Там, где обитают куклы... (СИ)
* * *Берег залива вместе с городком, постепенно скрылся за островом. Теперь над водой возвышался крутой, конусообразный склон. Небольшая колония птиц, расположившаяся на невысокой скале, обильно украшенной белым, завидев катер, подняла несусветный гвалт. «Это наши бурые пеликаны! Кстати, этот шлепок можно услышать километра за полтора… Они так натурально глушат рыбу! Им остается ее только собрать своим клювом!» — капитан показал пальцем на красочных коричневых птиц с белыми шеями и большими клювами, периодически плюхавшимися со звучным шлепком, со всего маху в море, звук при этом был такой, как будто на воду бросают плоский камень. «Как они при этом не глушатся сами?» — Макс в недоумении пожал плечами.
Выныривали они тоже странно, даже комично — многие хвостом вперед, затем взмахивали своими головами, поднимая целый веер брызг и ловили на лету подброшенную вверх рыбу. Иногда поймать ее они не успевали, нахальные чайки и крачки успевали схватить рыбу на лету и тогда незадачливому пеликану, с довольно глупым видом, оставалось только впустую хлопать клювом в воздухе. «Вот она, взимная выгода от сосуществования!» — улыбнулся обычно хмурый Игнасио, глядя, как очередной пеликан остался без добычи — «Чайки и крачки — более агрессивные, они и охраняют колонию, а этим раззявам приходится иногда делиться пищей… Сытая охрана всегда на месте, короче говоря…»
«Раньше их было мало, из-за того, что лет сорок — пятьдесят назад, в Штатах поля обрабатывали разной гадостью, которая благополучно стекала вместе с речной водой в море» — Игнасио прищурился, глядя на ныряющих птиц, видимо, силясь что-то вспомнить, — «Пеликаны ели отравленную рыбы и сами дохли… А теперь, когда применение ядов запретили, они потихоньку стали размножаться… Вот, уже и сюда вернулись… Последних лет пять, а может быть и больше… я давно в этих местах не был…»
«ДДТ…» — подтвердил Альберт, — «Эта дрянь действительно, почти не растворяется в воде… С его помощью потравили не только вредителей на полях, но и в морях всякой живности — тоже предостаточно… Вроде писали когда-то, что его находили даже в тканях тюленей в Антарктиде, где отродясь, сельского хозяйства не бывало!» «Вот тебе и круговорот веществ в природе…» — Генри сплюнул за борт, — «травим колорадских жуков на полях Колорадо, а тюлени от этого дохнут в Антарктике… Глобализация и сюда дошла…»
При виде катера, колония пришла в движение. Небо наполнилось прочими крылатыми существами, с клювами поменьше, многие из которых с воинственными криками пролетали над катером, едва не цепляясь за мачту и антенны, а на палубу приземлилось несколько увесистых клякс птичьего помета. «Э-э-э… Так они мне весь катер засрут! Как этих свиней после всего этого повернется язык птицами назвать!» — недовольно поморщился Игнасио, — «Нужно уходить, да побыстрее! Пеликаны — это конечно, хорошо, но вот дерьмо у них — на редкость едкое, устанешь потом его с палубы отмывать, если засохнет!»
Он добавил хода, катер вздрогнул и, расталкивая острым носом, небольшие волны стал удаляться от злополучной скалы. Стало качать сильнее. Теперь остров не закрывал их от открытого моря. Вода стала темнее, а дно едва проглядывало из толщи воды, цвета бутылочного стекла. «Пройдем еще немного!» — капитан показал в сторону нескольких внушительных валунов, громоздившихся на берегу — «Они нам будут ориентирами. Там и на якорь встанем!» Игнасио вгляделся в береговую линию. Пляж, покрытый черным вулканическим песком, был ровен и пустынен. «Парни, извините, с лежбищем львов мы сегодня пролетели!» — он повернулся к друзьям, сидевшим вдоль борта — «Это лежбище и без того было не самым большим». «Ничего страшного, мы ведь всего лишь вышли в разведку!» — примирительно сказал Генри, глядя на берег.
Наконец, валуны поравнялись с катером и теперь виднелись прямо напротив них, справа по борту. Игнасио, покачиваясь и балансируя руками, пролез на нос и скинул за борт, выкрашенный гудроном в черный цвет, блестевший на Солнце якорь, сваренный из толстой арматуры. «Господа, прошу одеваться!» — капитан кивнул в сторону разложенного на стеллаже снаряжения. «На Вас я тоже снаряжение подобрал!» — произнес он, уловив вопросительный взгляд Ральфа. «Да… повезло мне в жизни с габаритами…» — улыбнулся Толстый, начиная снимать с себя лишнюю одежду и примеряясь к самому большому гидрокостюму. Капитан решил не оставаться в стороне от действия и стал надевать на себя свой навороченный гидрокостюм.
Остальных тоже долго уговаривать не пришлось. Друзья стали освобождаться от одежды и надевать снаряжение, подгоняя его под себя. Через некоторое время вдоль борта сидела живописная группа в черных прорезиненных обтягивающих костюмах с цветными разводами и баллонами на боку, шлепающая по полу катера ластами и со сдвинутыми на лбы масками. «Готовы?» — капитан вопросительно поглядел на ныряльщиков — «Единственное, о чем хочу вас предостеречь, во время отлива, если он начнется, у стены модет быть довольно сильное вертикальное течение, сверху вниз! Будьте осторожны, парни! Если что — сразу отходите подальше от стены!».
«Спасибо, что предупредили, мистер Ортега! Мы готовы!» — Ральф показал символ «Окей» и уже приготовился вставлять в рот загубник. «Хорошо!» — капитану явно нравилось зрелище готовых к погружению друзей, разобравшихся во всем и, в кои-то веки, не задававших, подобно бестолковым и храбрым новичкам, глупых вопросов. Он вставил в направляющие, закрепленные на корме, небольшую лесенку из нержавейки — «Простите господа, а как вы собрались залезать обратно на катер?» Друзья улыбнулись, согласно кивнув и поправив маски, смотрели на капитана в ожидании команды на выход за борт.
«Начали!» — капитан взмахнул рукой, словно давая старт. «Йе — хооо!» — Ральф, подняв фонтан брызг, первым кувыркнулся в воду. «Толстый, не мути воду!» — Макс смахнул с себя прозрачные капли. Друзья один за другим, спиной вперед попадали за борт. Затем, вынырнув и отфыркиваясь, надели маски и, вставив в рот загубники, по одному скрывались в глубине. Спустя несколько минут о присутствии людей напоминали лишь выходившие на поверхность пузыри. Игнасио кувыркнулся за борт последним, окинул из воды напоследок катер, стоявший на привязи и качавшийся на волнах, а затем, вслед за друзьями, скрылся под водой.
Сначала вся группа наслаждалась игрой света и теней на относительно мелком участке дна, среди кораллов и стаек пестрых рыб. Мелкие крабы, увидев их, прятались под камнями, иные, вызывающе поднимали растопытенные клешни навстречу, встав в боевую стойку. Затем, постепенно подплыли к тому месту, где начиналась глубина. Дно залива круто уходило вниз. Над ними зеленым бутылочным стеклом светилась морская вода. На зеленом фоне, клубясь причудливым облачком, перемещался небольшой косяк сардин. Сразу вспомнились те чудовищные косяки, растягивавшиеся на километры, о которых рассказывали в научно — популярных фильмах об океанах и морях.
Шестеро ныряльщиков не спеша опускались в глубину, скользя вдоль подводного склона, периодически выпуская серебристые струи пузырей, которые переливаясь, поднимались к поверхности. Крутой склон уже успел покрыться наростами кораллов и губок. В щелях между камнями прятались небольшие рыбки. Кое-где из склона выходили тоненькие дорожки пузырьков. Риф являл собой настолько безмятежную и мирную картину, что не верилось, что здесь, между живыми существами, ежедневно шла борьба за право жить и вступить в завтрашний день. Стайки пестрых рыб сновали в разные стороны. Из зарослей анемонов выглядывали пугливые рыбы-клоуны в своих ярких одеждах. Морские ежи, расставив в стороны колючки, казалось, неподвижно сидели на дне.
Из расщелины между двумя внушительными камнями, густо поросшими водорослями, с недовольным видом, примерно до половины своего длинного туловища вылезла не маленьких размеров мурена и, оскалив свои кривые, острые зубы, уставилась на причудливых существ своими маленькими, подслеповатыми, злыми глазками. Существа были слишком крупными для нее и их было чересчур много. Рыбина, судя по всему, находилась в затруднительном положении и теперь не знала точно, что ей предпринять — либо попытаться прогнать непрошенных гостей, либо самой залезть поглубже подобру — подздорову. В конце концов, поняв своими рыбьими мозгами, что существа не причинят ей ничего плохого, не поворачиваясь к ним «спиной», уползла обратно в расщелину, на прощание еще раз смерив их своим злым и бессмысленным взглядом.