На свои круги (СИ)
- В тюрьму! Ни за что!- перебил резко.
- Я выставлю тебя в таком свете, что тень позора ляжет на всех, кто тебя знает и особенно на баронессу из Одерна!- При этих словах лицо Эрвина вытянулось, он нахмурился, только сейчас представляя себе размах мстительности своего милорда.- Это же она поручилась за тебя? Она дала тебе и коня, и доспехи, и право носить свой герб? Я прав? Ручаюсь, она и сама не знает, кто ты такой и откуда взялся, как и я...
Ну вот, он должен был когда-то заикнуться об этом. Он никогда не подавал виду, никогда особо не заострял внимания на происхождении Эрвина, но он никогда не забывал об этом.
Эрвин почувствовал, как весь мир вокруг него делает оборот, всё возвращается на прежний круг, он снова никто и у него ничего нет. Всё, чего он добился, что у него было, всё рухнуло в один миг.
- Почему, милорд?- шепнул.- Зачем так жестоко? Зачем тюрьма?
- Я так хочу.- Вскинул голову, выдвигая упрямо острый подбородок, и Эрвин почувствовал, как его всего передёрнуло от неприятия этого человека.- Я относился к тебе, как к сыну, но, видно, мне суждено раз за разом получать предательство от своих сыновей. Его я просто выгнал и сейчас жалею, что не убил...- Эрвин понял, что он говорит о своём сыне, об Орвиле, бароне Арвинском.- С тобой я этой ошибки не повторю, я не буду выгонять тебя, ты посидишь в камере и подумаешь...
- Сколько?
- Сколько я сочту нужным, пока я не прощу тебя.- Он крикнул и позвал охрану.- Найдите кузнеца, закуйте этого человека и сейчас же отправьте в Дарнт под охраной. Я хочу, чтобы, когда я вернулся домой, человек этот уже сидел в тюрьме. Понятно?
Развернулся и пошёл, он знал, что его приказ выполнят в точности, именно так, как он приказал.
часть 24
Они не остались ночевать на этом постоялом дворе. Анию помыли, накормили и переодели в достойную её положения одежду, камеристка уложила ей волосы и заколола вуаль. Все люди барона Элвуда уже были готовы в дорогу. Анию ждала повозка и постоянное присутствие камеристки.
Всё время, пока усаживались на коней, пока разбирались, что и зачем, Ания высматривала среди окружающих своего бывшего сопровождающего – оруженосца своего мужа. Но нигде не видела его. Почему? Что случилось? Что барон сделал с ним?
В дороге всё время молчала, хотя Несса много раз пыталась завести разговор, говоря то про погоду, то про предстоящую долгую дорогу назад, то про сопровождение, поднимающее пыль, хотя какая могла быть пыль после дождей? Ей просто хотелось поговорить, и Ания спросила о том, что не давало покоя:
- Где он? Что он сделал с ним?
- О ком вы, миледи?
- О его оруженосце, об Эрвине... Где он? Почему я не вижу его? Несса, что ты знаешь?
- Вам никто не сказал?- Голос Нессы шептал, вселяя тревогу. Женщина наклонилась поближе, будто здесь, в пространстве крытой повозки, кто-то мог подслушать её.- Его арестовали. Барон поговорил с ним, потом кузнец заковал его в цепи, и его отправили поспешно в Дарнт под усиленной охраной. Говорят, в тюрьму...
Ания откинулась назад и с болью закрыла глаза, давя в себе стон отчаяния и боли. Как? Как он мог поступить так с ним? Он, конечно, грозился тюрьмой, но думалось, что всё образуется, что его слова так и останутся словами. И вся эта тюрьма – бред! Но оказывается...
Что он такого сказал ему?
Выходит, если бы сказал правду, то Анию сейчас бы не наряжали и не везли с эскортом, её бы тоже отправили в тюрьму, как изменницу. Значит, он солгал барону? Значит, он скрыл правду о ней и об Орвиле? Выходит, так?
О, Боже... Эрвин, прости меня... Прошу тебя... Ты ни в чём, ни в чём не виноват, это всё этот барон, будь он проклят. Как земля его носит?
Нет, она думала, что барон накажет её, но не ожидала, что это наказание коснётся и этого оруженосца. Он-то тут при чём? В чём его вина? Он просто выполнял приказы своей госпожи и только. Разве можно быть таким бессердечным человеком? Разве можно проявлять такую несправедливость?
Она снова надолго замолчала. Может быть, если бы это случилось месяц назад или два, она бы не придала этому значения, а может, даже и позлорадствовала случившемуся, но не сейчас. Сейчас ей не было покоя от того, что она знала, что его заковали и повезли в тюрьму.
Говорят, в Дарнте тюрьма очень мрачная, там нет окон, нет тепла и света, там темно и холодно даже летом; она подземная, там можно сгинуть насовсем, пропасть до смерти.
Зачем он это делает? Он что, хочет его смерти?
Нет, он хочет сделать больно Ании, он хочет её ударить. Как он сказал ей? Только попробуй попросить за него? Но Ания попросит, она обязательно попросит, только бы барон не сделал хуже ему самому.
Она смотрела на дорогу, на проплывающие мимо рощи и поля, смотрела в окно и вспоминала, как видела уже это всё по дороге в Берд. Вспоминала свои чувства, то добро, ту любовь, что были в сердце ещё утром, после выезда из Берда. Как хорошо было на душе. Пока не появился барон Элвуд, пока он не отравил всё своим ядом. И природа, и солнце, и тепло не радовали её, чистая одежда, чистота тела, сытость не давали радости. Лучше бы она осталась в своём грязном платье простолюдинки, ехала бы верхом и грызла сухой кусок хлеба, чем знать, что честный человек, которому она благодарна, расплачивается сейчас за всё один.
Она вспоминала, какие чувства испытывала к нему раньше, как он злил её, раздражал своим голосом и взглядом, вспоминала, как ненавидела его, как просила барона убрать его из Дарнта. Вспоминала, как он читал свои стихи, как еле заметно улыбался ей на её придирки терпеливо и мудро, как защищал её перед людьми Орвила, как приносил ей клятву верности, и заступался перед бароном. Он один из всех, кто стоял радом, – даже Несса промолчала! – кто не испугался вступиться за неё, когда барон ударил её по лицу.
И чем сейчас она могла ему помочь? Как могла облегчить его участь?
Он – единственный человек на всей земле, кому она смогла рассказать всё без утайки про свои чувства, про свою любовь к Орвилу, про своего ребёнка.
Невидимая нить доверия, особенных отношений отныне связывала её с этим человеком. Он стал словно её духовником, ближе священника, ближе друга и товарища по несчастью.
И Ания решила, что не будет молчать, она обязательно поговорит с бароном Элвудом об этом Эрвине, она не оставит этого просто так.
Уже в темноте они заехали на постоялый двор, и их разместили на ночь. Теперь, когда она была баронессой, а радом был грозный муж, им выделили хорошую комнату на втором этаже и даже принесли туда горячий ужин. Но Ания с огромной радостью лучше бы согласилась переночевать под лестницей в пыльной каморке или даже на конюшне на сене, чем постоянно видеть барона Элвуда и чувствовать на себе его хмурый взгляд.
Они молча поели, молча готовились ко сну. Всё это время ей не давало покоя желание заговорить с бароном, но Ания всё никак не могла набраться смелости. И всё же решилась.
- Милорд, прошу вас, умоляю, если хоть капля человеческого осталась в вас...- Но он перебил её:
- Чего тебе надо?
- Проявите милость, прошу вас, всего лишь немного участия...
- Ты, что ли, опять про него? Что-то я не понимаю тебя, дорогая моя жена...- Нахмурился, вперив многозначительный взгляд.- Чего ты добиваешься?
- Почему ваше наказание такое жестокое? Зачем вы сажаете его в тюрьму? Зачем эти цепи? Он же не преступник! Он не убийца и не вор! Почему вы так не справедливы к нему? Милорд, пожалуйста...- Её голос сорвался на шёпот.- Проявите милосердие...
Барон молчал, не сводя взгляда с её лица, думал о чём-то, как хотелось верить Ании, он боролся с собой, со своими обещаниями, угрозами расправ и наказаний. «Ну хоть раз прояви свою хвалёную справедливость. Все кругом так и говорят, барон суров, но справедлив... Ну же...»
- Я предупреждал тебя. Я приказал, ни слова о нём, ни единой просьбы. Ты помнишь это?
Ания устало и безнадёжно закрыла глаза. Всё тщетно. Он не меняется. Никогда не меняется.