Клуб (ЛП)

Коннора это не возмущало. Совсем нет. Джейсон был явным лидером их скромной маленькой банды, и вполне заслуженно. Он был альфа-самцом. Он знал толк в злодеяниях, и казалось, что с самого рождения, от утробы матери готовился стать убийцей.
Таким был Джейсон.
Его девушка, Лара, была примерно такой же. Она была не слишком привлекательна внешне, но в ее маленькой, невзрачной фигурке кипела сила, грозившая в любой момент выплеснуться наружу. Она была огнем, облаченным в плоть. Девица, причиняющая страдания везде, где бы не появилась. Идеальное обрамление для ненасытной жажды крови Джейсона. Вихрь сексуальной развращенности, безумного энтузиазма и головокружительной несдержанности.
Его собственная девушка, Фиона, была немного более благоразумной.
Коннор вспомнил, как впервые увидел ее обнаженной.
Он лежал в своей спальне и смотрел повтор "Ночи страха" на седьмом канале, наслаждаясь фильмом о вампирах. Он любил эти старые фильмы. Он вырос на них. Питер Кушинг был его героем; настоящий джентльмен, чье обаяние и харизма казались почти потусторонними для застенчивого и тощего Коннора. Родди Макдауэлл сыграл роль великого человека, но при этом извратил его образ с мягкой пародией.
Как обычно, Коннор смотрел фильм в темноте. Он считал кощунством смотреть ужастик при свете дня, каким бы страшным или наоборот отстойным тот ни был. Ночь была временем для макабра.
Днем такого эффекта погружения от фильмов ужасов не было.
По крайней мере, так он думал тогда, до того, как узнал и понял свою истинную природу.
На другой стороне улицы зажегся свет в спальне Фионы. Они недавно попрощались на ночь, проведя весь день в Арлингтонском лесу, собирая ветки, обрезая их, подравнивая с помощью инструментов, которые прихватили из родительских сараев, а затем с любовью добавляя их в основательную конструкцию хижины, которую строили для себя.
Строительство заняло у них все лето, но теперь у них было место, которое они с Фионой смогут назвать своим.
Они отправились домой незадолго до заката, возможно, час назад, грязные и потные от своих трудов.
Коннор, как любой другой мальчишка, сразу же направился в свою комнату, едва остановившись, чтобы снять грязную одежду, но Фиона...
Фиона, очевидно, все это время принимала душ.
Теперь она стояла в центре своей спальни.
И она была обнажена.
Коннор потянулся к маленькому телевизору и выключил его, сразу же погрузив комнату в полумрак. Потом поднялся с кровати и направился к окну.
Стоя там в безопасной темноте, он наблюдал за происходящим.
Фиона, его лучшая подруга и единственный человек, которому он доверял во всем мире, вдруг стала кем-то намного больше.
Подобно супергерою, которого наконец-то разоблачили, или прирученному животному, вцепившемуся в горло беспомощному младенцу, Фиона тоже раскрывала свою истинную природу.
Коннор наблюдал, как она подошла к окну, вглядываясь то влево, то вправо в вечерний сумрак. Ее длинная шея вытянулась, когда она осматривала тихую, сонную улицу в поисках признаков жизни.
Сначала Коннор решил, что она просто проверяет, не следит ли кто за ней. В конце концов, она была обнажена.
Вскоре его осенило, что в ее действиях нет никакого смысла.
Она могла просто закрыть шторы.
И это настолько озадачило его, что он вспотел, задрожал и задержал дыхание.
Неужели она хотела, чтобы ее увидели?  
Неужели хотела, чтобы соседи, взрослые мужчины, увидели ее в таком виде? 
У Коннора желудок свело, пока он наблюдал за ней. А еще в своей промежности он ощутил шевеление. Сначала это было легкое подергивание, но перерастало в полноценный стояк.
Неосознанно, Коннор рукой нащупал свой член. Природа взяла верх над его замешательством. Он поглаживал себя, чувствуя, как сердце бьется в груди в такт его движениям.
Неожиданно Фиона из своего окна посмотрела прямо на него.
Сердце Коннора подпрыгнуло в груди, голова закружилась, ему стало стыдно, но потом...
...потом Фиона улыбнулась.
Она немного отступила от окна, не сводя с него глаз, и села на край кровати. Затем раскинула перед ним свои юные ножки, все еще улыбаясь, и пока Коннор, потеряв всякое чувство стыда, гладил себя все быстрее и быстрее, Фиона - соседская девочка, которая любила лазать по деревьям и играть в пиратов - занялась собой.
 
Это были хорошие времена.
Сейчас, спустя годы, сидя рядом с ней, Коннор все еще чувствовал восхитительное возбуждение, вспоминая тот первый дразнящий вкус того, что должно было произойти между ними.
Он смотрел на нее, пока она продолжала дуться, и чувствовал, как его член напрягается в штанах.
Легкая улыбка появилась на ее лице, когда она посмотрела на его промежность, ее левая бровь слегка приподнялась, как всегда, когда ее что-то забавляло.
- У тебя что-то на уме, Хосс? - промурлыкала она.
Не дожидаясь ответа, Фиона просунула руку под свою футболку, взяла в руку твердую, упругую грудь, и высунула ее наружу.
Выпирающая твердость ее обнаженного соска звала его, манила к себе. Он успел провести губами по маленькому твердому сосочку, прежде чем понял, что делает.
Меньше чем через минуту Коннор уже трахал свою подругу детства, страстно облизывая ее соски и крепко держа за задницу.
И даже когда стенки ее влагалища обхватили его член, словно доя его, пока она мчалась к своему собственному оргазму, взгляд Коннора обратился на девушку, лежащую на полу их комнаты.
Девушку, которую они похитили, связали и избили.
Ее глаза были устремлены на него. Встретившись с ее взглядом, и упиваясь ее страхом и ненавистью, он излился в Фиону.
 ДЕВУШКА 
Она не отводила взгляд, даже когда грязный извращенец трахал свою девку с выпученными глазами, пуская слюни.
Она не отводила взгляд, хотя отвращение переполняло ее, а ярость раскалялась, как расплавленный металл.
Ей хотелось закрыть глаза, не желая видеть, как эти два животных совокуплялись, не желая быть свидетелем их плотских утех. Она знала, что это только еще больше заводит этих больных ублюдков. Но его похотливый взгляд прожигал ее, бросая вызов. Она держалась стойко.
Закрывать глаза было нельзя.
Она держалась все утро, и от этого ад становился только глубже и отчетливее.
Девушка слышала все, что происходило в соседней комнате. Каждый ужасный крик. Стены в этом дерьмовом мотеле были тонкими, как бумага. Она не питала иллюзий, и ей даже не нужно было видеть это, она и так знала, что два психа делали с ее старшей сестрой Келли.
Образы, душераздирающие и отталкивающие, ужасов, совершаемых над Келли, переполняли ее сознание.
Было гораздо ужаснее наблюдать за тем, как в ее воображении разыгрывается сцены страданий сестры, чем осознавать свою собственную ужасную беспомощность.
Девушка знала, что она следующая.
Что бы эти двое - лидеры этой маленькой банды маньяков - ни сделали с ее Келли, это было кошмарно.
Она до сих пор слышала эти приглушенные крики, которые звенели у нее в ушах, как церковные колокола, звонящие в аду. Хуже страдальческих криков ее сестры была только мертвая тишина, наступившая после того, как все закончилось.
Она знала, что Кэлли больше нет.
Возможно, это было благословением.
Но, черт возьми, это не было похоже на благословение. 
Об этом она и думала, смотря в глаза мужчине, в которых плещется порочная страсть, жестокость и превосходство, и в чьем лихорадочном взгляде она могла прочесть свое собственное страшное будущее.
Изнасилование, пытки, смерть.
Но она все равно смотрела в них.
Девушка изо всех сил старалась не показывать страха, хотя на самом деле была в ужасе. Она не хотела, чтобы этот тощий, тщедушный маленький сукин сын упивался ее ужасом. Она была выше этого. Она выдержит взгляд этого ублюдка, и продолжит смотреть на него, пока он не отвернется первым. Пока не поймет, что она не ягненок для заклания, которому уготована смерть с кровью и мольбами.