Стань моим монстром (СИ)
Хоть и стояли на стороже по очереди, все равно лежали недалеко друг от друга, отчетливо слыша не только своего соседа, но и живых обитателей леса, со всех сторон окружающих нас.
Именно в эти долгие часы понимаешь насколько ты мелок и жалок по сравнению с ними. Те в любой момент могут просто собраться вместе и в раз стереть все остатки человеческой расы, которых насчитывается не так уж и много. Хоть и занимаем самую большую территорию, но по количеству скоро будем уступать нашим соседям, а те не упустят возможность в определенный момент напасть, заняв самое уютное местечко возле моря.
Мы пару раз видели чьи-то силуэты, пробегающие невдалеке. В такой момент задавался вопросом – правильно ли сделали, что разделились. Страх за себя и остальных закрадывался в душу, пытался там обосноваться, ужиться и завладеть затем всем телом. Он даже потянул свои ручонки к мыслям, направляя те в нужное только ему русло, заполняя внутренний взор самыми ужасными картинами, которые могут приключиться здесь и сейчас.
Мы долгие пять лет обучались, чтобы бороться с животными. Изучали все их сильные и слабые стороны, повадки, привычки, образ жизни и места обитания. Нас готовили именно к такому, не раз говорили, что это дело не для слабаков, предупреждали и часто отговаривали. Но только сейчас, в самом центре, среди множества этих тварей, эти слова доходили именно в ту часть сознания, к которой пытался долгое время пробиться Охари.
Нет, я не собираюсь отступать. И дальше буду проходить испытания, намереваясь стать Анахари. Но кто не боится, тот и не живет вообще. Страх – неотъемлемая часть каждого существа. Акотры вон не переносят свет, поэтому и обитают только в темных пещерах, нападают на поселения через подземные тоннели, которые предварительно прорывают. Герни боится замкнутого пространства, Карм – остаться одному, а Люмен – большого кострища. Каждый из них может на некоторое время побороть этот страх, но все равно стремится лишний раз обходить стороной неприятные предметы, места или быстрее ищут чье-то общество.
У меня тоже они есть. Я всегда боялся не дотянуться до чего-то: лежащего недалеко кинжала, когда надо мной нависает страшный зверь, намереваясь откусить голову; выступа на горе, из-за этого падая в пропасть, натыкаясь в конечном итоге на какой-то острый камень и разламываясь пополам; спасательную веревку; поданную руку; любой предмет, который сможет меня спасти. То есть я боюсь упустить последний шанс перед неминуемой гибелью, сделать роковую ошибку, жестоко поплатившись за это.
Мне часто сниться сон, где я падаю спиной вниз, тянусь рукой к кому-то, но не нахожу в этом человеке спасения. Каждый раз просыпаюсь в испарине и долго пытаюсь унять дрожь в руках, которые только что почти дотянулись до спасительной ладони. Но в этом кошмаре я умираю. Приземление всегда разное, но конечный итог одинаков.
И это очень странно. Ведь жизнь я никогда не ценил. Умирают у нас часто, и меня вскоре постигнет эта участь. Но боюсь именно последнего мига, который и приведет к этой самой смерти.
Возможно, она придет ко мне уже утром, когда придется сражаться с очередным монстром, одним из опаснейших из ныне известных. Или нет.
Глава 8 Выход гатагрии
Утро обещало быть долгим. Таким, когда прошло всего лишь два часа после рассвета, а ты словно всю жизнь пережил, успел побороть себя, желание спать, испытывал страх, частично голод, вставал и падал, вытирал проступивший пот, сплевывал, настраивался на победу и отметал мысли о поражении.
Я страшился этого дня. С самого начала пребывания в Рядах нам сказали с кем придется бороться в самом конце. Это знание вызывало какую-то эйфорию и нервное вздрагивание одновременно. Ведь, поборов монстра, тебе почти никто не будет страшен. Ты встретишься с самой смертью, черной тенью, жесточайшим убийцей в Калдиморе. Заберешься, как это сейчас сделал я, на гору, найдешь обитаемую пещеру, аккуратно ступишь на усыпанную мелкой крошкой темно-серую неровную поверхность и посмотришь в эти налитые кровью глаза, сдерживая волнение, пытаясь не показать свою слабость. Пять лет прошло, и вот я здесь.
Опустился на одно колено, сразу же прощупывая рукой покрытую утренней влагой крошку, осыпавшуюся откуда-то сверху. Бросил взгляд в темноту пещеры, откуда ко мне начали медленно приближаться обжигающие холодом глаза. Казалось, от одного контакта с ними ты покрываешься сковывающей коркой, медленно затягиваешься внутрь, падая в зияющую бездну без возможности когда-нибудь оттуда выбраться.
Гатагрия знала. Она не могла не учуять, не услышать, не догадываться о моем присутствии. Я уверен, что еще когда находился внизу, только начинал вскарабкиваться, животное меня уже ждало. Мимо нее нереально проскочить незамеченным.
Вдох-выдох.
Ты сможешь. Надо забыть о любом проявлении страха, подавить, стать незнакомцем для него. Он только придаст ярости животному, поможет увидеть преимущество надо мной. А вот решительность в глазах – верный способ противостояния. Зверь чувствует каждую эмоцию, словно она имеет свой запах, определенный вкус, может подпитывать и наоборот ослаблять.
Я видел, как животное медленно выплывало ко мне, словно нехотя отделяясь от тьмы, являясь частью ее. Черный переливающийся на свету нос подергивался, принюхиваясь, а приоткрытая пасть показывала четыре грязно-желтых клыка, которые уже готовы проткнуть мою кожу, лишь бы хозяйка попробовала на вкус кровь, что еще течет в моих жилах.
Огромный зверь плавно приближался, бесшумно опускаясь на свои большие лапы с длинными когтями, показанными лишь наполовину. Шерсть у того стояла дыбом, грива на концах словно накалилась и вот-вот воспламениться. Глаза животного пристально смотрели в мои, а из груди слышалось протяжное тихое то ли рычание, то ли шипение. Хвост ходил из стороны в сторону, а крылья только частично были расправлены, означая полную готовность к любому моему действию. На морде гатагрии виднелись шрамы, рассекающие веко, лоб, нос, такие глубокие, что, казалось, после них нет никакой возможности выжить. Но она смогла. И только поэтому сейчас идет вперед, иногда облизывается, подготавливая жертву к неминуемому, и вскоре останавливается, ожидая моих действий или готовясь к прыжку.
Как бы не пытался полностью подавить страх, но все равно почувствовал холодный пот в районе позвоночника. Я не двигался, старался не обращать внимание на изуродованную шрамами морду, которые придавали виду животного еще больше жестокости. Мой плащ окутывал тело, скрывал от зверя, частично защищал, не пропуская никаких запахов. Только лицо находилось открытыми.
Я ждал. Сидел напротив стоящего недалеко от меня монстра, видел как он ко мне принюхивается, увеличивая при этом грудную клетку. Вокруг померкли все краски, пропали звуки и исчезли запахи. Остались только я и зверь. Шла секунда, вторая.
Вдруг заметил, как когти того стали еще длиннее, задние лапы слегка пригнулись, после чего животное оттолкнулось и прыгнуло на меня. И все это сопровождалось зарождающимся в самой глубине душераздирающим рыком.
Пришлось сделать кувырок, уходя из-под атаки. Встал и резко выдохнул, пытаясь унять подступившее волнение.
Животное не остановилось ни на секунду. Развернулось, смотря на меня более темными глазами, чем прежде, снова издало громкий рык и прыгнуло.
Как в замедлении я видел полет гатагрии. Ее лапа находилась над моим плечом, целясь пятью острыми когтями в шею. Пасть открылась настолько, что замечались не только гланды, но и темнота ее внутренностей. Собственной кожей почувствовал горячее дыхании зверя. Проступающие сквозь натянутую кожу ребра вздымались, словно сейчас втянут меня внутрь, не оставив даже сапог, а крылья медленно расправлялись в стороны, прикрывая возможные ходы для отступления.
Всего лишь миг, страшнее которого мне переживать не приходилось. Мысли покинули рассудок, пальцы чуть не выронили кинжал, а я чуть не стал жертвой монстра, никогда не знающего пощады и жалости.