Карфаген 2020. Восхождение (СИ)

Поднимается молодой офицер, собирается представиться, но опережаю его, считав информацию.
— Валентин Вералиус, двадцать восемь лет, правильно? — мужчина кивает, а я указываю на кресло-имитацию детектора лжи. — Присядь сюда, я задам несколько вопросов.
Широким шагом офицер направляется к креслу, устраивается в нем, я надеваю ему браслеты и обруч, делаю вид, что синхронизирую «мозги» кресла с коммуникатором, а сам просматриваю информацию и преступлениях. Вопросы задаю, исходя из провинностей, но начинаю со стандартных, какие буду задавать всем:
— Валентин, вступал ли ты в сговор с преступниками с целью получения выгоды?
— Нет, — честно отвечает офицер.
— Злоупотреблял ли служебным положением?
Почесав нос и отведя взгляд, он отвечает:
— Нет.
Качаю головой и пытаюсь его пристыдить:
— А вот тут ложь. Продолжаем. Употребляли ли наркотики.
— Нет!
— Это твое личное дело, пусть остается на совести. Меня интересует вовлеченность в преступные схемы…
— Нет!
— … И в этом ты чист. Валентина можно назвать честным офицером, если не считать мелких огрех. Спасибо, Валентин. Ты свободен, твоей карьере ничего не угрожает. Кто еще желает пройти проверку? — Все сидят не шевелясь, останавливаю взгляд на Луции Тории, называю его. — Пожалуйста, проходите. Обещаю, что бы я ни узнал, не произносить это вслух, буду делать пометки в вашей анкете. Вдруг вы все-таки встанете на путь исправления.
Удивительно, но, кроме геноцида мирных граждан, преступлений за Торией мало и, надо полагать, закон он нарушал по поручениям свыше. Да и геноцид трикстеров — вряд ли его инициатива.
А вот следующий майор оказывается самым что ни наесть вовлеченным, с прямыми связями с преступниками, похищением людей с целью выкупа, покушениями, убийствами, я зачитываю его злодеяния, он отвечает отрицательно, но с каждой минутой все больше наливается дурной кровью.
На допрос уходит три часа, под конец текст программы плывет, глаза слезятся, но к полудню заканчиваю и делаю вывод, что к дальнейшей службе допустить можно хорошо если двадцать процентов офицеров. Может, столько же испугается расправы и прекратит контакты с преступным миром, но что делать с остальными? Кого ставить на их должности? Просмотреть всех кандидатов я физически не смогу.
Но хуже всего, что программа мои усилия не поощряет никак, я не качаюсь, толкусь на месте, физически ощущая, как каплями крови вытекают драгоценные минуты.
Выпроводив офицеров, вхожу в кабинет, где обосновался Лекс. Он поднимает голову и отчитывается:
— Сайт «Оплота» худо-бедно, но работает. По твоей просьбе прикручиваю ветку жалоб, запускаю завтра. Каждый дельта может пожаловаться на полицейский беспредел да и любую другую несправедливость.
Киваю:
— Сам будешь выбирать дела. Всем помочь все равно не сможем, будем рассматривать самое очевидное. Сделай постоянный пропуск Эду. Где Вэра?
Лекс кивает на дверь:
— У себя, просматривает анкеты рекрутов, первые заявки на работу в «Оплоте» уже есть. Вот только как проверять кандидатов? Надана с ее телепатией улетела в свой зиккурат набирать кадры, Тейн тоже. Тебе не разорваться.
— Пока буду разрываться, что поделать. Давай, выписывай пропуск Эду, вызывай его и формируй под него десятку. Он точно останется с нами.
Лекс хмыкает и отъезжает на кресле от стола, стукнувшись о стену.
— У тебя есть ощущение, что мы своими ничтожными силами пытаемся сдвинуть Землю с орбиты? Пыхтим, кряхтим, а толку ноль. Я понимаю, что прошло всего два дня… Но от объемов работы голова кругом.
— Справимся. Когда Надана собирается вернуться?
— Как минимум завтра к вечеру.
Вздыхаю.
— Небыстро, но тут ничего не поделаешь. Эйзер дал мне безотлагательное задание, и я исчезаю до ночи. Возможно — до поздней.
— Это опасно?
— Да.
— Удачи, Леон, — пожимаю его руку, связываюсь с Виктором и даю ему задание доставить сюда Эда, а сам иду в свой кабинет, находящийся справа от актового зала.
Срочные дела теснятся в голове, стараясь подвинуть друг друга, и среди них проскальзывают дельные мысли. Например, неплохо было бы привлечь Тевуртия, у него наверняка есть на примете зороастрийцы, которые если не войдут в боевые десятки, то в силах помочь в офисе. Набирать персонал из культистов Ваала не очень хочется.
 
В ближайшее время нужно рвануть в Пафос, найти сестру Боэтарха и поговорить с ней. Если она жрица Танит, вряд ли у них с братцем теплые отношения. Мало того, если он выбрал целью храмы Танит, женщине угрожает та самая опасность, о которой предупреждали меня в видениях, Элиссу — во сне.
А сегодня кровь из носу нужно спуститься к трикстерам и уговорить их переехать на Сабанский полуостров. При мысли о том, что придется снова встретиться с Гитель и остальными, появляется чувство вины, словно я предал их, оставил на произвол судьбы ради лучшей жизни. Возможно, они ненавидят меня и сразу же попытаются прикончить, учитывая то, как мы расстались в последний раз. Но я должен хотя бы попытаться, так будет лучше и для них, они обретут дом, где можно развиваться, никого не боясь, и для меня: мы отобьем храмы Танит.
  
Глава 10
 
Диалог
 
Когда Боэтарх узнал, что ему угрожаю конкретно я, то есть зло обрело плоть и имя, инициированные им гонения на трикстеров закончились, а зверобогим стало не до гипотетической опасности, ведь у них под ногами загорелась земля. Я предположил, что найти мою стаю будет несложно.
Действовали мы с Эдом, как и в прошлый раз: надели силиконовые маски, долго кружили, петляли, меняли флаеры на более низкоуровневые. Благо что бетам не нужно отчитываться, как дельтам, зачем они посещают нижние уровни.
Функция Эда заключалась в том, чтобы высадить меня на первом уровне, и я незаметно пробрался в цоколь туда, где Гитель оставляла записки, а потом там же забрать меня в условленное время.
Я отлично понимал, как рискую, ведь убил Макса, члена своей стаи, защищая чужачку, это видел Дэн и растиражировал, выставив меня злодеем. Не исключено, что трикстеры ненавидят меня. Знают ли, что я выиграл на «Полигоне»? Наверняка. Но раз не донесли Гискону, кто я есть на самом деле, значит… Да ничего не значит!
И встреча со своими для меня более опасна, чем козни Боэтарха, потому что я люблю свою стаю и не смогу им навредить. Если встанет вопрос, кому жить, мне или им, выбор будет в их пользу. В последовательность мыслей врывается мысль об Элиссе, нарушает строй, и вот уже каша в голове. Я не имею права умирать хотя бы ради нее. Но и бросать свою стаю не имею права, ведь все мое восхождение изначально планировалось ради того, чтобы мой народ перестал прятаться по подвалам и вздрагивать от каждого звука.
Эд приземляется возле люка посреди площади. Гуляющие черноротые бросаются врассыпную, едва заметив снижающийся флаер. В последнее время флаеры приносили им только смерть.
Исчезаю в люке, пробираюсь дальше, туда, где царит темнота, жду, когда привыкнут глаза и переключатся на ночное зрение, а потом иду уже знакомым маршрутом.
Там, где горел напалм и лежали обугленные кости, уже чисто — трикстеры позаботились о своих мертвецах. Но все равно до одури пахнет жженой резиной, плотью и… смертью.
Ни разу мне не встретились следы трикстеров. Из этой части цоколя они точно ушли, да и пригодных для жизни мест осталось мало. Только бы уцелело то, где мы с Гитель условились оставлять друг другу записки.
Вот этот коридор, труба в ободранной изоляции, сую руку между нею и бетоном, выгребаю пригоршню свернутых трубочкой записок, несколько падает, поднимаю их, включаю коммуникатор, чтобы подсветить себе. Представляю, как Гитель приходила сюда каждый день, искала весточки от меня, расстраивалась, не обнаружив их, но все равно возвращалась снова и снова.
Бедная моя Гитель! В ее посланиях — столько любви, столько надежды! Записки рассыпались и перемешались, потому читаю их не в хронологическом порядке. Начинаю с той, где Гитель волнуется, куда я пропал. Затем попадаются рассуждения на тему, как я мог, и она надеется, что я знал, что делал — вероятно, речь идет об убийстве Макса, моего первого ученика-техно, который пытался прикончить меня, чтобы сдать Элиссу и получить миллион.