Искры на воде (сборник)
Время шло. Уже готовилась новая волна переселенцев из разных областей страны. Егор повеселел. Неопределённость заканчивалась, можно снова заниматься строительством домов.
В начале лета 1906 года в Камышлеевку прибыло три семьи: Федотовы, Кузюрины и Сырниковы. Бригада плотников, нанятая Камыш- леевым, быстро из готового леса ставила дома. Строителей нанимали в Туманшете. Там деревня росла быстрее, и свободные руки находились. Поселенцы занимались огородами, строили надворные постройки, готовили дрова, пилили и складывали их в поленницы. Готовились к зиме.
На этот раз Егор занимался только руководством, сам не помогал. Скот закупили здесь же, в деревне, только пару коней пригнали из Ту- маншета. Егор оплатил работу плотников, заплатил Фролу Погодину за печи, рассказал, что нужно для зимы — и всё.
Поле перед деревней расширили ещё больше, собрались делить и позвали Егора, но он сказал, чтобы разделили всем поровну.
Егор чаще теперь находился дома, осенью собрался отвезти сына учиться в Тайшет. Там сначала хотел купить небольшой домик, но потом решил сначала снять жильё поближе к школе. Дальше время покажет, как быть. Настя собралась ехать с Фёдором, надо пожить первое время рядом, пока сын привыкнет. Ручкины предлагали поселиться у них, но Егор не желал беспокоить друзей. Наведываться он будет по два раза в месяц, а потом на лето заберёт семью домой.
В Тайшете открыли церковь. Это событие было существенным. Второго июля 1906 года новую церковь освятил архиепископ Тихон, прибывший по этому случаю из Иркутской епархии. Настоятелем был поставлен отец Василий (Шаравин). На открытии присутствовали почти все жители Тайшета. В первых рядах находились купцы, пожертвовавшие большие деньги на строительство: Зюзенцев, Супрун, Кабанов и другие. По такому случаю из Томска приехал Жернаков, чья лесопилка приносила хороший доход. Но сам Жернаков в Тайшете был наездами, а командовал всем хозяйством купца управляющий. Был и главный строитель дороги Манучаров с семьёй. Впереди всех при полной парадной форме красовался урядник Иван Савельев. С этого дня Тайшет стал селом Алзамайской волости Нижнеудинского уезда. Выросла значимость станции. Из соседних сёл люди потянулись в Тайшет на жительство. В Еловке, Конторке, Бирюсе, Байроновке не хватало пахотной земли, люди уходили на заработки на железную дорогу и оставались там. Село росло быстро. Кроме церковноприходской школы открывались и министерские школы, в которых обучение русскому языку и другим наукам сильно отличалось от церковных.
Федю устроили в министерскую школу вместе с детьми железнодорожных служащих. На экзамене, проводимом перед поступлением, Фёдор получил высокую оценку. Не прошли даром занятия матери с сыном, кругозор мальчика был достаточно широк несмотря на то, что прожил всю свою небольшую жизнь он практически в лесу. Книги, подобранные Екатериной Павловной, помогли Фёдору узнать много нужного.
Дом сняли недалеко от школы и от Ручкиных. Екатерина Павловна взяла шефство над семьёй Камышлеевых. В доме навели порядок, обставили нужной мебелью, приобрели всё, что требовалось для жизни и для учёбы. Жизнь менялась стремительно, нужно было приспосабливаться. У Егора давно были мысли пристроиться в Тайшете, но пока он не находил себе качественного применения. Торговлей заниматься он не хотел. А строить дома для поселенцев он не сможет: не по силам ему тягаться с другими застройщиками, возможности не те. Выращивать хлеб или производить мясо — нужно много пахотных земель. Вокруг Тайшета их уже нет, а разрабатывать новые земли, нужны хорошие средства и время. Взять деньги под проценты Егор не желал, земледелие — дело рискованное, а долги отдавать надо. А в Камышлеевке дело налажено, там всё работает. Одна проблема — теперь семья далеко, но они решили с Настей, что стоит перетерпеть это неудобство. Сначала Фёдор окончит два класса министерской школы, а там надо будет решать вопрос о дальнейшем образовании. Хотя, возможно, к тому времени откроют какую-нибудь школу и в деревне. Намечалась большая работа и в Камышлеевке. Должны были приехать ещё поселенцы. Теперь заработанные деньги Егор не собирался тратить как попало, не хотел рисковать. Если вкладывать, то только в надёжное дело.
Прощались со слезами. Егор никогда не видел жену такой. Раньше постоянно ездил по делам, и по месяцу его не бывало дома, но слёз у жены он не видел.
—
Ты чего? — спросил Егор.
—
Не знаю. Как-то сами текут.
—
Никогда раньше ты не плакала, когда я уезжал.
—
Там дома было, а здесь всё чужое.
—
Ты же у меня охотница бывшая, неужто испугаешься кого?
—
Охотницей была только до замужества.
—
Так вспоминай, — улыбнулся Егор.
Улыбка осветила лицо жены.
—
Вспомню. Я ничего не забыла.
—
Если будут трудности, ты к Илье Ильичу обращайся. Я через две недели приеду.
17
Камышлеевка гуляла неделю. Обмывали второго сына Ваньки Кузнецова. Потом женили Петра Захарова, Кузьма породнился с Козловым Андреем. Дочка Андрея, Мария, свела с ума Петьку, сосватали быстро. Чуть позже была свадьба Томаева Тимофея и Ларисы Мыльниковой. Свадьбы прошли одна за другой, не давая народу отдышаться. Егор был приглашён на обе. Гулять на свадьбах хорошо, но дело есть дело, сразу после очередной гулянки он с обозом направился в Тайшет. Если раньше он с тревогой ехал туда, то сейчас с радостью. Встреча с семьёй была праздником. Дела у Фёдора шли хорошо, учился он легко. Многое уже знал, новое схватывал быстро: цепкая память ребёнка ничего не упускала. Но чем больше Фёдор узнавал, тем больше у него возникало вопросов, на некоторые не только Екатерина Павловна отвечала, но и сам Ручкин.
—
Не ученик, а просто террорист какой-то, — смеялся Илья Ильич, рассказывая Егору.
—
А кто такой террорист? — последовал вопрос.
—
Ну, видишь? Федя, сейчас тебе пока рано знать, кто это такой, но я обещаю, что мы поговорим на эту тему.
—
Хорошо.
Ручкины привязались к Фёдору. У них своих детей не было, вся нерастраченная любовь досталась Феде. Сам же ученик относился с большим почтением к своим домашним учителям.
—
Дома всё хорошо? — спрашивала Настя.
Она уже соскучилась по дому. По своей кухне, по занавескам, по своей корове и прочей живности.
—
Всё хорошо, — сказал Егор, — Никола справляется с хозяйством. Кашеварит сам. По дому убирается раз в неделю Фатима Ибрагимова, я попросил. Неудобно мужику полы мыть да постирушки устраивать. Она довольна. Если захочешь, пусть она и при тебе убирает.
—
А я что? Изболелась? Нет, в своём доме я сама справлюсь.
Екатерина Павловна посоветовала Насте съездить домой, а Фёдор
поживёт у них. Федя тоже хотел домой, но, увидев взгляд отца, не посмел ничего сказать. Настя ухватилась за эту возможность и сразу согласилась. Целый вечер она рассказывала Фёдору, что надо делать. В ответ слышалось:
—
Мама, я знаю. Да, я знаю. Я сам. Я умею. Я всё сделаю.
Егор подробно рассказывал о деревенских новостях. О том, что у Антипа ещё внук родился, что в деревне прошли две свадьбы.
Настя заскучала по сыну, ещё не приехав домой. Дома взялась за хозяйство сама: убирала, мыла, чистила по-своему, хотя и отметила, что дома порядок. Но надо было всё своими руками потрогать. Когда пришла Фатима, Настя пригласила её попить чаю, проговорили с ней полдня, но убирать ей не дала. Сказала:
—
Я через две недели опять уеду, потом уже можно приходить, а сейчас я сама.
Фатима не обиделась. Хозяйка хозяйку понимает.
Дела по дому закончились быстро, и дни потянулись в думах о сыне. Егору некогда было скучать: забивали скот, морозили мясо. За всем нужно проследить. Всё делали работники, люди старательные, толковые, но всегда кажется, что сам сделаешь лучше, а рук на всё не хватает. Работники не обижались на замечания. Когда надо было, Егор говорил мало, но веско. Нерадивых работников выгонял безжалостно. Но за отработанные дни всегда платил, не обманывал. Не было в крови этого: обманывать и хитрить. На копейку схитришь, обманешь, на рубль сам потеряешь, так учил отец, так и жизнь учила. Дал слово — держи, не можешь исполнить — не обещай, не давай надежду. По таким устоям старался жить Егор. И сейчас готовил товары не как попало, а выбирал только качественные продукты. Никто никогда не проверял его при приёмке, собственная совесть была контролёром. Туши мяса укладывали рядами, закрывали пологом, увязывали, ставили кадки с мороженой клюквой, солёными грибами, рыбой. Пушнина лежала отдельно для Зюзенцева и для Жернакова.