Дракон всегда прав (СИ)

Алекс навис над ней. Он просунул руку под ягодицы, приподнимая их, второй проложил небольшую подушку. Теперь она была вся, как на ладони.
– Маша, моя любовь, – снова произнёс он.
Она по-прежнему тонула в голубом мареве. Её тело подчинялось ему. Его поцелуи обжигали и возбуждали. Хотелось большего. Дух захватывает, словно стоишь на самой вершине отвесной горы. Кажется, раскроешь руки и полетишь.
Её лоно раскрыло объятие для пришельца. Обняло.
Тугое кольцо сомкнулось.
– Маша, расслабься, – прошептал он, и его пальцы помогали ей раскрыться. Его дракон должен был войти.
– Больно, – услышал он.
– Смотри в мои глаза. Милая моя. Я подожду, пока привыкнешь.
«Бескрылый, куда прёшь? Не пугай мою девочку. Дай войти, потом раздуешься», – тормознул он дракона, который теперь руководил процессом.
И вдруг на Машу хлынула синева. Словно нет ни рук, ни ног, словно она невесомая. И лишь что-то чужое, инородное себе пробивает дорогу в её теле.
А следом накрыла волна счастья. Эмоции захватили разум девушки. Захотелось большего. И она сама дёрнулась и подалась вперёд.
Он вошёл в неё. Осталась только перечь границу, распахнуть дверь, освободить себе вход, сокрытый богами от чужака. Она предназначена ему. Право ночи – его право.
Он чувствовал эту преграду. Слегка надавил, но встретил сопротивление.
Алекс снова прикоснулся к её губам, его пальцы раздразнили рецепторы.
В глазах сияли золотые звёзды, и Маша одновременно с Алексом, который рывком ворвался, подалась вперёд, помогая ему в этом.
Режущая боль прошила тело. Она закричала, но крик утонул в поцелуе. Она раскрыла глаза, но увидела лишь мерцающую золотым синеву.
Счастье заполнило всё её сознание. И вот она, построившись под его ритм, подмахивает ягодицами, подбадривая всхлипами и криками.
И в тот миг, когда в голове взорвался салют, дракон подарил ей новую жизнь.
Он дарил ей радость, и это наполняло смыслом его жизнь.
  
25. Горькая правда
 
На просторной террасе всё готово к завтраку. Круглый стол под навесом, чтобы жгучие лучи южного солнца не сожгли мраморно-белую кожу северянки. На столе в ледяном тазу стояли кувшины с напитками. Под прозрачными сферами лежали сосиски, омлет. В хлебнице – булочки.
Рядом два кресла: на одном из них, положив голенью одну ногу на другую, в расслабленной позе сидит Алекс. На нём его любимые светлые шорты. Верх обнажён. На плече татуировка: парящий в полёте дракон. Молодой человек время от времени поворачивает к ней голову, пытаясь получше рассмотреть. Ещё вчера это было родимое пятно: небольшое, неправильной формы. Сегодня, после того как Маша стала засыпать у него на плече, он почувствовал жжение. Но не придал этому значения. И лишь утром, когда пошёл умываться, неожиданно увидел, что его родинка выросла. Странная насмешка судьбы над бескрылым: парящий дракон.
В дверном проёме показалась девушка. Он ожидал увидеть её светящееся от счастья лицо, ведь она должна была быть накачена гормоном радости по самую макушку. Но его улыбка застыла, увидев, что девушка передвигается, семеня ногами. Щёки пылают, но это не румянец стеснения. Глаза блестят каким-то нездоровым блеском. На девушке пеньюар. Она обнимает себя руками, словно хочет согреться.
– Маша, что случилось? Тебе нездоровится? – Алекс подошёл к ней, хотел подхватить на руки, но она пресекла попытку. Выдавила из себя улыбку.
– Всё нормально. Говорят, что первый раз всегда больно. Пройдёт.
Перед тем как сесть на стул, она подложила под попу ладошки. Села аккуратно, словно под ней были кнопки.
Алекс взял в руки телефон. Тотчас над столом повисло голограммное изображение Стаси:
– Привет, бескрылый. Ты хочешь похвастаться, что всё-таки порвал свою беглянку? – Стася пребывала в хорошем расположении духа.
– Привет, – ответил Алекс. – Ты занята? Глянь Машу, пожалуйста. Что-то с ней не так.
– Переведи экран. – Алекс в воздухе крутанул изображение. – Алекс, у тебя дефицит гормона счастья? У неё вид, словно она на колу сидит. Измерь-ка температуру.
 
– Как я её измерю? У меня нет градусника. Мы прилетим сейчас?
Маша замотала головой. Ей хотелось лечь, закутаться в плед, а внутрь проглотить лёд. Но слушать её никто не стал.
Стелла материализовалась мгновенно. Она обняла девушку и перенесла на вертолётную площадку.
Маша никак не могла взять в толк, что такое эти драконы. Когда они в драконьем обличье – это понятно. Когда они как люди, тоже. Но когда это люди с крыльями… Ведь и Мишака она тоже увидела как человека с крыльями за спиной.
– Алекс, куда я в таком виде? На мне только этот халат. Под ним вообще ничего. Что люди подумают? – Маша смотрела, как отрывается вертолёт от площадки и летит над океаном.
– Не переживай, я спрячу тебя от посторонних, а Стасе абсолютно всё равно, в чём ты. Она врач.
Как и в первый раз, они спустились в лифте. Стася уже ждала их. На ней был короткий голубоватый халатик. Затронув девушку за руку, она тут же отдёрнула руку:
– Алекс, я тебе говорила, что ты придурок? Маша, быстро на кресло. Похоже, что он решил прокоптить тебя, – лицо Стаси было серьёзным. Настолько серьёзным, что Алекс, который собирался ей выдать за «придурка», решил промолчать.
Маша не спорила. Ей становилось всё хуже, а слова долетали словно сквозь пелену.
– Алекс, почему ты не запечатал её? Она же сгореть могла, – Стася возилась между ног девушки.
Маша почувствовала холодное прикосновение металла к промежности. Потом что-то в неё ввели. Боль постепенно стала уходить из низа живота, но всё ещё циркулировала по венам. Но вот установили капельницу. Глаза девушки стали закрываться. Румянец медленно сходил со щёк. Вскоре послышалось мерное дыхание. Губы постепенно стали расползаться в улыбке. Девушка спала. Спала в такой нелепой позе: в раскорячку в гинекологическом кресле с капельницей в руке.
– Пойдём, у нас есть полчаса, – и Стася взяла руку Алекса, положила её себе на пышную грудь. Второй рукой она стала поглаживать его ширинку.
– Стася, я только что лишил девственности одну. Её смазка ещё не впиталась до конца в мой конец, а ты хочешь, чтобы я уже его толкал в другую женщину. Это, по крайней мере, непорядочно по отношению к ней, и некрасиво по отношению к тебе. – И он властным движением убрал руки девушки от своего тела. – Расскажи мне, что с ней? Что опять не так я сделал? И ритуал провёл до конца, так что она не только не заметила, но ещё и сама мне помогла её порвать. И утро она досыпала спокойно.
– Ты её не запечатал. Только и всего. – Стася недовольно хмыкнула. – Давно у нас драконы стали такими щепетильными? Что-то раньше ты не стеснялся в меня пихать конец, перетоптав полдискотеки. Надеюсь, ты не собираешься из меня делать монашенку?
– Стася, я же давно тебя освободил от зависимости от себя. Не строй из себя обиженную. Сколько у тебя любовников? Ладно, расскажи мне, что не так.
– Я же сказала, ты её не запечатал.
– Если я её запечатаю, то нельзя будет делать кесарево, и она умрёт при родах. Я не хочу, чтобы она умирала. Мой дракон не желает её смерти. – Алекс прошёл к окну. Оперся ягодицами на подоконник. – И потом, другие же не запечатывают.
– Другие затычки сразу используют или утром сдают в инкубатор, и там им их ставят. Ты в школе хорошо учился? Ваше семя — это всё равно, что искры потухшего огня. Не горит, но жжёт. Представляешь, каково девушке, когда у неё внутри всё горит. Поэтому и запечатывают, чтобы перекрыть доступ кислорода огню. И вторая причина для запечатывания: тогда беременность не прерывается ни при каких обстоятельствах. Исключается риск выкидыша.
– Но тогда она бы не смогла уснуть, если бы мой огонь жёг её.
– Если она спала на тебе, то ты своей магией не давал огню разгореться. Полежал бы рядом ещё с полдня и даже не узнал бы о том, что могло такое случиться.
За ширмой послышался смех. Алекс и Стася заглянули. Это во сне счастливо смеялась Маша. Гормон радости вытеснил воспоминания о боли. Так всегда бывает, когда происходит желанное событие. Остаётся счастье, а боль уходит навсегда.