Второй шанс (СИ)
Между группами шло неосознанное соперничество — кто больше откроет и опишет видов, кто лучше разберется в природных связях и проведет больше опытов. Группа профессора Трента была многочисленнее, но группа Якорна работала больше. Кроме того, в группу профессора Трента входили не только биологи, но геологи и археологи, которым в связи с отсутствием явных признаков ископаемых следов разумной жизни, приходилось в срочном порядке переквалифицироваться в биологи. Это сказывалось на качестве работы, так что работавшие на износ три подчиненных Дона Якорна пока не сдавали позиций и почти лидировали.
— Так что завтра выходим в море к той пирамиде, где были в прошлый раз. Только теперь попросим у наших храбрых космолетчиков бронескафандры и возьмем оружие. А также отправимся не на тримаране, а полетим на флайере, — решил профессор Трент. — Двоих оставим на берегу разбирать образцы, а остальные — вперед!.. Вы ведь не откажетесь нам помочь, докторка Крыж?
Ольга, которая не успела далеко отойти, удивилась:
— Да, а… в чем?
— Проконтролировать моих балбесов! Опять влипнут в какую-нибудь историю… В прошлый раз мы потеряли Равиля. В этот раз не можем себе позволить потерять никого!
— Я сделаю, что могу. Но я ведь не специалист…
— А вам ничего и не надо делать. Просто принимать образцы. И следить за временем.
Если честно, Ольга сама мечтала побывать на море. Нет, она купалась вместе с остальными по вечерам, когда вода уже нагрелась, и даже попробовала чуть-чуть позагорать, но хлопоты не оставляли ей много времени. Тело Равиля требовало ухода. Как и обязанности врача. Аспиранты стали осторожнее, но ссадины, царапины и ожоги от прикосновения к ядовитым местным обитателям пока приходилось обрабатывать каждый день. Хорошо еще, никто пока не пробовал местную флору и фауну на вкус. Ей только эпидемии отравлений не хватало! Поэтому она легко согласилась и сделала заметку в памяти не забыть прихватить с собой крем для загара.
Стройный план начал рушиться на начальном этапе — капитан Гримо отказался давать «Москита» ученым. Машина нужна была ему самому — накануне в лагерь не вернулся ночевать Примек Варвич. Едва закончилась эпопея с заменой воды в «аквариуме», как Гурвиль предупредил капитана, что тот собирался совершить вылазку и исследовать северную половину острова, а может быть, и подняться на горный хребет. И можно было махнуть рукой на самоуверенного типа, решившего отколоться от коллектива. Вчера сгоряча Гримо так и сделал, но утром, увидев пустой стул Варвича, ощутил непонятную тревогу. С Примеком что-то случилось. И виноват был в этом он, капитан, не сумевший уберечь своего человека. И пусть они собирались расстаться с Варвичем сразу по возвращении на Хагашию, но пока они на Охане, Примек оставался его человеком. И его другом, хотя и бывшим.
А тут еще и эти «головоломы» со своей бредовой идеей забрать «Москита»!
— Нет! — отрезал Гримо. — Врача моего заберите, если она сама желает, а флайер не отдам. Самому нужен.
Развернулся и ушел, не слушая увещеваний профессора Трента.
Так что в путь пустились почти на час позже и на тримаране, нагруженном так, что все только качали головами — и какой был смысл тащиться к пирамиде сразу всем? Участи внести вклад в науку избежала только Эния — ее посадили на пульт связи вместо Аселя. И дежурившая возле черепоида Мара Мир. Девушки проводили Ольгу такими завистливыми взглядами, что у той испортилось настроение. Что она им сделала? Почему они ее вздумали ревновать? К кому? К профессору Тренту, который ей в отцы годится? К Аселю, который весь ушел в науку? К Ренату, который от него не отставал? Или к Соберону, от которого ей самой хотелось держаться подальше?
Но, стоило тримарану отойти от берега и, покачиваясь на волнах, двинуться в сторону подводной пирамиды, как все посторонние мысли вылетели у Ольги из головы.
Погода на Охане была превосходная. За все без малого две декады, что они прожили тут, пасмурных дней было всего ничего. Лишь пару раз под вечер набегали тучки, ветерок из мягкого, ласкающего, превращался в ураган, шел дождь и слегка холодало. В остальном это был приятный тропический климат, и можно было себе представить, как хлынут сюда орды туристов, чтобы провести несколько дней, нежась на песчаных пляжах, загорая под ласковым солнцем и наслаждаясь морскими купаниями днем и изысканным ужином из морепродуктов вечером. Похоже, им здорово повезло — они попали на эту планету до того, как ее испортила цивилизация.
«А ведь и мы цивилизация тоже», — подумала Ольга, окинув взглядом содержимое тримарана. Они сожгли целую поляну, когда садились на планету. Они разводили костры. Они вытаптывали траву, прокладывая в джунглях тропинки, и собирали образцы для гербариев и исследований. Ловили морских обитателей. Конечно, кто-то может сказать, что ради науки можно пожертвовать десятком медуз. Но а если это будет последний десяток? Если из-за его исчезновения нарушится биологическое равновесие? Этим вопросом, кстати, никто не занимался. Обе бригады пока только копались в земле и «рыбачили», сортируя и описывая добытые образцы. У профессора Якорна уже была вчерне готова систематика аж двух классов — рыбы и кишечнополостные — сам профессор Трент, пока не нашлось явных доказательств присутствия на планете следов разумной жизни, успел составить довольно обширную коллекцию местных минералов, проводил анализ почв, воды, и вообще всего, что попадалось на глаза. Но вот проанализировать связи между живой и неживой природой, хотя бы набросать структуру пищевых цепочек — этим никто не озаботился. Этот вот монстр Оханы, которого все упорно зовут черепоидом — какое он место занимает в пищевой цепочке? Венчает он ее или есть в открытом море хищники, которые с удовольствием этими существами закусывают? А что насчет глубин? Пока они изучали только так называемое внутреннее море, не забираясь за кольцо островов, которые как бы опоясывали его. А что там? Только самая первая экспедиция сделала промеры глубины, составив предварительную карту дна. Сюда нужна подводная лодка, да не одна, а целая флотилия. И не на три недели, а на два-три года, потому что уже всем было ясно, что главные тайны скрыты именно на дне.
— Приехали!
Моторчик тримарана захлебнулся, два раза чихнул и заглох. Асель скинул якорь, перевесился через борт.
— Ух, ты! Все, как на ладони, видно! Какая прозрачная…
— Незамутненная, — Ольга последовала его примеру.
В этом месте глубина была невелика — от силы полтора метра. Здесь с каменистого дна поднималась плоская вершина, ровная и чуть ли не отшлифованная, как столешница. Сходство усиливала ее форма — почти идеальный овал. Идиллию нарушали только какие-то водоросли, похожие на пряди разноцветных шерстяных нитей, спутавшихся в войлок, и парочка странных овальных наростов, окруженных бахромой не то щупалец, не то ножек.
— Ой, а кто это там?
— Это? — Соберон тут же оказался рядом. — Мы назвали их… как их девчонки обозвали? Ренат?
— Кого? Этих? Панцирники шлемоносные. А водоросли решили поименовать «собачьими ушами».
— А почему «собачьи» и при чем тут «уши»?
— А при том, что приживается, как правило, самое дурацкое название. Его легче запомнить, как несуразное. Кстати, — Ренат уже был в водолазном комбинезоне и закреплял акваланг, — не хотите принять участие, сэйя докторка? Тут полным-полно тварей, которых мы еще не описали. Можете дать любому из новых видов название. Какое хотите!
— Даже… м-м… «Несуразность удивительная»? — усмехнулась Ольга.
— А почему бы и нет? — подмигнул Ренат, натянул маску, проверил, хорошо ли все закреплено, и спиной вперед ушел в воду. Тримаран слегка тряхнуло, и остальным пришлось немного подождать, пока он успокоится.
— Держу пари, я первым принесу эту вашу «Несуразность удивительную», — улыбнулся Соберон.
— Несите, — пожала плечами Ольга. — Но мне кажется, у Рената больше шансов. Он ведь уже внизу.
— Ничего. Давайте поспорим, что моя несуразность будет несуразнее, чем его!