Резервация монстров: Одна среди них (СИ)

– Кти, – мягко поправил он.
– Кти…,– я отвела глаза, делая вид, что изучаю недоступную для моих глаз панель с непонятными данными,– не хотел бы ты поменяться обратно? Избавиться от вируса и жить обычной жизнью нормального человека.
Он задумался.
– Возможно, когда-нибудь, кода я пойму, что настал такой момент, и можно не опасаться удара в спину, я может и решусь на этот шаг, если ты будешь где-то поблизости.
– Но моя кровь…
– Полностью восстановит свои свойства чрез пару лет, может раньше.
– Как ты думаешь, тогда Герман…
– Нет, – снова угадал он мою мысль. – Мы оставим ему достаточно материала, чтобы он смог воспроизвести лекарство в лабораторных условиях и с триумфом вернуться домой.
– Но Царним и Шахр, – вспомнила я, – они же не могут вернуться просто так, их снова посадят за решетку.
– Не факт, – полуящер со вкусом потянулся, отчего пуговицы на его халате затрещали, угрожая разлететься по всей лаборатории. Наверняка им разрешат остаться здесь, где они могут причинить меньше всего вреда. Тем более в своем человеческом обличье. Да и какое тебе до них дело. Как и им до тебя.
Я попыталась было пожать плечами, но вспомнила о проводах и вовремя остановилась. И правда, какое мне до них дело, они мне не угрожали. И их судьба для меня особого значения не имела. Как и моя для них, надеюсь. В общем, Кти рассуждал весьма здраво, и я склонна была с ним согласиться.
– Как насчет тебя, Рин?
– А что насчет меня? – Недоуменно переспросила я и перевела взгляд на собеседника. Удивительно, но я не привыкла, чтобы кто-то специально интересовали мои планы.
– Что после всех этих событий будешь делать ты?
А что я могу делать? Ничего сверхъестественного. Вернусь в свою квартиру, быть может заведу кота. Устроюсь на постоянную работу по специальности… А может брошу все, плюну на обыденность и уеду волонтером в дальние страны, стану жить одним днем. Так или иначе, у меня ничего нет, а когда ничего нет, нечего и терять.
– Не думала еще, – озвучила я свою неопределенность. – Знаешь, будь у меня иная, насыщенная жизнь или иного типа темперамент, я бы никогда не согласилась на эту работу.
Ситуация нее особо располагала к откровенности, хотя… в последний раз я говорила с кем-то по душам… никогда, и именно сейчас появилось острое желание высказаться, не опасаясь, что не поймут, покрутят пальцем у виска, или оборвут на полуслове. А Кти…сидел так близко и глядел так проникновенно, что моя душа сама захотела развернуться перед этими нечеловеческими чуткими глазами. И я рассказала все. Про настоящего отца, которого никогда не видела в своей жизни. Про мать, которая, сплавив меня в приют однажды, больше никогда не интересовалась моей судьбой. Про Гера и наши так называемые отношения, и даже про соседского кота, которого я подкармливала колбасой, когда недовольная хозяйка в очередной раз выкидывала его в подъезд «погулять». Я не пыталась разжалобить или представить себя не тем, кем была на самом деле. Я всего лишь доносила информацию для того, чтобы он хоть немного понял меня и мою жизнь, все, чем я жила до этого, все, чем мне хотелось с ним поделиться. Я лишь хотела найти отклик в его глазах, нотку заинтересованности. Это был своего рода тест.
Если бы он отвел взгляд, или перебил меня посторонней темой, то сразу стало бы понятно – я постучалась не в ту дверь. Но он этого не сделал. Ктиаран как будто почувствовал важность момента, выслушав до конца всю мою нехитрую историю, ни разу не прервав наш зрительный контакт. Будто бы запоминал каждое слово, каждый эпизод, впитывал все, что я пыталась донести. И я прониклась. Раскрыв кусочек души, я будто протянула руку этому человеку, которого я практически не знала, и он принял ее, хотя и он меня тоже до этого совсем не знал. И с этого момента мы стали негласно, неуловимо ближе. Ближе, чем кто-то когда-либо был мне вообще.
Я не помню, когда и как мне удалось заснуть. Возможно, меня сморило во время рассказа, или уже после него. Смутно вспоминались ощущения бережно отдираемых с кожи датчиков. Очень хотелось почесаться, но видимо моему уставшему мозгу больше хотелось спать, нежели посылать какие-либо импульсы конечностям, и он решил отложить это на потом. Но спала я недолго. А пробуждение было жестким.
 
Я ощутила, как меня подбросило на кровати мощной волной пронзительного звука. Дерево стонало и сотрясалось, будто кто-то пытался его вырвать с корнем. Пол ходил ходуном, подкидывая тяжелую кровать, стены дрожали и изгибались. Почти одновременно с волной в спальне появился Кти. Он был максимально собран и решителен. Без лишних слов подхватив меня вместе с одеялом, он кинулся вниз по лестнице, в гостиную, к сиренево сверкающей рамке портала.
– Что происходит? – Пропищала я из одеяльного кокона, не надеясь быть услышанной. Но я ошиблась.
– Твой друг, – хрипло донеслось до меня сверху. – Ну хоть извинился заранее.
Бережно переложив меня, как закутанного грудничка, в левую руку, Кти набрал на панели портальной рамки нужные координаты, и шагнул внутрь. Все исчезло в темноте.
 20. 
Ночью ударил мороз, и дождь превратился в снег, к утру укрыв лес белым покрывалом.
Гер мрачно возвышался посреди заснеженного поля. Тонкий слой ледяного песка покрывал все пространство, растворяясь в воздухе сизым туманом. Пар мужского дыхания вихрился причудливыми узорами и медленно таял в солнечных лучах. Прибор, прикрепленный к запястью, упрямо указывал на колоссальный дуб, упиравшийся мощными корневищами в мерзлую землю, будто пытаясь подняться еще выше. Дар уже заканчивал установку акустики, и вскоре оказался рядом. Его светлые глаза лихорадочно блестели от предвкушения шоу. Еще бы. Он наверняка теперь даже благодарен Ктиарану за то, что тот разбавил его серые будни подобным приключением.
– Нужно отойти подальше, – предупредил он, победно ухмыляясь раньше времени.
Герм кивнул, жестом подозвав остальных.
Шахр неуклюже подпрыгивал боком, как подстреленный стервятник, оставляя жутковатые следы на снежном одеяле. Царним явно был заинтригован происходящим, но вида особо не показывал. В последнее время оба опасались Германа и его нового облика. В последние дни тот изменился до неузнаваемости, став злым как черт и не менее раздражительным. Если над изменением более слабого человека в подобную сторону можно было только снисходительно посмеяться, то такая реакция по поводу Гера могла быть чревата проблемами. Четыре темных мужских силуэта напряженно застыли в двух сотнях метров от предстоящего зрелища. Гер обнажил запястье с вижнбраслетом и придавил пару сенсорных кнопок.
– Алеее, – прохрипело оттуда саркастично.
На челюстях Германа нервно заходили желваки.
– Я предупреждал? – Злобно выдохнул он в морозный воздух.
– А кто это? – продолжал издеваться обладатель хриплого баритона. Шахр с Царнимом переглянулись, еле сдержав улыбки. К их обоюдному везению, это осталось незамеченным.
Гер яростно ударил костяшкой по сенсорной панели, оборвав связь и рявкнул Дару:
– Давай!
Тот только этого и ждал, мгновенно набрав комбинацию на крошечном пульте управления. Земля под ногами задрожала. Снежный покров стал медленно проседать, трескаясь и осыпаясь в просветы. Воздух раскололся от жуткого скрежещущего перепонки вопля. С гигантского дерева призрачным облаком одномоментно слетел весь снег. Ветви задрожали, и кора хлопьями посыпалась с них на землю вслед за снегом. Дерево заметно шатало и корежило в жутковатой амплитуде, будто ломая изнутри. Звук мучал воздух раз за разом с интервалом в несколько секунд, не достигая, впрочем, ушей наблюдателей. Дар все предусмотрел.
 
– Ну как акустика? – Самодовольно поинтересовался он.
Гер поджал губы, – Молодец, – отозвался он.
– Уйдёт порталом, – констатировал Шахр.
Гер смерил его выразительным взглядом, и наконец выдавил:
– Им некуда, и ты сам это прекрасно знаешь.
«Я больше переживаю за Рин. Она может пострадать от этого перфоманса.» – Подумал Царним, но озвучивать не стал, ибо чревато, да и бесполезно.