Драгоценность черного дракона (СИ)

Несколько тихих слов, камешками разбегающимися по невидимой глади воды-заклятья — и вспыхивает в небесах синими огнями лестница, ведущая к знакомой величественной громаде, смотря на которую так хочется преклонить колени.
Пришедшие едва сдержали удивление. Интересно, почему? Хотя она и сама не помнила, чтобы Храм просыпался. Казалось, что-то успешно ускользает из воспоминаний, не давая на себе сосредоточиться. Казалось, она вот-вот вспомнит, но…
— Вы представите нам новые лица, мой шэннэ? — вкрадчиво спросил тот самый великан, чей рост так удивил её в самом начале.
Двигался он легко, словно был пушинкой, и удивительно зеленые глаза неотрывно смотрели то на неё, то на Ирту, словно что-то просчитывая. Из вновь прибывших именно он и казался самым опасным.
— Советник Лайтаир. Вы сможете удовлетворить свое любопытство чуть позже. Мортэли Риаррэ, Гардэ Реиннарэ.
Йаррэ коротко кивнула, приветствуя нового знакомого.
- Дайрэ Истра, мой Якорь и частица души, — без улыбки представил спутник Гирьен.
Ему было явно до сих непривычно и тяжело находиться полностью во плоти, соединив Душу и тело впервые за тысячи лет.
— Безмерно рад знакомству, — вкрадчиво шелестнул Советник.
Его правый рукав, кажется, намок от крови, но он не обращал на это внимания. Казалось, боль от подчиняющего браслета его совсем не беспокоит, будучи столь же привычной, как насморк у иного человека.
— Время! — Кейнарэ выглядел усталым, но вполне здоровым, хоть и несколько растерянным. Вероятно, он предпочел бы не отходить от друга — выживет ли бывший айтири и переродится или умрет — не могли бы, наверное, предсказать даже боги.
— Пусть Смерть покроет нас своим плащом.
— Пусть Отец закроет щитом своих детей, — шевельнулись губы ещё одного Высшего. На миг в темных тучах промелькнул серебристо-синий диск одной из лун, словно укутывая их в покрывало света.
— Он слышит тебя, — откликнулись голоса один за другим.
Небесная лестница дошла до самого низа, и вот уже нога бывшего правителя ступила на неё, словно пробуя — мираж ли перед ним или нет?
— Идем, — Кейнар каким-то образом оказался рядом с ней, предлагая руку.
Йаррэ качнула головой. Совсем уже отвыкла вот от таких вот простых жестов уважения. Одичала.
— Не бойтесь, — негромкое.
— Я не боюсь. Не так, как вы думаете. Единственное, чего я боюсь — что мы не успеем. Что случится худшее, что…
— Не бойтесь за него, — мягко, как ребенку втолковывает, — я могу осуждать Кина, я могу злиться на него, но я не могу не знать, как точно он все продумывает наперед. И не могу этим не восхищаться. Ради своей страны и своего народа он пожертвует всем. Собой, близкими, магией. Но он никогда не пожертвует той, которую так долго ждал. Он-алькон мог бы, возможно, но он-дракон — слишком жаден и эгоистичен, он будет бояться, что его сокровище приберут к рукам какие-нибудь мерзавцы. Он вернется к вам. Смерть для таких как мы — это только начало чего-то нового.
Он пытается её утешить. На сердце потеплело, вызывая слабую улыбку.
— Я верю, что он вернется, но вы слишком уверенно говорите о какой-то мифической привязанности мортэ Кинъярэ ко мне. С чего вы это взяли?
Снова этот странный взгляд. Задумчивый, чуточку насмешливый — словно он знает что-то, чего не знает она.
— Всему свое время, ириссэ, — Йаррэ дернулась. Это прозвище ассоциировалось до сих пор только с одним… альконом, исходило только из его уст, и она совсем забыла, что так вполне могут окрестить её и другие.
Крутая лестница кончилась как-то разом, открывая взору огромное здание, парящее в воздухе высоко над землей. Темно-синие кристаллы ярко светили, прогоняя мглу. Здесь не было ни сырости, ни ощущения, что они настолько высоко над землей, ни облаков. Только отчетливо уловимый теперь аромат лилий и асфодели, да… Она сощурилась, пытаясь вглядеться в высокие башни и переплетение галерей, лестниц и проходов. На душе вдруг стало ясно и светло, словно отец обнял крепко-крепко, как в далеком детстве, и эти объятия казались защитой от бед целого мира.
 
Она была здесь, но когда? Закричала где-то в далекой синеве птица. Захотелось остановиться, вдыхая легкими этот воздух, впитывая в себя это мгновение, штормовое спокойствие в глазу бури.
— Идем, — вырвал безжалостно из молчаливого любования голос Кейнара.
Все, кроме них, уже были внутри. Здесь, в огромном зале, чей свод терялся где-то в тенях и свете, было пусто и тихо. Неслышно пылало в подсвечниках белое пламя, ярко сияли темные кристаллы в стенах, впитывая разлитую здесь силу. На губы наползла улыбка — так легко вдруг стало на сердце! И она видела — другие тоже улыбались. Бродили счастливые и немного потерянные, касались пальцами стен, прижимались спиной к колоннам, жадно глотая воздух- или разлитую магию?
Тлен, серебро и пепел. Безмолвная песня смерти — но и жизни тоже. Неправильно делить мир на черное и белое, добрых и злых, тьму и свет. Все едино и неделимо. И именно здесь, стоя у алтаря, от которого тянуло теплом, глядя на статую, у ног которой лежали рассыпавшиеся маки, она поняла, что никогда не пожелала бы себе иного пути. Пусть тяжёлого, пусть наполненного испытаниями, болью и слезами. Но разве стала бы она иначе собой? Смогла бы сбросить налипшую шелуху?
Йаррэ преклонила колени перед статуей, смотря в глаза-сапфиры высокого мужчины, чьи драконьи крылья раскинулись полукругом над алтарем.
— Ты же все слышишь? Или вы? Хотя, не все ли равно, как к тебе обращаются? Мы же не называем на «вы» своих родителей, правда? Я верю, что ты не оставишь нас. Что поможешь. Что ты, наверное, даже знаешь, чем все закончится. Пусть он будет жить, прошу. Никакая цена не будет слишком большой за его жизнь!
— Даже твоя собственная? Или, быть может, твоей гончей? Мальчика Сайнара? Ещё не рожденных детей? Не предлагай мне то, чем не владеешь сама и то, чего не сможешь отдать.
Йаррэ дернулась, вскинулась, оглядываясь, и только спустя мгновение поняла, что никто из альконов на голос не отреагировал. Тот звучал лишь для неё.
- Забавное дитя. Думай иногда, что предлагаешь и кому. Что мне может быть нужно, кроме свободы и равновесия? Власть над миром? Месть? Ты мне не сможешь этого дать, а все, что я захочу, я легко возьму сам.
— А?..
Она даже не успела ничего сказать. В голове было гулко-гулко и пусто от осознания происходящего. Это Смерть говорит с ней. Воплощение-брат, но… брат или сестра, разве это важно — если они одно целое? Так странно слышать это, думая, что она раньше могла не верить… Нет… не так. Она верила. Старалась верить, ведь доказательства были повсюду, но до последнего не покидало ощущение какого-то обмана.
- Обмана нет, — шелестнул женский голос. — никакого обмана и быть не может. Вы наши дети. Вы наша боль.
— Не волнуйся о Рэе, Риаррэ. Он не пропадет. Его душу мы храним особо.
— Иди сюда, девочка, иди к алтарю.
Она сделала шаг даже не понимая толком, куда идет и что происходит.
Жар плиты под руками. Жар, идущий изнутри, жар собственной силы, смешанный с обжигающим холодом. В этот момент она не помнила ни об обещании попытаться рассказать Смерти о её супруге, ни о том, что её силы могут быстро закончиться, если она продолжит подпитывать алтарь. Она хотела только одного — чтобы только была возможность помочь им. Тем, кто так и не попросил прямо.
Она услышала, как раздался вдалеке чей-то вскрик. Как рядом с ней встал ещё один алькон. Второй, третий, пятый. Все, кто были в Храме, теперь стояли, вливая свою силу в алтарь.
Сила альконов смешалась, вливаясь потоками в древний камень, проходя через их сердца, разрушая оковы, рассыпаясь серебристой пылью и осела на стенах. Сила вела их, сила пела им, сила желала порой подчинить их, причиняя боль, но ни один не произнес ни слова. Теперь она понимала многое, чего не осознавала раньше. Суть их силы. Сердце их магии и служения. Заблестели лезвия от-ха, которые вызвали другие альконы. Голова чуть кружилась, но это было мелочью, по сравнению с тем, что они делали. Что должны были сделать, сплетая нити божественной магии с силой алтаря и своей собственной.