Жрица Анубиса (СИ)
Караван остановился в нескольких милях от главных ворот города. Камазу, Амун и Линда в сопровождении двух крепко сложенных слуг проследовали пешком. Два верблюда, гружённые подношениями для Хатшепсут с усиленной охраной, двинулись прямо к дворцу царицы. Линда с интересом осматривала окрестности, а затем и улочки Мемфиса, припоминая, что в её времени всё великолепие, буйство красок, крики торговцев, нескромные взгляды мужчин и громкое улюлюканье носящихся туда-сюда беззаботных детей запорошены песком забвения. От торговых лавочек доносились ни с чем не сравнимые ароматы трав, специй. Торговцы расстилали перед ней ткани, наперебой хвалясь и отпихивая друг друга.
Наконец-то шумные улочки и торговая площадь были покинуты ими, и дальнейший путь предстоял уже по более величественному проспекту, явно указывающему на то, что здесь жили приближённые к царскому двору. Это и было предместьем дворца великого фараона, дочери Ра, несравненной и солнцеликой Хатшепсут. На пороге одного из небольших по площади дворцов их уже ожидали. Слуги приняли ручную поклажу от гостей и провели в прохладный зал, в окна которого падала тень от многочисленных деревьев во внутреннем дворике, вокруг которого и был построен дом, откуда слышался плеск воды и лёгкий женский смех. Учёная, освободившись от душного платка, с интересом рассматривала стены дворца, ярко и красочно разрисованные сценами из жизни хозяина. И, судя по темам, затронутым на них, он был врачом.
А через какое-то время Линда побелела, увидев того, кого никак не ожидала встретить. Мужчину. Не умершее тело которого в будущем, то есть в её настоящем, грозило перевернуть понятия мироздания с ног на голову. Он поклонился, что сделали все, кроме остолбеневшей от изумления Линды. Мужчина поднял бровь, устремив свой взгляд в сторону женщины. Амун незаметно наступил той на ногу, и она, словно очнувшись от тысячелетнего сна, слегка склонила голову. Тот более не взглянул на нахалку, но зато она буквально пожирала его глазами, гадая, что хотел сказать ей Хаос, зачем бросил её в это время и почему она встретилась со своей находкой именно сейчас.
— Приветствую, дорогие друзья и путники, вас у себя дома, — он поклонился и жестом указал им садиться на стулья.
— Мир дому твоему! — воскликнули жрецы и Линда вместе с ними вдогонку.
Когда все разместились, присел и он.
— Благодарю вас, друзья, что откликнулись на мою просьбу и рискнули прибыть ко двору в столь неспокойное время, — он одной рукой потёр гладко выбритый подбородок.
Камазу и Амун понимающе кивнули.
— Благодарим и тебя, Имхотеп, за высокое доверие, — начал Камазу. — Амуна ты знаешь, — Амун чуть улыбнулся хозяину дома, — дозволь представить тебе жрицу храма Инпу, достопочтенный, её зовут Бахити.
Имхотеп уже с интересом воззрился на Линду, та взгляд не отвела, пытаясь прочесть его эмоции.
— Она обучена медицине, — добавил Камазу.
Имхотеп лишь поднял бровь и резко поднялся.
— Следуй за мной, — предложил хозяин дома насмешливо.
Учёная поднялась с места, за ней последовали и мужчины. Но Имхотеп сделал знак рукой, останавливая их, затем щёлкнул пальцами, и слуги внесли столик с фруктами и вином. Камазу вопросительно взглянул на своего друга, но тот лишь молча отвернулся, и Линда решила не искушать судьбу, последовав за ним, напоследок улыбнувшись жрецам, оставшимся в зале.
Она следовала за мужчиной, едва поспевая за его широкими шагами. Коридор стал у́же и закончился крутым спуском в подвальное помещение. Нечто подобное она видела в храме Инпу, но тут оно было намного меньше. На каменном подобии стола лежал труп. Пока Линда подходила к столу, Имхотеп зажёг дополнительные лампы, полностью осветив умершего.
— Он был жив, два дня назад, жаловался только на тошноту и боли в животе, затем его рвало беспрестанно, появился жар, — объяснил мужчина, видя, что девушка приблизилась к телу и заглянула в рот, показывая Имхотепу ярко-красную поверхность языка и горла.
— Я видел, — он кивнул.
— Это симптомы отравления ртутью, — объяснила девушка. — Камазу сказал, что в пустыне есть озеро со смертельной «водой», есть предположение, что оттуда черпается и добавляется затем в еду, напитки и в помещение.
Врач заинтересованно спросил:
— Помещение?
— Да, но в таком случае отравление может длиться годами, а здесь острое… — она задумчиво спросила, — задача — найти убийцу?
Имхотеп усмехнулся:
— А ты сразу перешла к делу, — затем серьёзно, — кто учил тебя?
— Отец, — Линда не врала, она просто не уточнила в какое время.
Мужчина кивнул и позвал слугу, повелев привести жрецов сюда. Амун встал у входа, так и не пройдя вовнутрь. Камазу же бегло осмотрел труп и кивнул головой.
— Те же симптомы, — заключил он.
— Твоя жрица говорит о «воде» Сета, — Имхотеп стал ещё мрачнее.
— Я бы верил ей.
— Дыхание смертоносно, сам бы убийца отравился, как же её можно перевести во дворец? — резонно заметил Амун.
Линда кивнула.
— Если доставлять в стальных сосудах, то это возможно, — ответила она.
— Сталь?! — воскликнул Имхотеп. — Она настолько дорогая, что я бы даже не стал думать о таком, хотя это может говорить лишь об одном…
Мужчина смертельно побледнел и замолчал.
— Кто все умершие? — задала вопрос девушка, смотря на мужчин по очереди.
— Чиновники Хатшепсут, видные деятели, двое — генералы, а вот он занимался формированием государственных закромов, — целитель добавил, — они придерживались веры отцов.
— Поясни, Имхотеп, — попросила Линда.
— В последнее время сыном Хатшепсут — Аменхотепом — даются огромные подаяния на храм некого бога Амон-Ра, а в столице есть жрец, который называет себя его сыном, преподнося как единое божество, сотворившее небо и землю, бог этот неизвестен широкой массе, и простой народ ритуалы не посещает, однако, как только сын царицы стал вхож туда, в капище перебывал весь двор, я тоже там был, — мужчина с отвращением поморщился. — Те, кто мыслят здраво, просили царицу заняться вопросом легальности существования храма, но они с сыном долгое время были в ссоре, а сейчас вражда остановлена, Хатшепсут дорожит миром, возникшим между ними, и поэтому распустила комиссию по расследованию, кстати, в неё должны были входить один из погибших генералов и счетовод, — Имхотеп замолчал и ошарашенно посмотрел на присутствующих.
— Ниточки ведут в храм Амон-Ра? — Камазу сложил руки на груди и глянул на молчаливого Амуна.
— У него нет власти, если нет любви народа, — вынес вердикт голубоглазый мужчина.
— Время и поддержка царицы могут сделать своё дело, — философски заметил Имхотеп, — и давай без лукавства, ниточки ведут к Аменхотепу.
— Меня страшат две вещи: убийства в окружении царицы и завет Амон-Ра о своём единстве, — Камазу озвучил вывод, который у всех вертелся на языке, — нужно предупредить Хатшепсут.
— Завтра первый утренний восход Звезды Нила***, завтра начнётся разлив Великой реки, и в честь этого фараон милостиво приглашает всех на пир, но перед ним у нас будет возможность личной встречи с царицей, — Имхотеп внимательно проследил за тем, как просветляется лицо Камазу, и тут же продолжил, посмотрев каждому из присутствующих в глаза. — Однако будьте осторожны, тщательно подбирайте свои слова, нынче мир между родными, царица многое отдаст за то, чтобы так было и впредь, а сегодня отдохните, смойте с себя и со своих мыслей дорожную пыль, Ра подскажет, что нужно будет сказать солнцеликой.
Примечание:
* древнеегипетское подобие роддома,
** египетское женское имя, означающее «благословение»,
*** звезда Сириус.
Глава 10. Звезда Нила и печать рабства
Звезда Нила. Маат.
Жаркий день закончился, и на золотой город пустыни Мемфис лёгкой прозрачной пелериной опустился прохладный вечер. По нему носились глашатаи в белых схенти и на всех углах и перекрёстках кричали о том, что нынче праздник у народа, что Сириус взойдёт и Нил разольётся, неся на гребешках лёгких своих волн благополучие людям и благословение богов земле, что так нуждается во влаге. Она зальёт потрескавшуюся от засухи землю, а та в благодарность и с любовью раскинется зелёным, цветным ковром травы, цветов и злаков, накормив верных ей и своим богам людей земли обетованной.