На свои круги (СИ)
Орвил обнимал её, прижимал к себе, стараясь поддержать, передать побольше сил от себя. Они так и стояли вдвоём, обнявшись, и каждый думал о своём. Ания чувствовала, что сердце по чуть-чуть успокаивается, и она начала видеть всё вокруг: стволы заснеженных деревьев, собака бегала вокруг, вынюхивая следы, лошадь звенела удилами.
- У меня намокли ноги...- прошептала вдруг.
- Да, конечно, сейчас...
Он помог ей сесть в седло, подставив ладони. Ания, подтянув колено, начала развязывать шнурок кожаного сапожка, чтобы снять его и вытряхнуть снег.
- Давайте, я помогу.- Он сбросил перчатки и сам стал развязывать шнурок, снял сапожок и вытряхнул снег, снова надел на ногу и завязал шнурок, обошёл лошадь.- Подержите?- Протянул Ании повод своего коня, а сам принялся за второй сапожок. Ания сверху наблюдала за его руками, обострённо чувствуя каждое прикосновение его пальцев. Какие они у него горячие! Даже через ткань чулок она ощущала жар его прикосновений.- Всё!- Он забрал повод своего коня и сам собирался сесть в седло, но Ания воскликнула, останавливая его:
- Перчатки! Я потеряла свои перчатки!
- Вот они!- Орвил подобрал их в снегу у копыт лошади баронессы. Ания сбросила их, когда плакала ещё так давно.- Давайте...- Он сбил с перчаток рыхлый снег и каждую по очереди раскрыл, чтобы Ания только втолкнула ладони. Здорово! Он заботился о ней, и это было так приятно.
Она смотрела на него во все глаза. Яркий алый берет с пёрышком сокола, тёплый камзол, высокие до колена сапоги. Каким красивым он ей казался, от взгляда на него теплело в груди, аж сердце щемило со сладкой болью.
Он свистнул собаку и поехал через лес, конь пытался тянуть из рук туго натянутый повод, мотал головой, но Орвил сдерживал его движения уверенно. Ания поехала следом. Скоро в поле их нагнала охрана. Баронесса заметила осуждающий взгляд камеристки, но ей было всё равно. Пусть делает, что хочет, пусть рассказывает барону, её дело. Она избегала смотреть в сторону молодого человека, чтобы не выдать своих чувств. Маленькая тайна грела ей душу, никто вокруг не знал, что она пережила, что чувствовала сейчас. А она смотрела на всех с улыбкой, светилась буквально от внутреннего счастья, и думала, что никто этого не видит.
Вечером приехал барон Элвуд и сразу же встретился с камеристкой своей жены, потребовав полного отчёта. Известие о том, что жена снова не беременна вызвало у него раздражение. «Неужели она бесплодна?- думал он, с усилием держа себя в руках.- Что вдруг, если я ошибся? Взял её из монастыря, молодую, думал, уж кому, как не ей, родить сына, но нет... И что ты с ней будешь делать?»
Ночью он снова не мог сдержать себя. Он хотел результата, хотел быстро и сразу. Уже сколько месяцев после свадьбы, а смысла нет. Он набросился на жену, сломав всё её сопротивление, насиловал остервенело, жёстко, будто от этого зависело всё.
Обычно после жена его всегда плакала, отворачиваясь от него, на этот раз она безучастно смотрела в потолок, кусая губы, слёзы только чуть-чуть увлажнили её глаза.
- Я уже предупреждал тебя. Через год, через два не родишь мне сына, окажешься в монастыре.
Ания вздохнула. Потом шепнула в ответ:
- Что вы меня запугиваете? Я бы и сейчас уже ушла в монастырь, чего ждать?
- Что?- Он обернулся к ней.
Ания смотрела в потолок, не обращая внимания на мужа, зубы стиснулись сами собой от обиды и злости. Она вспомнила, что чувствовала сегодня после поцелуя молодого барона Орвила, заболело в груди с тоскою, сжались кулаки. Она повернулась на бок и обняла себя за плечи, будто пыталась захватить, сохранить эти ощущения.
- Ты захотела в монастырь? Я так тебя понял?
- Лучше бы вы не забирали меня оттуда...
- Да? Ты снова хочешь туда?- Ания промолчала, и барон, поднявшись, рывком развернул жену на спину.- Почему ты не смотришь на меня? Я говорю с тобой, и хочу, чтобы ты на меня смотрела. Слышишь меня?
Ания открыла глаза и в упор посмотрела на мужа, тот нависал над ней, глядел в глаза, упрямый, властный, жестокий.
- Хочешь в монастырь?
- Мне всё равно, куда, лишь бы не с вами.
Он прорычал что-то нечленораздельное и сжал её горло пальцами. Несколько раз хлестнул по щекам, выплёскивая раздражение и злость. Шипел через зубы:
- Жена... Исчадие ада... воплощение греха... Блудница! На кострах вас сжигают таких, как ты... Правильно делают... Шлюхи вы все... Ошибка Господа...
Ания прошептала в ответ сдавленным горлом:
- Правильно... ошибка Господа... Только без нас дети у вас, мужчин, сами не появляются...
- Ах, ты...- Ударил её очень больно, и Ания, ахнув, потеряла связь с реальностью, будто на миг потеряла сознание. Когда очнулась, он уже снова насиловал её, втиснув запястья в подушки. Ания попыталась выкрутить руки, но тщетно, в голове шумело с болью, и этот сегодняшний поцелуй молодого барона показался ей таким далёким, как из сна, подёрнутый зыбкой нереальности.
Она закрыла глаза и стиснула зубы, чтобы не закричать, ни единым звуком не покориться ему, этому жестокому тирану. Будь ты проклят!
* * * * *
Постепенно зима входила в свои права. После первого снега установились морозы, в комнатах замка было холодно, со всех углов дули сквозняки. Слуги отапливали всего несколько комнат, все старались найти себе занятие в часы коротких дней, чтобы реже показываться на улице.
Ания занималась вышивками, следила за тем, как старые дамы, живущие в замке, обучали танцам и песням молодёжь. Пажи – молодые мальчишки – веселились, придумывали какие-то игры, весёлые розыгрыши, разыгрывали своих наставниц. Молодая баронесса и сама неплохо пела, включалась в эти уроки. Постепенно прошлое уходило всё больше назад, забылся поцелуй в день первого снега, Ания стала жить настоящим.
Барон Элвуд отправил сына с поручением до графа Гавард, сам довольно часто пропадал по маленьким замкам в своих землях, оставляя жену дома. А Ания, собственно, и не страдала от этого.
Каждый месяц она с разочарованием узнавала, что вновь не беременна и ждала нового проявления насилия от мужа. Он не оставлял надежд родить сына и всё больше злился, что никак не получается. Злился на Анию, обвиняя её в бездетности, злился на сына, что его всё же придётся признать наследником, злился на себя, что выбрал в жёны бесполезную «пустышку».
Ания готова была уже родить ему этого ребёнка, лишь бы он успокоился, и сама ждала каждый месяц, что наконец-то всё случится. Но ничего не менялось. Бог не давал ей детей, не давал их барону. Дни шли за днями, недели за неделями складывались в месяцы, а события оставались всё в прежнем русле.
Скоро все начали готовиться к Рождеству, приближались праздники. Ожил и замок Дарнт. Убирали комнаты, плели гирлянды, на кухне готовили то, что могло долго храниться. В разговоре между горничными Ания подслушала, что должен приехать и молодой барон. Эта новость отогрела её сердце: хоть что-то хорошее в жизни. Рождество обещало что-то новое, появилась надежда на новый год.
Буквально за неделю до Рождества приехал барон Орвил. Ания воспряла духом, ждала от праздников какого-то чуда, окрылилась надеждой.
Вечером сидела при свете камина вышивала гобелен, рядом камеристка вязала шаль. Старый барон играл с сыном в шахматы. Ания вышивала, а сама слушала, о чём говорят между собой барон и приехавший сын. От звуков голоса молодого человека щемило в сердце с тоскливой болью, дрожали пальцы, и Ания не могла вышивать в привычном темпе.
- После того, как осенью убили молодого графа, его место занял его дядя, вы же знаете.
- Конечно, я же у него уже был. Чем сейчас живёт его двор? Ты что-нибудь заметил?
- По-моему, новый граф поведёт нас к войне.
- Да? Ты знаешь точно или пользуешься слухами?
- Конечно же, слухами! Кто говорит об этом прямо?
- Ну, до весны, думаю, время у нас есть, вряд ли до лета что-то начнётся.
- Я тоже так думаю,- согласился с отцом барон Орвил.