Покров Тьмы (СИ)
— Госпожа! — В перед шагнул человек, отделяясь от толпы. — Мое имя Бор, я живу за стенами вашего приюта всю свою жизнь. И всем, что я имею, я обязан вам. Для меня было бы честью наказать убийцу. Если позволите, я бы хотел сам занести топор.
— Бор, ты живешь здесь всю свою жизнь, — ответила Мариэль. — а значит должен знать, что это место всегда было хрупким сосудом тепла и доброты. И никогда здесь не царила вражда и раздор. Три дня назад в этом сосуде появилась трещина. И я не дам ему разбиться полностью, даже после того, что произошло. Я не позволю никому из вас заразиться черной злостью и жаждой убивать. Даже если это порождено благими намерениями.
Бор кивнул и, опустив глаза, словно провинившийся мальчик, снова слился с толпой.
— К тому же, — продолжила Мариэль, обведя народ взглядом. — Сначала состоится суд, и только потом казнь.
Толпа взревела неодобрительным возгласом.
— Он убийца! И без суда ясно, что он виновен! — кричали женщины.
— Боги ему — судьи! — кричали мужчины. — Все равно дорога ему в преисподнюю!
— Ты же понимаешь, что трещина в сосуде не затянется, словно рана. — Прошептала на ухо Мариэль Максин. — Любое неосторожное движение рано или поздно разобьет сосуд.
— Поэтому я и не совершу этого неосторожного движения. — ответила Мариэль, подняв руку. Шум тут же унялся. — Нила, — позвала она, и вперед вышла женщина лет тридцати. — Ты, как и я, потеряла ребенка. Чего бы ты хотела, будь тому виной этот человек? — Мариэль указала на снора. И мысленно проклинала себя за то, что напомнила женщине об утрате.
Нила стояла в растерянности, часто моргая. Она явно не знала что сказать и долго подбирала слова.
— Я бы хотела его смерти. — дрогнувшим голосом, ответила девушка.
— А если бы этот человек был твоим отцом или мужем. Соверши твой отец или муж такое преступление, чего бы ты хотела?
Нила снова растерялась. Казалось, она сейчас заплачет.
— Я бы молила судей и богов о пощаде. — В конце концов ответила девушка.
Мариэль кивнула, позволяя Ниле вернуться в толпу.
— А ты что скажешь, Свол? Ты был свидетелем всему произошедшему. Как по-твоему я должна наказать его?
— Госпожа, я не могу никак оправдать своего отца. — Снор бросил злобный взгляд на сына. — Но я скажу то же, что уже говорил вам. Без отца мои сестры, брат и бабушка погибнут. Не справедливо платить жизнями всей семьи за жизнь одного эльфа. Лучше казните меня, ведь ради меня отец поступил так, как поступил.
— В твоем сыне больше чести, чем в тебе! — крикнула Максин. Дельвин одернул ее, но она стукнула брата по плечу.
— А что скажешь ты, дочь моя? — Мариэль обернулась к дочери. — Арагнаст учил тебя править. И возможно, именно ты займешь эльфийский трон. Как бы ты поступила с этим человеком, будь ты королевой?
— Младенец, которого погубил Снор, был моим братом. Будь моя воля, мама, я бы привязала его в пещере под непрерывно капающей водой. Что бы она пробивала его череп и мозг медленно, но верно… Однако, как королева, — Дэйелис заговорила тише, — я обязана учесть невиновность семьи преступника. А потому предлагаю отрубить ему левую руку, — Дельвин поморщился, — дабы правой он мог работать и зарабатывать на жизнь себе и детям.
Мариэль вновь кивнула и взглянула на Снора, а за тем на его семью. Ей уже было все ясно. И она знала, что делать.
— Ведите его сюда. — сказала она.
Двое стражников отвязали Снора и притащили к ногам Мариэль.
— Я не убью тебя сегодня. — Мариэль говорила громко и четко, что бы каждому было слышно. — И не отрублю… ничего. — Снор с облегчением вздохнул. — Я так же не привяжу тебя под капающей водой. Но сделаю так, что бы умирал ты долго и с теми же муками, с какими женщина рожает ребенка.
Теперь все замерли, боясь пошевелиться. А Мариэль заговорила на драконьем языке. Как закончила творить заклинание, перевела его, что бы каждый услышал сей жестокий приговор.
— Ты будешь жить, покуда растут твои дети. Они ни в чем не будут нуждаться и станут благородными людьми. Они не познают горя…
— Пока звучит, как благословение. — прошептал Игеред.
— Слушай. — Ответил Агнар, который, в отличие от друга-близнеца, знал язык драконов.
— …кроме одного. Настанет день, когда дети твои обретут самостоятельность, и больше не будут нуждаться в твоей опеке. И до того дня мое проклятье будет защищать тебя от случайной или намеренной смерти. Тогда ты умрешь.
Следующие слова она шептала на ухо Снору. А Агнар так же шепотом переводил их Игереду.
— Это будет день восемнадцатилетия твоей младшей дочери. Лишь зайдет солнце того дня, твои ноги унесут тебя подальше от дома. И ты умрешь в одиночестве. Детям ты не сможешь раскрыть даты своей смерти!
— А как же Снебьерн? Он лишится отца с четырнадцать! — прошептал Снор, рыдая.
— О нем позаботятся сестры и брат. Или ты хочешь, что бы я осиротила его прямо сейчас?
Снор завыл, как раненный зверь.
— Ты свободен. — сказала Мариэль. И развернувшись, направилась к себе. После сложного заклинания ее клонило в сон.
— Пока что тебе удалось не разбить чашу. Но получится ли сохранить ее в целости и потом? — проговорила Максин, следуя за подругой.
Глава 11. Столичная пустошь
Эсльфийское войско окружило Маргинг. Все были наготове и только ждали приказа принца, которого что-то неуловимо тревожило. Фаолин вглядывался в даль, не спеша отдавать приказ. Странное ощущение бессмысленности его действий — вот что это было за чувство. Словно он находится не там, где должен и неизвестная сила тянуло его совершенно в другое место. Но куда — понять Фаолин не мог.
— Что ты видишь? — спросил Гаяс, главный советник погибшего короля.
— Ничего. — Сокрушенно вздохнул принц. — Я не вижу там ничего, что говорило бы о захватчиков. Их там нет. — Немного подумав, он добавил, — Зайдем в город. Будьте на чеку.
Фаолин уже знал, что они ничего там не найдут. Едва ступив в город, ему стало ясно, что столица покинута как жителями, так и захватчиками. Перед ним возвышался город-призрак. Окутанный тяжелым утренним туманом, он казался мертвым, безжизненным. Когда-то самый красивый город превратился в забытые руины.
— Ваше высочество, взгляните! — Раздался в звенящей тиши голос одного из командиров. Фаолин последовал за ним и вышел за черту города. Он не поверил своим глазам. В этой части леса никогда не было многоликой рощи*. Но вот она, прямо перед ним. Из молочной дымки тумана на него смотрели сотни лиц погибших солдат.
Бесшумно ступая меж могил, Фаолин углублялся все дальше в рощу, вглядываясь в древесные лики каждого, обрамленные листвой, не спадающей даже зимой. В центре возвышались над всеми два бука. Принц остановился перед ними, как вкопанный. Его взгляд был прикован к лицам, которые он не мог представить покрытыми корой. Отец и мать смотрели на него немигающими деревянными глазами. Сердце пропустило два удара. Тоска волной захлестнула Фаолина, грозясь вырваться наружу. Но он сдержал порыв. Не упал на колени с утробным рыком колотя землю. Не время давать чувствам волю. Лишь почтил память, прижав ладонь к груди и поклонившись.
Командир, стоявший на пару шагов позади него, последовал примеру принца, который тут же развернулся и устремился прочь. Только когда они вышли из многоликой рощи, командир заговорил:
— Их хоронили не эльфы.
— С чего бы захватчикам хоронить наших павших? — спросил Фаолин, но скорее у самого себя, что бы заставить голову думать. — И что стало с их погибшими?
Командир жестом указал куда-то в сторону. Там меж деревьев виднелась черная от золы, выгоревшая поляна. Должно быть они сожгли тела своих воинов. А вместе с ними и часть леса — любимую поляну Фаолина, куда он порой приходил, что бы побыть одному. Теперь это шрам на теле леса. Уродливый и ужасный.
Фаолин не мог смотреть на это. Ускорив шаг, он направился в замок. Командир так же следовал за ним.
— Маргинг пуст, никого не осталось. — Сказал Гаяс, появившийся словно из воздуха. — Нужно узнать куда ушли Черные Ящеры.