Серебряная Птичка

– Приведи себя в порядок. И можешь не выходить до завтра, – сказала она Челле. – Завтра представлю вас заново.
– Я переоденусь и спущусь. Встречу кандрийцев со всеми, на площади, – возразила Челла. – Хочу посмотреть на его брата. И на всех, кого он сюда привёл. Не буду показываться, останусь позади всех, – и Челла чему-то рассмеялась.
– Хорошо, – согласилась Юна. – Вот что, Эрги собрались сорвать твою свадьбу. Тебя будут охранять, чтобы избавить от их назойливости.
– Юна, я сожалею, что Алливен неправильно меня понял. И постараюсь не делать таких ошибок впредь, поверь мне.
Что ж, они договорились. И Юна направилась вниз, на площадь.
*бай – почтительное обращение к пожилой женщине.
 
Глава 12. Волчица
 
Бессчётное количество раз уже заходили в ворота крепости и торговые караваны, и отряды воинов – с разрешения, разумеется. А теперь чужаки въезжали в ворота, как к себе домой. Именно так и есть – к себе домой. Сначала – вооружённая до зубов полусотня, одинаковые новые доспехи и лошади в одну масть – загляденье.
Юна стояла рядом с хайдом, окруженная дамами – все в шелках и драгоценных вуалях. Мукарранец Фунир тоже был тут, но предусмотрительно не приближался. Они с кандрийцем лордом Фурати о чём-то негромко беседовали – обсуждали лошадей. Тема, способная свести друг с другом любых собеседников, если они – мужчины!
Юна смотрела на кандрийцев. Во главе полусотни ехал крупный мужчина в посеребрённых доспехах, но без шлема, его темные кудрявые волосы падали на плечи. Рядом, на похожей лошади – высокий худой мальчик. Мужчину Юна узнала сразу, к мальчику пришлось присмотреться – это были брат и старший сын Сайгура Кана.
Брата, лорда Найрина, Юне представила Гайда. Мальчика она даже не упоминала – принцесса не снизошла до мальчишки-бастарда. Юна сама попросила показать и посмотрела на обоих сыновей лорда Кана. Старшего зовут Делин. Ловкий и хорошо развитый мальчишка, выражение лица отцовское – упрямое и немного высокомерное. Насколько смогла понять Юна – у обоих это маска, защита от чужого пренебрежения. Отец уже немало добился, но маска, надетая в юности, пристала. Сайгур Кан бастард, его мать – служанка, в дальнейшем ставшая монахиней, отец – владетельный барон, весьма знатный и богатый. А отец Делина – тоже бастард, лишь недавно ставший графом, мать – дочка мельника. Вот так, ни много ни мало, Кан – целый граф, друг и спаситель короля, осыпанный почестями. Но исконные их земли – у отца-барона и его законного наследника. У Сайгура – только Дьямон. Не исконный для него, не родовой – чужой. Как дикий жеребец, которого не назовёшь своим, если по крайней мере не взнуздаешь.
Будь Делин Кан изначально благородного рода, уже отправился бы пажом или оруженосцем к титулованной особе или даже к королю, приобретать знатных друзей, будущие связи и манеры урождённого лорда. Но ему ещё не поздно, и странно, что Сайгур об этом не беспокоится.
Интересно, где приобретал свой несомненный шарм Найрин, младший лорд Кан? Сын барона и той же служанки – у них с Сайгуром одна мать. Но на лице Найрина всегда спокойная уверенность, доброжелательность, даже когда его рука ложится на рукоять меча, и ни капли высокомерия – уверенность в себе, достойная принца крови. Наверное, в том монастыре, где он обучался, воспитали бы и принцев. Найрин не столь красив, при виде его женщины не теряют головы сразу и все подряд. Он всегда прохладен и невозмутим – монашеское воспитание? А зачем оно ему?..
Вот лорд Найрин слез с лошади, тут же его примеру последовал Делин. Вот Найрин оглянулся и махнул рукой – и всадники расступились, пропуская вперед другого мальчика, младше, на невысокой лошадке, как будто он присоединился к главному отряду только что, перед воротами. Лорд Сайгур… он находился позади Юны, в окружении кандрийцев из гарнизона, и они сразу громкими криками приветствовали соотечественников – когда вся площадь, напротив, настороженно притихла. Сайгур первый двинулся навстречу брату и сыновьям – он белозубо улыбался, но на Юну как ветром дохнуло его настороженностью, напряжением. Он был весь как натянутая струна.
 
Он прошёл мимо Юны, обнял младшего сына, который тоже спешился, положил руку на плечо Делину, обернулся к Юне, словно желая что-то сказать…
Каждое движение, каждый жест, каждый звук – всё, что случилось в этот миг на площади, врезалось в память тани-хозяйке, она долго потом это вспоминала, могла воссоздать в подробностях. Вот младший сын Сайгура Кана, его зовут Рон, посмотрел на неё, слушая, что говорит отец, но тут же его взгляд сместился в сторону, глаза раскрылись широко, в них появился ужас – несмотря на расстояние, Юна готова была ручаться, что именно ужас.
Всё казалось невероятно медленным. Рон Кан закричал. Сайгур оскалился, его глаза хищно прищурились, и в руке откуда-то взялся нож. И он метнул нож, блеснувший молнией, туда, в сторону от Юны, и всё вокруг в изумлении вздохнуло – так показалось…
Седая волчица Урра, верная подруга Челлы, которая только что перемахнула через каменную изгородь и бежала, встретилась с ножом Сайгура и теперь упала и заскулила, алая кровь текла на серые камни.
Юна вскрикнула в ужасе. Не только она – крики теперь раздавались со всех сторон. Лицо Сайгура дышало яростью. Тоненькая девушка подбежала к Урре, нагнулась, осмотрев, и с кулаками бросилась на Сайгура – но её подхватил Найрин, заломил ей руки, лишая возможности бить. На рубашке Сайгура остались пятна крови Урры – девушка все-таки успела…
– Сумасшедший кандриец! Убирайся прочь, ненавижу тебя! – девушка кричала по-мукаррански.
Юна даже застонала сквозь зубы. Невзрачно одетая, в простом тонком платке – это была Челла.
Юна опомнилась. Раздавала приказы – её людям не требовалось повторять дважды. Капитану кандрийцев, впрочем, тоже – это вновь прибывшие ничего не понимали, волновались, хватались за оружие. Лорд Фурати что-то кричал прямо лицо Сайгуру, призывая прийти в себя и успокоить людей. Капитан Астор пытался объяснить ситуацию Найрину. Юна вцепилась в Найрина, почти вынудив его дотронуться до себя – и тот выпустил брыкающуюся Челлу, которая успела укусить его, её поспешно унесли. Волчицу, пока живую, унесли тоже. Руки Найрина безвольно опустились – он не мог ими шевелить, по его пальцу скатывались капельки крови. Рон потерял сознание, упав под ноги отцу.
Такая «торжественная» встреча могла бы сниться в кошмаре. Посол тан Фунир довольно смеялся, глядя на Юну. Его рассказ произведет впечатление на князя…
Потом разобрались, конечно. Объяснились и всё поняли. Недоразумение – да, но кому от этого легче?
Юне всё подробно рассказал лорд Фурати – про волчицу, которую натравили на лорда Сайгура на земле Дьямона. Злой умысел налицо, тани-хозяйка ведь понимает? Лорд Сайгур не хотел никого оскорбить и тем более убивать дорогое хозяйкам существо. Но ведь выбор между сыном и волком очевиден? Воин потому и воин, что не тратит время на размышления в подобных ситуациях. Но граф сожалеет, и очень…
Потом то же, но со своей точки зрения, изложил Найрин. И про то, что Сайгур сожалеет, но это тот случай, когда мужчина не допускает промедлений. Едва Найрин умолк, как Сайгур заявил, прожигая Юну взглядом:
– Кажется, Дьямон плохо встречает меня, миледи! Но ведь никто не думает, что по этой причине я поверну назад? И знайте, леди-недотрога, что я не потерплю врага у себя под боком!
Это уже весьма походило на намёк, адресованный – ей лично? Юна удивилась. И была задета!
– Под боком? Не берусь ручаться за тех, кто вам настолько близок, милорд! – ответила она, мило улыбаясь. – Не берите под бок кого попало.
Он на мгновенье растерялся. Надо же! Не понял?..
– Миледи?! Я больше о тех, кто пишет письма моим врагам за моей спиной! Глубокие подвалы для них в замке найдутся, верно?
– Найдутся, – согласилась Юна. – Но вы бы объявили, кого считаете врагом. Мукарранского князя? Он мой дядя, и я пишу ему иногда. У нас это принято. Вежливость. И вообще, многие у нас тут пишут письма. Мимо то и дело караваны ходят, а ними хорошо письма передавать.