Некоторые любопытные приключения и сны

См. Книгу о чудотвор. и проч.
 XVII 
 Чудесная обезьяна 
Томас Роэ, бывший Английским Посланником при Великом Моголе около начала 17 столетия, рассказывает следующее о большой обезьяне, которая, как животное удивительное, была представлена сему Государю одним Бенгальским искусником. Чтобы опытами удостовериться в чудесном ее свойстве, Император снял с своего пальца кольцо и велел спрятать его в платье одного из своих пажей. Обезьяна, не видавшая, как его прятали, вынула его оттуда, где оно лежало. Император, не полагаясь на один этот опыт, велел написать на 12-ти разных бумажках имена 12-ти Вероучредителей и, перемешав оные в одном сосуде, спросил у обезьяны, кто из них основал истинную Религию. Обезьяна положила руку в сосуд и вынула имя Божественного Основателя Христианской Религии. Император весьма изумился; но возымел подозрение, что хозяин обезьяны умеет читать по-Персидски и научил ее делать такое различие. Он взял на себя труд собственною рукою написать те же имена цифрами, которые употреблял для изложения тайных повелений своим Министрам. Обезьяна и тут не обманулась: она вынула то же Имя Божественного Основателя и поцеловала. Тогда один из главных придворных Чиновников сказал Императору, что в этом непременно скрывается какая-нибудь хитрость, и просил у него позволения перемешать бумажки, подвергая себя какой угодно казни, если обезьяна не ошибется. Он опять написал те 12 имен, и положил в сосуд только 11-ть, а двенадцатое оставил у себя в руке. Обезьяна перебрала их все одно за другим, но не вынула ни которого. Император, отчасу более удивленный, хотел непременно заставить ее вынуть одно из них; но животное пришло в ярость и разными знаками давало знать, что имя истинного Вероучредителя не находится в сосуде. Император спросил у нее: где же оно? Обезьяна подбежала к Чиновнику и схватила его за ту руку, в которой он держал бумажку с оным именем. Роэ присовокупляет: «Каким бы образом ни стали изменять этот удивительный случай, но то верно, что он действительно был».
См. Сокращение Всеобщего Описания Путешеств., том I.
 XVIII 
 Любопытное приключение, случившееся в Виргинии 
Английский Полковник по имени Бард, живший в Виргинии, торжественно засвидетельствовал один необычайный случай, которого он сам был почти очевидцем. — Около верховья реки Джемса, где он имел табачные плантации и где работало у него множество Негров, случилась однажды великая засуха. Как все Американцы имели к нему такое почтение, что одно имя его содержало их в повиновении, то один из них сжалился, видя, как гибнет табак, принадлежащий человеку, столько ими уважаемому, и, при-шедши к Надзирателю плантацию, вызвался свести на них дождь, с тем однакож, чтобы Надзиратель обещал ему именем Полковника, находившегося тогда в отлучке, две бутылки ликеру. Хотя не было ни малейшего признака, чтобы скоро пошел дождь, и хотя Надзиратель не очень доверял Американской магии, однакож две бутылки ликеру были обещаны ко времени возвращения господина. Американец тотчас начал свои заклинания, и менее нежели в полчаса явилось густое облако, которое пролило сильный дождь на табак, принадлежавший Полковнику, оставив соседние земли совершенно сухими. Надзиратель, приведенный в изумление, тотчас отправился за 40 миль к Полковнику, чтобы иметь удовольствие самому уведомить его об этом приключении. Хотя Бард был от природы нелегковерен, однакож он не мог ничего возражать против слов человека в здравом рассудке. При всем том, сомнения заставили его тотчас возвратиться на свои плантации, где он совершенно уже удостоверился в истине случившегося единогласным подтверждением от всех Англичан. Поступок его при сем случае с Американцем был столь благоразумен, что, кажется, придает еще более достоверности его рассказу. Он дал Американцу обещанные две бутылки ликеру; утверждал однакож, что, конечно, он прежде видел облако; а без того не мог бы ни свести, ни предсказать дождя. «Отчего же дождь, отвечал Американец, не шел у твоих соседей? Отчего они лишились своего табаку? Нет! я люблю тебя, и это одно побудило меня спасти твой табак».
 
См. там же, том 11.
 XIX 
 Достопримечательный случай, бывший с одним Греком и описанный Плутархом 
Б Киликии, в местечке Соли, говорит Плутарх, был некто Феспесий, великий друг Протогена, с которым я долго жил в Дельфах. Он в молодости своей вел себя крайне распутно и, в короткое время промотав все свое имение, пустился еще более во всякий разврат, ища всеми способами возвратить себе промотанное имение. Наконец, наскучив разными нуждами, он велел однажды спросить у оракула, будет ли он когда жить лучше. Оракул отвечал, что будет, после того как умрет. Все толковали сие изречение оракула так, что Феспесию не живать лучше; но вскоре случилось ему упасть с высокого места и ушибить себе голову, без всякой, впрочем, раны, так больно, что три дня он оставался совершенно без чувств, и его почитали уже умершим. В самое то время, как готовились погребсти его, вдруг он встал, пришел в себя и потом стал жить так, что вся Киликия свидетельствует о нем, что не было человека совестнее и благочестивее его. Видевшие в нем такую чудесную перемену и знавшие его прежде, пожелали узнать от него причину оной; и вот что он сам рассказывал тому Протогену, о котором я упоминал.
Когда он упал, то ему показалось, как бы его с палубы сбросили на дно моря. Опамятовавшись, он стал озираться вокруг себя. Душа его вся сделалась оком, и зрелище, представившееся взору его, было совсем новое. Он видел звезды чрезвычайной величины в бесконечных расстояниях одна от другой, которые испускали из себя лучи ослепляющего сияния и удивительных цветов и имели силу переносить душу во мгновение ока всюду, куда она ни пожелает. Души усопших являлись ему огненными шарами, пролетающими быстро сквозь воздух, который их не задерживал. Сии шары разрывались одни за другими, и из них выходили души в человеческом образе. Одни поднимались прямо вверх с удивительною скоростью; другие кружились, то поднимаясь, то опускаясь. Во множестве сих душ он узнал только две или три, к которым хотел приближиться, чтоб поговорить с ними; но они быстро умчались от него и не слышали зову его, как бы были глухи; встречаясь же с подобными себе, дружно схватывались и кружились вместе, издавая какой-то визг. Другие, напротив того, поднявшись на самую высоту, делались блистающими. Они также устранялись от тех душ, а сходились между собою. В числе сих последних он увидел душу одного своего родственника, которого бы он и не узнал, потому что он умер тогда еще, когда Феспесий был в малолетстве; по душа сия, прибли-жась к нему, сказала: «Здравствуй, Феспесий!». На что он, удивляясь сему, отвечал: «Я не Феспесий, а Ариден» (так он прежде назывался.) — «Это прежнее твое имя, отвечала душа; а теперь будут тебя называть Феспесием (Божественным), ибо ты еще не умер, а, по особливому велению Судьбы, пришел только умною частью своей души, оставив другую при теле для хранения его. В доказательство того, что ты не совсем еще отлучен от тела, ты производишь тень, чего души умерших уже не делают». — Сии слова побудили Феспесия осмотреться, и он увидел, что действительно он бросал тень по сторонам, а другие души окружены были некоею прозрачною атмосферою, и сами были прозрачны, только не одинаким образом. Некоторые сияли приятным светом, подобно луне в полном сиянии; другие имели на себе кое-где темные пятна, как бы чешую; а некоторые были совсем пестрые. Родственник сей толковал ему о разных цветах душ, говоря, что черный означает скупость и все низкие склонности; огненный означает злость и жестокость; голубой, сладострастие, которое с трудом изглаждается; а зависть и ненависть показываются в диком цвете. Когда сии пятна исчезнут, тогда душа сделается лучезарною, а пока оные существуют, то душа чувствует еще отзывы страстей, похожие на лихорадочные припадки, которые у одних слабее, а у других сильнее. Родственник понес Феспесия на лучах, как бы на крыльях, осмотреть разные места страны той, и наконец они прибыли к тому месту, где грешники мучатся. Феспесий содрогнулся, увидя тут друзей и товарищей, близких знакомых и самого отца своего, преданных жестоким наказаниям и производящих преужас-ные вопли, от которых он хотел бежать; но, оглянувшись, не нашел уже при себе доброго своего проводника, а на место его представились ему другие, ужасного вида, которые нудили его идти далее. Он видел людей, кои в земной жизни почитались явными преступниками, но кои гораздо менее были мучимы, нежели те, которые утопали в порокак, нося личину добродетели. Иные были вместе связаны по две, по три души и более, наподобие змей, и кусали друг друга от ярости, вспоминая о своих злодеяниях. Но более всех возбудили в нем жалость те, кои передали свои гнусные страсти потомству: ибо, когда кто из их потомков умирал и приходил в сие место мучения, то яростно бросался на душу того, который был виною его злополучия, и отмщевал за претерпеваемые им мучения. Феспесий содрогнулся от сего зрелища и, повлечен быв сильным стремлением воздуха, как бы вихрем, вдруг очутился в своем теле и открыл глаза, как бы проснувшись.