Кость от костей

– Пойдем, – сказал первый. Мэтти слышала в его голосе нетерпение, как будто ему надоели капризы друга. – Нет ее там. Может, она и не здесь живет. Тут есть кое-что поинтереснее, иди посмотри.
– Нет, она должна жить здесь, – ответил парень с поляны. – Откуда еще они могли прийти?
– Да какая разница? – Первый, кажется, уже отошел от хижины.
Мэтти стало любопытно, что же привлекло его внимание. Может, сарай? Больше перед домом ничего не было.
Если он попытается вломиться в сарай, мне придется выйти; не могу же я таиться в доме, пока кто-то крадет наши зимние припасы? Я должна буду что-то сказать, остановить его. Хотя понятия не имею как.
– Есть разница, Си Пи, – сказал вчерашний незнакомец и снова постучал в дверь; Мэтти еле удержалась от крика.
– Невероятно, что мы тратим столько времени на поиски какой-то чудачки, которую ты встретил на вершине горы. И у которой к тому же есть муж. Пригласи на свидание девушку с работы, как все. Сходи в клуб или в бар. На вечеринку для одиноких сердец.
– Ну что за глупости. Секс тут ни при чем.
– А что при чем, Гриффин? Я думал, мы пришли расследовать возможное появление неизвестного животного, а не за девчонками охотиться.
Гриффин. Значит, его зовут Гриффин.
– Ты просто ее не видел, – ответил Гриффин. – Она была напугана. И…
– Знаю-знаю, тебе кажется, что ты видел ее раньше, – скептически отвечал Си Пи.
– Точно видел, – сказал Гриффин. – Вот только не знаю где.
– Слушай, мне кажется, нам надо убираться отсюда, и поскорее. Если она дома, то явно не рада гостям. И вокруг этой избушки куча предупреждающих знаков. Это частная собственность.
Глаза Мэтти округлились. Вокруг их дома есть предупреждающие знаки? Почему же она раньше никогда их не замечала? Читать она умела.
Наверно, Уильям не хочет, чтобы ты видела знаки. Они должны отпугивать людей, что случайно забрели в эти края; он же всегда следит за тем, чтобы ты случайно никого не встретила. Но гора – вся гора – не может быть частной собственностью. И Гриффин, и Уильям говорили тогда на поляне и у пещер, что это не частная собственность.
– А у мужика того, значит, было ружье? – продолжал Си Пи. – Ты же понимаешь, что тот, кто живет в глухомани и понаставил вокруг дома знаков «Частная собственность, вход воспрещен», не обрадуется незваным гостям? Надо убираться, пока он не вернулся и не решил застрелить нас из принципа.
– Ты прав, – ответил Гриффин.
Он все еще стоял очень близко к двери. Его голос звучал совсем рядом, и Мэтти представила, что он внутри, вместе с ней в комнате.
Может, стоит довериться ему? Наверное, я могла бы… Кажется, он добрый. И когда говорит обо мне, тревожится… Может быть…
– И даже на карте отмечено, что это частная территория; он не поверит нашим отговоркам. Иди лучше посмотри на эти отметины, – сказал Си Пи. – Очень похожи на те, что ты вчера сфотографировал.
Мэтти услышала шаги Гриффина; он спустился с крыльца. Она выпрямилась и очень осторожно поставила на пол ноги в чулках, стараясь передвигаться бесшумно. Ей хотелось увидеть своих гостей. Посмотреть, чем те заняты.
Она слегка отодвинула штору – всего на сантиметр, не больше – и выглянула в маленькую щель между шторой и оконной рамой.
Двое парней сидели на корточках в середине поляны и рассматривали отметины в снегу. Они повернулись спиной к хижине, и Мэтти видела только их шапки и большие рюкзаки – у Гриффина рюкзак был оранжевый, у Си Пи – синий. Говорили они тихо, и Мэтти не могла разобрать отдельные слова. Ее незнакомец – Гриффин, его зовут Гриффин – несколько раз щелкнул камерой, которая, как и вчера, висела у него на шее.
Они поднялись, по-прежнему глядя на снег, и осторожно обошли поляну, иногда останавливаясь и фотографируя.
Мэтти поняла, что они идут по следам зверя вокруг хижины, отпустила штору и попятилась. Еще не хватало, чтобы они случайно ее увидели. Мужчины прошли совсем близко от окна, в какой-то паре шагов, и она снова услышала их разговор.
– …давай быстрее, мы договорились с Джен через час на тропе, не хочу с ней разминуться, – произнес Си Пи.
 
Мэтти так ни разу и не видела лица друга Гриффина, только его затылок в красной шерстяной шапке с большим помпоном на макушке.
У меня тоже когда-то была такая. Только не красная, а синяя с белыми и коричневыми полосками и большим пушистым помпоном на макушке, а спереди была большая буква «А».
Вот только Мэтти не помнила, что значила эта буква «А». Но вспомнила каких-то людей на льду; они бегали, держа в руках изогнутые палки, но зачем? Что они делали? Она не понимала.
Мэтти встряхнула головой. Все это неважно. Сейчас надо узнать, что делают незнакомцы и ушли ли они. Мэтти уже решила, что надо будет выйти и замести их следы, а потом свои. Тогда Уильям не узнает, что они приходили, и не обрушит на нее свой гнев.
Мэтти тихо вошла в спальню. Она знала, какие из половиц не скрипят и как пройти бесшумно. Она привыкла так ходить, это стало для нее почти второй натурой – вставая по ночам, она не должна была разбудить Уильяма. Сейчас Мэтти не хотела, чтобы двое снаружи поняли, что она в доме. Если они по-прежнему были там.
Она отодвинула штору и посмотрела в окно.
Лицо Гриффина закрывал фотоаппарат, а его палец нажимал на кнопку. Си Пи взволнованно показывал на следы на снегу, те, которые ночью оставил зверь, те, которые убедили Уильяма, что демон явился за ним из ада.
Мэтти не слышала, о чем они говорили, но их намерения были ясны. Их интересовало неизвестное животное. Как и Уильяма. И они явно намеревались выследить его.
«Только не это, – подумала она. – Нельзя этого допустить».
Если Гриффин и Си Пи пойдут по следам от хижины, зверь решит, что они с мужем ослушались его предупреждения. Он убьет Гриффина и Си Пи, а потом вернется за ней и Уильямом.
Теория казалась безумной даже в мыслях – где это видано, чтобы зверь умел думать и рассуждать как человек? А может, он не думал и не рассуждал, может, действовал сообразно инстинктам, как любой другой зверь в лесу? В любом случае Мэтти не могла допустить, чтобы Гриффина с приятелем разобрали по косточкам, как остальных жертв зверя.
А еще я не хочу, чтобы зверь пришел за мной.
Но как она может им помешать? Выйти к ним?
Лучше не надо. Это небезопасно. Дело не только в Уильяме. Я не знаю, могу ли доверять этим двоим.
Но Мэтти не могла позволить чужакам слепо брести навстречу опасности. Она встала в нерешительности, не в силах предостеречь их и заставить себя нарушить запрет Уильяма.
И как ты собираешься от него убежать, если не можешь сделать даже такую простую вещь?
Снова Саманта. Такая маленькая и такая дерзкая.
«Дерзить мне, значит, будешь», – услышала она голос Уильяма, прежнего, молодого Уильяма; далекое воспоминание всплыло из глубин памяти, а за ним воспоминание о боли – он размахнулся и со всей силы ударил ее по лицу.
Выйди на крыльцо. Выйди и поговори с ними, пока не поздно.
Но мне нельзя выходить из хижины.
Руки Мэтти шевельнулись почти без ее участия, но они дрожали. Она раздвинула шторы, подняла окно. В комнату хлынул холодный воздух, обжег ей лицо.
Окно скрипнуло, и мужчины обернулись на звук.
Мэтти открыла рот, попыталась произнести: «Нельзя за ним идти», но из горла вырвался лишь тонкий хрип.
– Какого черта? – воскликнул Си Пи, но Гриффин уже шагал к дому.
Издалека он, видимо, ее лица не разглядел, а когда подошел ближе, резко ахнул. Темные глаза загорелись гневом.
– Это ты! Господи, что он с тобой сделал?
Гриффин протянул руку в открытое окно, но Мэтти потрясенно попятилась. Никто никогда не касался ее, только Уильям. Она даже не разговаривала с другими людьми много лет.
Мэтти попыталась успокоиться, но сердце колотилось так быстро, что ее затошнило, и от нервов она заламывала руки. Кислая желчь подкатила к горлу, затряслись колени.