем. Потестишь. Пса засунешь в коляску, покатаешь.
Представив, как Бой будет смотреться в детской коляске, Агата снова заулыбалась, скользя пальцами по Костиному лицу. Как сейчас видно — уставшему. Белки в сеточку. Между бровей складка часто, поэтому даже след остался…
— Походи по дому, подумай, какую комнату детской сделать. Тоже скажешь…
— Хорошо, — Агата, как завороженная, обводила контур мужских губ, следя, как они шевелятся, раздавая указания… Потом перевела взгляд на голубые глаза… Улыбнулась…