Стеклянная Крепость (ЛП)

Почти у самых ног человека, который шел впереди, появилась птица, издала тревожный крик и взмыла прямо вверх.  Он закричал: — Вау! — и отскочил назад, запутавшись в своих ногах, и упав. Гаррик тоже вздрогнул и присел на корточки. Рефлекторно его предок потянулся рукой к мечу, которого у него не было.
Лицо со шрамом в конце колонны был единственным, кто никак не отреагировал. Он добродушно подшутил над упавшим человеком, затем добавил что-то более резким тоном, чтобы снова заставить их двигаться.
— Этот человек — охотник, — сказал Карус, оценивая ситуацию. — Остальные, может быть, рыбаки или просто фермеры. Лицо со шрамом, я бы сказал — разведчик.
Тогда почему не он нас ведет? — тихо спросил Гаррик. На самом деле он не спорил; просто пытался понять, что увидел Карус, а он — нет.
— Потому что все они знают, куда идут, парень, — объяснил король. — Я бы предположил, что это означает, что это не очень далеко. И это также означает, что они больше беспокоятся о том, что может последовать за ними, чем о том, что ждет их впереди, и это то, о чем следует помнить.
Пока Карус говорил, тропинка вилась вокруг группы деревьев со змеиными листьями. Впереди возвышался ряд холмиков примерно на четыре фута над общим уровнем ландшафта. Они стояли в воде и были окаймлены стенами, сделанными из вертикальных стволов деревьев; их соединяли поддерживаемые столбами мостки. Окружающие пруды, должно быть, были источниками грунта, которым были заполнены приподнятые грядки.
Человек на одном из холмиков увидел приближающуюся группу Лица со шрамом. Он взмахнул мотыгой и крикнул: — Ура!
Идущий впереди копейщик в ответ поднял свою сеть, раскрутил ее по кругу, а затем снова обмотал ее вокруг талии. Другие люди, возделывавшие приподнятые грядки, как мужчины, так и женщины, выпрямились и посмотрели на прибывающую группу. Некоторые помахали рукой.
— А вот и форт, — сказал Карус. — Ну, укрепленная деревня.
Он мягко фыркнул и добавил: — Его было бы нетрудно захватить, если только те, кто внутри, не вооружены лучше, чем все, кого мы видели до сих пор. И даже тогда это было бы нетрудно.
Снова пошел дождь, но даже без него Гаррик не смог бы отличить частокол от небольших грядок, расположенных перед ним. — «Мы же не планируем атаку?» —  подумал он, забавляясь сосредоточенностью своего предка на военных аспектах любой ситуации.
— Нет, но есть кто-то, кто планирует, иначе защиты бы там не было, — резко ответил Карус. — И если этот кто-то знает, что он делает, от такой защиты будет мало проку.
Группа достигла прохода, похожего на те, что были между грядками, и соединилась с ними, как увидел Гаррик, посмотрев вперед в тумане. Лицо со шрамом что-то пробурчало Гаррику и, взяв его за руку, повело в начало колонны. Проход, состоящий из молодых деревьев, привязанных к стойкам из более толстой древесины, был едва достаточной ширины, чтобы они могли идти рядом.
Ворота в частоколе открылись. Человек, стоявший на платформе над ними, поднес к губам деревянную трубу и издал отвратительный звук. Люди, которые были в полях, в ответ начали собираться в сторону деревни.
Пожилой мужчина в головном уборе из черных перьев вошел в ворота в сопровождении гораздо более молодой женщины. Она держала мужчину за левую руку, очевидно, помогая ему держаться. В руках старика был драгоценный камень, который отсвечивал желтым оттенком, даже в этом тусклом свете.
— Колдовство! — с отвращением пробормотал король Карус.
— «Что ж, мы догадывались, что кто-то привел нас сюда», — спокойно подумал Гаррик. — «Теперь у нас есть хорошая идея, кто это был».
Волшебник в перьях поднял гигантский топаз, копию того, что был в короне Фест-Атары, и торжествующе захихикал.
  
Глава 4
 
Когда Гаррик и Лицо со шрамом приблизились к воротам, из них выбежала собака и начала лаять. Пес был черным с белым брюшком и лапами, среднего размера и ничем не примечательный. Лицо со шрамом запустило в него комком грязи, точно попав собаке под ребра. Пес взвизгнул и бросился обратно в деревню, задев по пути волшебника. Он пошатнулся и мог бы упасть, если бы сопровождавшая его женщина не сжала его крепче.
 
— Это первое животное, которое мы видим, — сказал Карус, нахмурившись. — В этом месте нет ни коровы, не говоря уже о лошади. Даже цыпленка нет!
Гаррик ухмыльнулся. Его предок знал, что может отдать приказ о сражении или устроить засаду — вещи, о которых даже самый образованный из крестьян не мог знать. Однако это не означало, что крестьяне ничего не знали.
— У них сгниют ноги, — объяснил Гаррик. — В деревне мы не могли пасти стадо в низинах больше недели подряд, иначе их копыта становились губчатыми. Одежда здесь сделана из волокон, а не из шерсти, и я бы предположил, что они едят много рыбы с овощами.
Двое мужчин на верхушке ворот спустились по лестнице внутрь частокола. Трубач отступил в сторону, но человек в мантии из перьев присоединился к волшебнику и его женщине. Они обменялись короткими взглядами; не то чтобы враждебными, но достаточно холодными, чтобы предполагать скорее соперничество, чем дружбу.
Когда Лицо со шрамом добралось до холма, на котором стояла деревня, он коснулся груди Гаррика, чтобы остановить его, и шагнул вперед, чтобы поговорить с вождем. Волшебник ждал, держа большой топаз на сгибе правой руки, с презрительным выражением лица. Женщина посмотрела на Гаррика с откровенной оценкой.
— Что ж, этой девушке нравится то, что она видит, или я ничего не понимаю, — сказал Карус со смешком. — А мне — нет, потому что сам достаточно часто видел таких, как она, в те дни, когда был в плоти.
Гаррик взглянул на женщину, затем отвел взгляд. Он попытался скрыть свое чувство отвращения, но почувствовал, как его губы непроизвольно скривились.
Не то чтобы она была непривлекательной, но от нее веяло грязью, которая выходила далеко за рамки простой физической грязи, неизбежной в деревне на илистом берегу. Женщина, на которой женился мельник Катчин, дядя Кэшела, была почти такого же сорта. Катчин был хвастливым, алчным, неприятным человеком, но с годами Гаррик пришел к выводу, что сутолока, которую вела жена Катчина, был достаточным наказанием за все недостатки этого человека.
Послушав Лицо со шрамом некоторое время, вождь жестом отвел его в сторону и впился в Гаррика взглядом, который, вероятно, должен был выглядеть устрашающим. Поскольку Гаррик был выше на полголовы, это сработало не очень хорошо. Края плаща вождя были изношены, а перья, казалось, представляли собой мешанину из всего, что можно было поймать в сеть или замазать птичьим жиром.
Вождь поднял руки высоко в воздух и начал речь, его голос то и дело срывался. В руке он держал заостренную дубинку длиной с его руку, что-то вроде деревянного меча. Он мог быть опасным оружием, но на его лезвии был вырезан сложный узловатый узор.
Опустив руки, вождь постучал себя свободной рукой по груди и сказал: — Вандало! Вандало!
Была большая вероятность, что он называл свое имя, а не говорил: — Сегодня хороший день, не правда ли? Гаррик коснулся своей груди и сказал: — Гаррик. Меня зовут Гаррик.
Волшебник заговорил, затем слегка приподнял топаз. Он махнул им в сторону вождя, который с недовольной гримасой отступил на шаг.
Волшебник посмотрел на Гаррика и сказал: — Марзан. Он коснулся своей груди и повторил: — Марзан! Затем он что-то повелительно сказал Лицу со шрамом и повернулся.
Лицо со шрамом неловко пожал плечами. Он сделал легкий жест свободной рукой, показывая, что Гаррику следует следовать за волшебником, который ковылял обратно в деревню с помощью женщины. Она оглянулась через плечо на Гаррика.
— Эта компания любит волшебников не больше, чем я, — пробормотал призрак Короля Каруса.
— «К счастью», — подумал Гаррик, шагая вслед за Марзаном, — «у меня самого нет такого предубеждения. Потому, что я не могу себе представить, как мы вернемся в наше собственное место и время без помощи волшебника».