Чужое право первой ночи (СИ)

Утро в замке обычно начиналось ровно в девять. То есть, для слуг оно, конечно же, начиналось часа за два до этого, но граф покидал свои покои именно в это время, и в расписании дворца, любезно предоставленном мне Мэйми, это событие являлось начальной точкой. Первым делом спросонья, Его Высочество легко завтракал в столовой, изучая присланные письма и газеты. Затем, если погода не была совсем уж отвратительной, граф удалялся в сад, где посвящал своё время до обеда напряжённым тренировкам: как правило, он бегал на длинные дистанции или упражнялся с мечом. Если же для занятий было слишком холодно, Его Высочество проводил время в домашнем храме Амелии, небольшом помещении, пристроенном к левому крылу замка. После очередной трапезы граф мог до самого вечера запереться в библиотеке или уехать на конную прогулку в горы, и, учитывая суровость местных условий, чаще всего он останавливался на первом варианте. Завершался день Его Высочества сытным ужином, после чего мужчина удалялся в свои покои и более не покидал их до самого утра, чтобы затем повторить тот же цикл снова.
Словом, целыми днями граф прохлаждался и бездельничал. Ел, спал и всячески развлекался, в том числе и мучениями невинных девушек раз в месяц или пару, когда становилось совсем скучно.
Причём, если верить Мэйми, когда Его Высочество ещё жил в своей городской резиденции, его дни были куда более насыщенными. Он лично принимал прошения горожан, часто посещал общественные мероприятия, за счёт собственных средств занимался благотворительностью и в целом вёл себя куда более открыто, нежели в последние годы. Теперь, как правило, он старался держаться в одиночестве: не звал к себе гостей и сам редко выезжал даже в ближайшие к замку деревни, не говоря уж о каких-либо дальних путешествиях. Всё его общение с миром замкнулось на письмах, которые он продолжал получать и на которые охотно отвечал. Даже слуг своих он сторонился, но не оттого, что брезговал или презирал проводить с ними время. Скорее, он просто предпочитал уединение и избегал всяческой компании, неважно какого статуса были входившие в неё люди, пускай даже это был бы сам Верховный граф.
Что интересно, в графские покои слуги заходили изредка и лишь для того, чтобы произвести генеральную уборку. Его Высочеству не требовалась привычная человеку его статуса помощь с купаниями или с одеждой, да и грязной работы он, судя по всему, не чурался. С любыми трудностями мужчина предпочитал справляться самостоятельно, не говоря уж о таких мелочах, как собственный внешний вид.
Я вдруг поймала себя на мысли, что уже столько всего слышала о графе Ле’Куинде, но притом до сих пор не имела ни малейшего представления о его внешности. Во всём дворце не было ни единого портрета Его Высочества, как не было и пресловутых зеркал, на отсутствие которых в своей комнате я уже успела обратить внимание.
А что, если граф на самом деле уродлив? Быть может, не от рождения, а в силу некой травмы? Неспроста ведь он вдруг умчался от городской жизни в далёкую глушь, свёл все свои контакты с внешним миром до регулярной переписки и ограничил круг общения парой-тройкой десятков ближайших слуг? Это объяснило бы, почему он до сих пор не женился: вероятно, потенциальных невест могла отпугивать его внешность, несмотря на прилагавшееся к ней богатство. С другой стороны, его лицо по-прежнему никак не должно было мешать ему регулярно пользоваться услугами “жриц” любви для утоления своих естественных потребностей. Однако, учитывая его поклонение Амелии, отсутствие во дворце рабов и крайне положительную характеристику со стороны Мэйми, Его Высочество, по-видимому, был слишком светел для подобного поведения.
Ниса, ау! Этот человек ежемесячно развлекается с жёнами собственных подчинённых, о какой “светлости” ты вообще думаешь? Хотя, вспоминая уроки тётушки Уль, Амелии в общем-то было всё равно, какого рода любви покровительствовать. В таком случае неужто всё происходящее в графских владениях насилие на самом деле осуществляется в честь самой Светлейшей?
 
Впрочем, это вовсе не твоё дело, дорогуша. Ты всё равно уберёшься из этого замка раньше, чем раскроешь всего его тайны, которыми он милостью Ирры заполнен от подвалов до башен. Так что не стоит тратить на это своё крайне ограниченное время, пускай даже тебя сейчас жарким пламенем изнутри пожирает страсть ко всякого рода загадкам.
И кстати, о башнях. По словам Мэйми, они были вовсе не декоративными, как мне подумалось сначала. В одной из них, что венчала правое крыло дворца, находилась спальня Его Высочества. Та самая, в которую мне уже завтра предстояло попасть для исполнения обещанного права. И которая меня ровным счётом никак не интересовала.
Другое дело – башня левого крыла, хранившая в себе весьма заманчивую для меня коллекцию, которую граф трепетно собирал вот уже пару лет, с тех самых пор, как перебрался в летнюю резиденцию на постоянное проживание. По всей видимости, он отчаянно нуждался хоть в каких-то увлечениях посреди далёких гор Акроса, и эта коллекция стала для него подходящей отдушиной.
Его Высочество собирал драгоценности и ювелирные украшения.
Уверена, мои глаза сверкнули нехорошим, алчным блеском, стоило Мэйми вскользь упомянуть об этой чарующей комнате.
Золото, драгоценные камни, изысканные комплекты…
И наверняка тот самый опал, что я должна была найти для Длани! В конце концов, лучшего места, кроме как в коллекции подобных ему ценностей, мне было для него не придумать.
Так что я немедленно попросила Мэйми показать мне столь необычную и наверняка бесценную коллекцию графа, прикрывшись своим типично женским интересом к дорогим побрякушкам. И к моему счастью, ключница не отказала мне в просьбе: должно быть, я была далеко не первой виконтессой, вознамерившейся получить понравившееся украшение в качестве вознаграждения за поруганную честь, которое, насколько я знала, предоставляли всем гостьям Его Высочества по их отбытию из замка. Или же Мэйми просто хотела меня развлечь, не оставляя своей подопечной свободного времени на избыточные душевные терзания.
Так или иначе, но уже скоро мы миновали пару крепких вооружённых слуг, охранявших проход у подножия башни, поднялись по крутой спиральной лестнице, а после моя сопровождающая извлекла из своей тяжёлой связки маленький ключик, который, наконец, повернулся в замке покрытой искусной резьбой двери, отделявшей меня от столь вожделенной цели.
О, Таящийся, вот это богатство!
Открывшееся моему взору помещение буквально сияло от блеска золота и драгоценных камней, отчего у меня невольно возникла чёткая ассоциация со сказочными сокровищницами, заполненными слитками, монетами, баснословно дорогими украшениями и вычурными предметами интерьера, сваленными в одну гигантскую кучу, уходившую под самый потолок. Только в отличие от этой детской фантазии, в действительности графская коллекция выглядела куда более упорядоченной: сиявшие роскошью драгоценности были разложены по застеклённым витринам, обрамлявшим комнату по окружности, а также сосредоточившимся в её центре в пару рядов. Здесь была платина, золото и серебро в различных формах и вариациях, включая традиционный графский венец и парную женскую тиару. Почти каждое из представленных на витринах украшений было инкрустировано драгоценными камнями: рубинами, сапфирами, изумрудами и, конечно же, бриллиантами. Были в коллекции камешки и попроще, вроде аметистов, топазов или фианитов. Кроме того, сюда каким-то образом затесались жемчуга различных цветов, куски янтаря, обломки метеоритов и причудливые кристаллы.
Но ни в одной из лучившихся богатством витрин не было совершенно ничего, похожего на опал, и неважно даже, на цепочке он был или нет. Я обошла всю башню, должно быть, раза два, и к своему величайшему неудовольствию не обнаружила ни амулета, ни перстня, ни даже каких-нибудь захудалых серёжек, которые могли бы сойти за искомое.
Хотя чего было удивляться. Я ведь спинными мурашками ощутила грядущую неудачу едва впервые переступила порог этой комнаты. Уже тогда я догадалась, что граф не стал бы выставлять столь ценный для себя предмет на всеобщее обозрение, да ещё и так далеко от собственной башни. Проверить версию, конечно, стоило, но, окажись опаловая побрякушка здесь, моё задание завершилось бы слишком легко.