Увидимся в Новом Свете (СИ)

- Хорошо, пойду, только смотри, чтобы дышала, Пэвэти сказала, что до ночи должна прийти в себя, но только если жить сама захочет, - я говорила девушке о Клер, как о самом дорогом, что у меня есть, а та смотрела на меня внимательно, и не перебивала. – Абигейл, зови меня, если что, я только горячего попью и вернусь.
- Поешь там, с утра так ничего и не ела, если обе рядом ляжете, никому лучше не станет, - тоном заботливой, но строгой матери ответила Малышка и махнула на дверь.
Пэвэти налила мне полую миску горячего, жирного рыбного бульона, который я принялась жадно пить через край. Я вспоминала как мы пару лет назад ездили в очередной поход, где для нас вытаскивали прямо в лодку сети с жирными рыбинами, а потом на берегу рассказывали, как варить «двойную» уху. Сегодняшний бульон был очень похож на тот.
- Сверху, самый жирный я слила. Он вон в том котелке. Травок туда положила, тыкву размяла. Его пить можно. Как проснется, надо чтоб сразу все съела, поест и заснет снова. Дом топите до жары, - убирая посуду после ужина спокойно говорила Пэвэти.
- Присядь со мной, Пэвэти. Ты никогда не говорила кем тебе приходится Сквонто. Ты ведь молодая, почему за ним ходишь? – постучав по лавочке рядом с собой, подозвала я девушку. Она села, взяла кружку и долго отпивала из нее горячее варево с сильно пахнущими травами.
- Мой отец просил Сквонто следить за мной. Он погиб, когда мне было мало лет. Сквонто везде меня брал с собой, а когда уезжал в Англию я жила с женщиной в деревне. Он меня говорить учит, а тут сказал, что с вами я быстрее начну говорить, и правильно. Он говорил, что скоро много здесь будет людей, и они с собой сюда привезут свои законы и правила, - она говорила грустно, протяжно, иногда вспоминая слова, смотрела на меня, чтобы удостовериться – правильно ли она говорит.
- Это правда, скоро здесь будет много людей, но будут и плохие люди, Пэвэти, ты должна знать это.
- Знаю, только все равно, нам ведь некуда уйти, тут наш дом. Сквонто не зло, просто не любит долго на одном месте оставаться. Я и не ожидала, что он останется. Говорил, что его там ждут духи…
- Он должен был умереть там, Пэвэти, если бы вы не ушли с нами.
- Он знал, только нельзя менять что духами уже предрешено. Вот они и пришли к нам сюда, раз он им не остался.
- Он знал, что умрет?
- Ему сказал вождь, что видит его душу, просил не ходить к вам, потому что боль видел.
- Это не от нас, это от других людей. Но смерть теперь ушла от него?
- Она не оставит все так, значит, других берет вместо него.
- Клер может умереть?
- Если жить не захочет сама.
- Она без Сквонто не захочет, - решила я открыть карты. Мне было интересно – что еще знает эта девочка.
Человеку никто не нужен, только своя душа, Элиза. Остальные люди свободны, и если душа так тянется к другому человеку, значит знала раньше эту душу, до рождения еще, может даже столько жизней назад, сколько не сосчитать.
- И что?
- Если ее душа знала его душу, значит и его тоже знала, ему только вспомнить нужно. Не каждый может так быстро почувствовать, - речь Пэвэти немного замедлилась, и я увидела, куда она смотрит. У дома с Джейкобом стоял Малкольм.
- Он тебе нравится? Значит, твоя душа тоже знала его душу?
- Нет, не так, я не умру без него, значит души встретились впервые. А чтобы до смерти – так бывает редко, вернее почти не бывает. Старейшины говорили об этом, только вот никто не знает такие души. Не бойся, Сквонто вспомнит ее, только может много лет пройти, но он тоже не сможет жить, если потеряет ее.
- Ты говоришь так, как будто он это знает.
- Он не знает, он догадывается. Только долго, у него много мыслей, много дел.
Спали многие сегодня на улице, потому что в доме было жарко. Клер проснулась глубокой ночью. Малышка толкнула меня в бок и пошла к очагу, чтобы погреть приготовленный Пэвэти бульон, а я подползла к ней и посмотрела в ее лицо – ее глаза были такими темными, что мне стало не по себе. Она заметила, наверное, этот мой взгляд, сдвинула брови и спросила:
 
- Что, совсем плохо выгляжу? Сними с меня эту тяжесть. Мне кажется, что я лежу в котле с горячей водой, а сверху на мне лежит слон.
Ее голос был слабым, но она пыталась шутить, а это значило, что не все потеряно. Это значило, что она вернулась.
- Мне снились экзамены, мне снилось как нас звали купаться на озеро…
- Когда ты спала, я рассказывала тебе об этом, - перебила ее я, видя, что говорить ей тяжело, и удивилась, что она слышала меня. – Нужно выпить весь бульон, в нем лекарство. Я попою тебя из ложки, а твоя работа глотать, хорошо?
- Хорошо, только я не обещаю, что осилю всю эту миску – у нас за поесть главной всегда была ты, - она смеялась, и все больше давала мне надежды.
- Ничего не болит?
- Нет, только жарко и мокро.
- Ну, это ты переживешь, помнится, ты очень любила баню.
- Да, нам стоило бы построить здесь хоть что-то похожее на нее.
- Ну, настоящую мы, боюсь, не осилим, а вот походную – легко. Глины у нас, хоть Голема лепи. Внутри наложим кучу камней, под ними – очаг, и все. По-простому. И попариться там можно будет, и помыться в тепле. А лоханей нам Малкольм навыстругивает – ему, по-моему, очень понравилось.
Я говорила и говорила, строила планы, делилась ими с Клер – так мне было спокойнее, так я понимала, что мы живы, и что у нас есть шансы на жизнь.
На улице вдруг начался гомон, я слышала разговоры у реки, потом голоса перекинулись к кухне, и там к ним присоединились голоса Барбары и Маргрет, а потом уже шепот Малкольма возле дома.
Я напряглась, уставившись на дверь. Куча одеял, что лежала сейчас на Клер не давала ей посмотреть туда, и она занервничала, заелозила, одними глазами спрашивая меня: «что там»?
Дверь открылась и в комнату влетел Сквонто. Он быстро окинул взглядом кучу, меня, двух девушек, что дремали у двери, потому что ближе к огню было невыносимо душно.
- Принесите большое корыто, и все уходите отсюда, - крикнул он и показал нам на двери. – Элиза, приготовь чистые простыни и постели у очага три матраса друг на друга.
Мы даже не смели задать ни одного вопроса. Я нашла новые отрезы, что девушки разрезали и подрубили для новых простыней, притащила матрасы, сложила кучей, поверх постелила пару простыней, и еще пару положила рядом.
Девушки принесли деревянное корыто, он указал на котел, что стоял на очаге, и мы вместе перелили его в корыто. Клэр смотрела на это все широко открытыми глазами, но не могла сказать ни слова.
- Теперь уходите, - крикнул он, и начал снимать с Клер эту гору одеял. Я вышла, глубоко вдохнув, выдохнув.
Внутри стало тихо и спокойно.
- Ты же не думала, что я тебя брошу, ты же не думала, что мне важны слова? – приговаривая нежно, и в то же время, серьезно, Сквонто скинул с Клер все одеяла. Под мокрой простыней она была без одежды, и автоматом прижала к себе последний, самый тонкий слой пирога, что скрывал ее.
Он, не церемонясь, вместе с простыней, поднял ее и усадил в это корыто. Поливал водой, шептал какие-то незнакомые ей слова, и она даже не поняла в какой момент эта простыня упала на ноги.
Она не отрывала глаз от него, ловила каждый его взгляд на нее, каждую эмоцию, разгадывала, что она значит.
Он насухо вытер ее чистой простыней, уложил в чистую постель, разделся до нага и лег рядом.
- Твоя душа может быть в каком угодно теле, и даже через века она будет искать меня, как и моя душа твою, - шептал он, целуя ее глаза, нос, губы. – Ничего не смогло бы нас с тобой разлучить, и ты уже спасла меня. Неужели ты думала, что я не вижу этого?
 
- Почему тогда ты молчал, - всхлипывая все сильнее и сильнее спросила его Клер, стараясь как можно ближе прижаться к его груди, уткнуться носом в его шею.
- Нам нельзя было показываться духам. Их зависть убила бы наши души.
- У нас это называют завистью Богов.
- Они нашли нас, значит больше нечего бояться. И мы оба расплатились уже за все. Больше нас не разлучат. Скажи мне свое имя, - тяжело дыша спросил Сквонто