Покров Тьмы (СИ)

— Ты голодна? — спросил он.
— Сначала я должна рассказать тебе кое-что. — Ответила Мариэль совершенно будничным, спокойным тоном.
Поднявшись в покои, Мариэль повернулась к мужу. Усадила его на кровать, сама села рядом, взяв ладони Фаолина в свои.
— Словами не передать, как мне тебя не хватало. — прошептала Мариэль, не решаясь начать разговор с важной новости, которая сильно его расстроит, ввергнет в шок или даже убьет…
— Я рад, что ты здесь. Дэйли с тобой? — Мариэль кивнула. — Она присматривает за сыном? Ты придумала имя?
— Это… не понадобится. — Слова лились из ее уст ровно, без надрывов и затуханий. Внутреннее беспокойство целиком и полностью поглащал покой, дарованный Анорсель. В голосе звучали лишь смирение и почти неуловимая печаль. Она делала недолгие паузы, обдумывая каждое слово, как лучше преподнести весть о потере сына. Ей бы очень хотелось не рассказывать ничего, но Фаолин должен знать о судьбе их мальчика. И узнать он должен именно от нее, ни от кого другого. Они справятся с этим. Переживут, поддерживая и помогая друг другу. Нужно показать ему готовность утешить, быть рядом все время.
Рассказывая о случившемся, она украдкой следила за эмоциями, сменяющимися на лице ее принца. Но, как бы не старалась она сгладить действительность, новость выбила из под Фаолина почву и воздух из его груди. Широко распахнув зеленые глаза, он вскочил с места, едва Мариэль начала говорить. Он не перебивал, меря шагами комнату. Его кулак безразборно бил по стенам, столу, подоконнику. Фаолин ерошил волосы и проводил рукой по лицу. Его дыхание сбилось. Он был на грани отчаяния и ярости.
— Дэйли похоронила его на холме… Я не нашла в себе отваги даже подойти к… могиле.
Фаолин замер перед письменным столом. В зеленых, как летняя листва, глазах стояли слезы. Это было непривычно. Мариэль еще ни разу не видела слез в глазах своего принца. Никогда. Медленно втянув воздух через ноздри, эльф шагнул к ней.
— Тебе следовало рассказать мне сразу! — Почти прокричал он. — Нет, тебе следовало сидеть в своей комнате и читать свои свитки, не высовываясь! Ты…
С размаху он скинул все вещи с письменного стола. Хрустальная чернильница пролетела в паре сантиметров от Мариэль, и разбилась о стену, оставив на сером камне иссине-черное пятно. Мариэль не вздрогнула, понимая, что Фаолину необходим выплеск эмоций. Теперь настала ее очередь молчать. Он не навредит ей, она знала. Ему больно, так же как было больно ей.
Фаолин метался по комнате, но больше ничего не разбил и не перевернул. В конце концов он опустился на кровать, спрятав лицо в ладонях. Мариэль опустилась рядом, любовно гладя его плечо.
— Уйди! — резко крикнул он, отбросив ее руку. Впервые зашестьдесят лет он не хотел ее видеть, хотел, что бы она ушла. Он злился. На нее: на ее безрассудство и безответственность. На себя: за то, что оставил ее, не уберег, уехал. На Снора. На Свола. На Анорсель.
Мариэль его грубость ничуть не задела. Она хотела сказать что-то утешительное на последок, как-то поделиться даром Анорсель, что бы заглушить его горе. Но, так и не найдя что сказать, вышла в коридор. Как раз вовремя, что бы перехватить посла, намеревающегося потревожить принца Фаолина какой-то вестью от королей.
— Если у вас дело к принцу, изложите его суть мне. — остановила она мужчину, уже собирающегося стучать в покои, выделенные для Фаолина.
— Никак не могу, госпожа. Велено лично его высочеству.
— Его высочеству нездоровится. Я приму его заботы на себя. — На сколько могла, строго ответила Мариэль. Стражник стушевался, но кивнул.
— Через пол часа собирается совет на смотровой площадке западной башни. — Сказал он, поклонился и скрылся в бесконечных лабиринтах коридоров.
Мариэль зло сжала кулаки. Какой совет, что на нем собираются обсуждать, если ни Молдобада, ни Анорзада еще нет в городе? Вакрохалльский военачальник прибудет только завтра, а дракон может и вовсе еще не скоро появиться. Как бы то нибыло, Мариэль твердо решила, что пойдет на совет вместо Фаолина. Она не позволит ему сейчас забивать голову всей этой дворцовой бессмыслицей. Ему нужно время, что бы справиться со всем, что на него навалилось.
 
Выйдя на крыльцо, где встретилась с Фаолином, она уперлась руками о холодные перила. Пальцы тут же занемели. Вдохнув густой холодный воздух, Мариэль постаралась привести мысли в порядок. Нет, такая погода совсем не благовалит хорошему настроению. Все какое-то мрачное, угнетающее, серое.
— Надо же, не знал, что ты в городе. — Мариэль обернулась на голос, при звучании которого у нее уже выработался рефлекс опускать взгляд на пол человеческого роста. Слегка прихрамывая, к ней подошел Кирби. Гном широко раскинул руки и так же широко улыбнулся. В густой бородище показались все его мелкие зубы. Черные глазки сверкнули радостью. Мариэль ответила на его улыбку, крепко обняв друга. — Какими судьбами?
— Думаю, в такие времена всей семье лучше держаться вместе. — Уклончиво ответила она и задала встречный вопрос.
— А у меня наоборот, вся семья кто куда разбежались. Одри с дочкой, Илинкой, поднялись выше по Золотой горе к теще, для которой я всегда буду бестолковым зятьком. — Он поднял глаза к громадине, нависшей над городом, словно пытаясь разглядеть на ее склонах дом, в котором сейчас его жена и дочка. — А сынок вступил в ряды войск Дугласа. Меня с ним не взяли, заявили, что я свое уже отслужил. Но я еще способен крушить черепушки врагов, так что болтаюсь тут со Златоэорисом.
— Я слышала, по пути сюда на вас напали.
— Да. Здорово мы тогда повеселились. Прогнали этих псов зализывать раны. Ох, я даже вспомнил старые добрые времена, когда мой молот был тяжелее, а ты еще была Турмалинчиком. Кстати об этом, — гном вгляделася в лицо Мариэль, словно впервые видел ее спустя долгое время. — Почему-то не замечал, что ты уже не Изумрудик.
— Довольно давно.
— Что ж, прости мою невнимательность. Теперь я вижу, ты скорее… Я бы сказал, что твои глаза похожи на Ларимары… Но Ларимарчик или Ларимарик звучит странно…
— Мне нравится. — Пожала плечами Мариэль, снисходительно улыбнувшись.
— Ну смотри, а то не отделаешься потом от прозвища. Пока снова цвет не поменяется.
Над головой пронесся ураган, взъерошив волосы Мариэль. Это Либрэ пролетела очень низко над зданиями и взмыла к вершине западной башни.
— Мне пора, Кирби. Еще обязательно встретимся.
Попрощавшись, она неспешным шагом направилась к длинной винтовой лестнице. Перед ней в некотором отдалении шел король Зигмунд в сопровождении незнакомого Мариэль мужчины, должно быть его советника. До ее слуха донеслась их беседа. Они не замечали следующую за ними женщину, но Мариэль все равно перестала стучать каблуками и прислушалась, стараясь идти как можно тише.
— … меня это не волнует. Пусть делают, что хотят, но в столице и так полно беженцев. Припасов, собранных в этом году на эльфов не хватит. Пусть только попробуют сунуться в Деградар. — Говорил Зигмунд, размахивая руками, даже не заботясь о том, что бы говорить тише.
— Вам придется оказать им помощь, если они того попросят. — Сдержано ответил советник.
— С чего бы? Пусть уже изберут себе нового короля, что бы тот решал все их проблемы.
— Ваш отец всегда говорил…
— Плевать мне на то, что говорил мой отец! Он мертв, а я король!
— Конечно, ваше величество, но…
— Вот и замолкни, наконец.
Двое вошли в лифт. Когда решетка перед ними закрылась, Мариэль встретилась взглядом с Зигмундом, но тот и не подумал подождать ее, нажав на рычаг. Ничего по этому поводу не испытывая, Мариэль пошла по лестнице. Теперь она уже не смягчала свой шаг, позволяя каблукам звонко отбивать ритм о камни.
На площадке уже ждали всех Зигмунд с советником, Гаяс, Златоэорис с Либрэ и старейшина Ордена Белых Лилий, Гарьэль. Раньше Мариэль не приходилось видеть его так близко, но сейчас, разглядела его как следует. Темноволосый эльф с острыми чертами лица и узкими темно-синими, как вечернее небо, глазами. У него была светлая, отливающая серым, очень гладкая кожа. Он был худ, но скрывал это за массивными одеяниями, которые, к слову, не сильно помогали.