Крест на Крест (СИ)

Почувствовав мягкое, приятное тепло я был вынужден не только оторвать взгляд от образовавшейся в воротах «пробки», но и на пол часика отсрочить свой выход в свет, завалившись в обнимку с Параскевой обратно, в ещё не остывшую постель.
Задержка с началом Правительственного заседания не прошла для съехавшихся чиновников даром. К моему появлению в Совещательной палате уже всевластно царила шумная толчея. Управляющие и советники, разбившись по группам интересов о чём — то оживлённо и очень громко разговаривали, спорили, грозили друг другу карами небесными. А их многочисленные помощники, рассевшись по лавкам вдоль стен, рядом с пышущими жаром изразцовыми печами, перекрикиваясь со своими начальниками и соседями — коллегами «по цеху», при этом шумно закапываясь в своих бумагах.
Вызванное этой картиной недоумение продлилось в моей голове ровно до того момента, пока я не вспомнил, что ещё вчера приказал своему секретариату размножить и загодя разложить на столе Совещательной палаты поправки в текст Закона «О коммерческих чинах и классах». Именно они и вызвали столь бурную реакцию Правительства. Ведь согласно внесённым изменениям «думное боярство» отныне автоматически присваивается купцам и промышленникам, имеющим расчётные и сберегательные счета в банке, при условии, что они выплачивают налогами в государственную казну не менее 100 рублей в год. Те, кто отчисляют совокупно всеми своими налогами и пошлинами от 10 до 50 рублей — записываются в «купцы», «промышленники», «землевладельцы». Менее 10 рублей — в торговых мещан, ремесленников и крестьян. С принятие этого закона боярство фактически теряет весь свой родовой аристократизм, становясь при определённом материальном уровне доступным для любого налогоплательщика.
Отсюда и возникло столь бурное проявление чувств среди собравшихся. Потому как очевидно, что эти нормы Закона будут непременно размывать и ослаблять боярство. А мне только это и надо! Не хочу давать этой прослойке возможность в будущем консолидироваться и окостенеть. Этим законом была окончательно и полностью сформирована новая, аналогичная Петровской, но куда более прогрессивная «Табель о рангах». С правовым положением «ратных» и «служилых» бояр разобрались ещё раньше, новый закон их никак не касался.
Чтобы не поднимать «бучу», на лиц уже состоящих в боярском сословии эти правила пока не распространялись, своя особая специфика также сохранялась для аборигенов Балтийской области.
Кроме того, на этом совещании особый интерес у меня вызвал доклад Дмитра Лазаревича Ходыкина, возглавляющего Управление Внутренних дел, относительно первых результатов колонизации севера Гродненской области — к ней были прирезаны литовские территории, захваченные ещё в прошлом году, а также о начавшемся заселении русскими поселенцами новой Балтийской области. Что касается Балтийской области, то русских там кроме военных гарнизонов практически и не было, в отличие от северных уездов Гродненской области — здесь новые колонисты уже опередили по численности оставшееся там немногочисленное коренное население.
По этой же теме высказался и глава Политуправления Зор, ведь это именно его люди в городах и сёлах вели активную агитационную кампанию, сманивая народ в новые земли, расписывая все прелести тамошней жизни, при этом акцентируя внимание в первую очередь на временное отсутствие налогов и иных тягот.
В приграничных городах, на месте бывших перевалочных пунктов, формировались караваны поселенцев во главе с демобилизованной «посохой». Всем мужчинам этих переселенческих партий выдавался запас продовольствия, инструменты, холодное оружие и другое снаряжение, сельхозинвентарь, семена и скот для будущих крестьянских поселений.
Выслушав все многочисленные доклады, во второй половине дня отправился на завод. Там меня порадовал тот факт, что техника теперь вполне успешно прогрессировала даже в моё отсутствие.
В начале весны машинный парк «СМЗ» пополнился первой полноценно работающей машиной двойного действия. Благодаря золотнику пар подавался то с одной стороны поршня, то с другой, а предохранительный клапан (центробежный регулятор), при помощи специальной дроссельной заслонки в паропроводящей трубе регулировал поступление пара в машину. Для преобразования качательного движения во вращательное (иначе станки к паровой машине проблематично подключить и заставить работать) на смену кривошипно — балансирного привода, применяемого в «воздушных двигателях», был использован куда более прогрессивный шатунно — кривошипный механизм. Новая универсальная машина имела вполне приемлемую для нашей промышленности мощность в 15 л.с. Теперь в этой первой машине двойного действия осталось излечить все её «детские болезни», увеличить её мощность и начать оснащать паровиками в первую очередь речной транспорт. Промышленность пока подождёт, она и так неплохо себя чувствует на «воздушных двигателях».
 
Построенный всеобщими коллективными усилиями паровик с первых же дней стал объектом всеобщего «паломничества» заводских рабочих. Стук и свист, распространяемый этой машиной, почему — то притягивал к себе «синих воротничков» словно пчёл на мёд. Чуйку не обманешь, все и без моих слов понимали, что за этими машинами будущее.
Окончил все дела на заводе когда уже начало темнеть. Дневная охрана, прежде чем уступить свои посты ночной смене, скоро принялась зажигать уличные фонари. Вся территория завода через несколько минут озарилась мерцающим жёлтым светом, в качестве топлива использовался керосин. На крепостных башнях с прошедшей зимы были установлены примитивные прожекторы, главной технической новинкой в них было использование вогнутого зеркала. Поэтому теперь приблизиться незамеченным к крепостным стенам Ильинского детинца, окружающих всю заводскую территорию, не говоря уж о том, чтобы проникнуть внутрь дворца или завода, было практически невозможно. Любой приближающейся к этой охраняемой территории ночной гость попадал под освещение сразу нескольких направленных на него прожекторов, что не только пугало, но вдобавок и ослепляло ночного посетителя. Оттого неудивительно, что очень скоро после установки этих «ночных стражей», желающих бродить по ночам вблизи заводских стен резко поубавилось.
Со стороны охранных постов до моего слуха долетали весьма интересные разговоры.
— Петро, будь добр, прикати бочку с керосином.
— Да тут есчо его для двух ночей хватит! Нашёл простака!
— Гляди, а то весь керосин на складе разберут, тогда будем у потухшего фонаря стоять. А начкар за это есчо и оштрахует!
— Не боись! Видел я тут одного химика, так вот он и баял мне, что завтра они на склад новые бочки с керосином завезут. Сегодня при мне все порожние бочки заимали. Завтра днём я эти телеги с бочками по пути перехвачу, а то катить их до нашего поста сильно уж далече.
— Ладно, ступай отседова, пересменка ужо закончилась, а то обои по шеям за болтовню получим!
— Хорошо, только сильно на посту не храпи.
Тут дружеская перепалка внезапно смолкла при моём появлении, причём на весьма компрометирующей ноте. Оба охранника вытянулись и замерли.
— Вы кто — охрана или базарные бабы? Пост сдал, сказал, есть происшествия или нет, пост принял. Посторонние разговоры разрешены только во внеслужебное время. — Решил я вмешаться в эту милую беседу сослуживцев, излишняя расхлябанность ещё никого и никогда до добра не доводила, лучше уж переусердствовать в дисциплине. А то всё начинается с таких вот дружеских пикировок, а закончиться может ночными посиделками в пьяной кампании у костра вместе с бабами и песнями, знаем мы такое, проходили.
 
— Ты, — мой палец указал на одного из охранников, — беги и приведи ко мне срочно начкара!
— Номер поста? — спросил у оставшегося.
— Двенадцатый пост, государь!
— Продолжай нести службу!
— Так точно!
Недовольно хмыкнув, я влез в седло. Коня вели на поводу телохранители во время этой прогулки — обхода. Перед самыми воротами меня нагнал начкар в сопровождении посланного за ним охранника.