Безликий и Чудовище (СИ)

«Мои родители мной абсолютно не интересуются. Именно мной. Я крайний для них»
Дальше по списку были два старших брата-близнеца — Худэпин и Говард. Оба, как и подобает близнецам, равны, как на подбор, долговязые, светленькие, кудрявые и конопатые.
«Ничего особенного. Просто два балбеса, которым в семнадцать лет просто ни на что большее умственных способностей не хватает, как собирать таких же отморозков, только в разы тупее, вокруг себя и вместе с этой вот «свитой» устраивать каждый раз какую-то хрень. Выпивка, дебош, легкие девочки — это всё про них"
Дальше младший братик, Химелен: черноволосый и симпатичный парнишка с большущими и ясными, как голубое небо, глазками и не менее ангельской улыбкой.
«Мелкий паршивец, постоянно лазает в мастерскую и устраивает там погром, даже если дверь закрываю. Подхожу к нему: «Кто это сделал?», а он улыбается так, паскудненько, и глазки в пол тычет. Мр-р-р, прибил бы! И всегда, главное, «виноват сам». Сам, видите ли, не убрался вовремя — вот всё и разворотили. Это же ребенок, ему всё интересно! А если на этого оболтуса еще и что-нибудь упадет — так тут вообще, тушите свет…»
Подошли к девчонкам, Солин и Алиса, светловолосая принцесска и темненькая мышка.
«Девочки, как девочки. Любят кукол, розовый цвет, ну и… Всё такое. Я ими не особо интересуюсь. Меня для них нет — и их для меня нет»
И наконец — первенец. Старший брат, Принцен. Ну тут уже имя говорит само за себя — самый классический прекрасный принц из сказки: силен и храбр. Гордый профиль и немного грустноватый взгляд. На этом всё. Больше о нем сказать нечего. И дело вовсе не в том, что скучающий наблюдатель им тоже не интересуется, совсем нет, просто… Принцен из разряда таких людей, которые рождаются, проживают без каких-либо происшествий своё тихое и беззаботное детство, учатся, вырастают, женятся на таких же среднестатистических и старающихся не выделяться особо ничем людях, с которыми потом они нарожают себе кучу точно таких же детей, работают размеренно и без перевесов, стараясь ничего не менять в привычном укладе жизни, и благополучно умирают. В общем, не выдающийся ум, но и не дурак. Самый обычный среднячок, каких в мире необъятной миллионы — миллиард. Но вот почему-то родителей, в особенности маму, именно эта его простота и невозмутимость и подкупала. Всегда и при каждом случае она повторяла своим сыновьям: ровняйтесь на брата. В смысле «ровняйтесь»? на кого ровняться? На этот сосуд, в котором нет ничего своего? Он — это он, а они — это они, и в этом отношении Худэпин с Говардом за словом в карман не лезли, но даже мама, вопреки своему обыкновению всем и всему на свете угодить, нежно, но пресекала их. Безмолвный наблюдатель бы тоже что-нибудь бросил в такой ситуации, но кто его послушает? Никто… Не послушают, да еще и высмеют.
— Чего не ешь? — Внезапно прозвучало над самым ухом.
Бальтазар вздрогнул всем телом и звучно ударился коленями об столешницу, из-за чего спустя мгновение оказался под испепеляющим прицелом непонимающих взглядов всех членов его семьи, в то время как виновница сего казуса со смехом прошествовала к еле сдерживающим гогот подружкам. Звали эту причину Адруной — невысокая девушка с внешностью стереотипной деревенщины — бледно-голубые глаза на выкате, коровьи ресницы, круглое лицо в бледных веснушках, следка выпирающие передние зубы и обрезанной чёлкой. Будучи дочерью прислуги, она, однако, быстро вычислила в нелюдимом принце объект для насмешек. То, как сейчас, что-то исподтишка скажет, то, если их весёлой компании доведётся оказаться рядом с потонувшим в своих мыслях и уставившимся в одну точку принцем, могла с широкой улыбкой, будто она общается с ребёнком, помахать перед ним рукой и всё в этом роде. Один раз подобный мелкий подкол Адри сильно взбесил и без того находившегося в дурном расположении духа Бальтазара и он, вскинув руку, с силой потряс в воздухе кулаком, еле сдержавшись, чтобы не показать средний палец. Это привело к тому, что всю следующую неделю, стоило только компании Адри оказаться поблизости, он обязательно слышал в свой адрес: «Бальтазар, покажи кулак!».
 
Принц прекрасно понимал, что и Адркуна, и братья, и некоторая прислуга, и даже папа с мамой смотрят на него, как на недоразвитого дурачка, над которым можно при случае или от «нечего делать» можно несильно и при этом безнаказанно посмеяться. Ну, а что он мог сделать с той же Адри? Наорать на неё? Облить отменной грязью? Отомстить? Унизить? Нет, Здесь ситуация та же, что и с Солин — орёт и ругается только слабак. Сильный же одним лишь своим взглядом способен пресечь на корню одну лишь мысль высмеять его. Всё это благодаря уверенности. Благодаря внутреннему стержню. У Бальтазара его, к сожалению, нет. Однако он пытается его взрастить. Всеми силами. У него есть способности, у него есть ум, у него есть его изобретения, у него есть союзники…
Так почему не выходит?
***
Путь через осенний лес занял большую часть времени. Был он не особо сложен: вокруг росли молодые деревца, закрученные в экзотические узлы корни, под ботинками шуршала опавшая листва, солнечные лучи пробивались через пышные и плотные кроны разноцветных деревьев, будто через треснувший в каких-то местах витраж.
Сначала вся эта красота захватывала дух и было просто невозможно отвести глаз, но уже через какой-то промежуток времени Агний начал больше смотреть под утопающие в сухой траве и листьях ноги, ибо лес всё не кончался, силы были не долговечны, но всё-таки добраться до места назначения хотелось как можно быстрее.
Как вдруг, когда не чувствовавший ног мальчик уже просто с головой и пятками ушел в собственные мысли, самого кончика носа коснулось что-то холодное и мокрое. Что это? Снег? Да нет, не может этого быть, откуда ему тут взяться? Но, как можно было уже догадаться, мысли эти были более чем наивны.
Прошло двадцать минут — белые кристаллики уже водили самозабвенные хороводы вокруг одинокого путника, прошел час — Агний уже широкими шагами переступает огромные белые сугробы сухого снега, достававшие ему почти до колена. Вокруг были абсолютно голые деревья, черные стволы которых плотно обвивали заумные природные кружева, которые, казалось, ни разу не повторялись.
И что еще заметил Агний, так это то, что ему совсем не было холодно. Нет, одет он был достаточно тепло, но мороз совершенно не касался тела мальчика; ни лица, ни рук. Либо Агний уже успел хорошенечко разогреться за всю дорогу и его спасает внутреннее тепло, либо… А хотя, парень после столь резкой смены климата уже совершенно перестал удивляться чему-либо.
Как вдруг откуда-то со стороны послышался тонкий птичий клич, и, подняв голову, Агний рассмотрел средь белой лесной пелены сидящего на небольшой и длиннющей (уходящей в самую глубь леса) возвышенности сапсана, глядящего неотрывно прямо на него. Только этот взгляд не был изучающим или бессознательным. Нет, вовсе нет, ибо даже на расстоянии чувствовалось то, что это совершенно не обычная птица, и в её взгляде читался явный призыв приблизиться. Агнию на секунду стало даже как-то неуютно, но он всё-таки подчинился и, неуверенно, но верно, направился к своему пернатому наблюдателю, вскарабкался на возвышенность (которая так и осыпалась под ногами, поскольку, как оказалось, была сделана из мелких галек) и за секунду до того, как мальчик поднял косматую голову, чтобы в очередной раз взглянуть на хищного летуна, птица вновь издала тонкий клич, взмахнула крыльями и улетела.
Только Агний уже собрался с досадой вздохнуть и начать спускаться назад, как вдруг его внимание привлекло что-то блестящее, замеченное боковым зрением. Как оказалось, на том самом месте, где сидел сапсан, в тонком слое снега затерялась золотая монетка. Ах, да! Это называется жетон на… Ну, этот самый… Поезд! И лежал он на широком изваянии из металла, напоминающем изогнутую и плоскую лестницу. Это называется, кажется, рельсами…
Про всё это Агнию рассказывали перед самым походом, вот только голова мальчика и без того была перегружена всяческой не менее важной информацией, и потому парень слушал своих товарищей в пол уха. Всё что ему удалось запомнить, это то, что поезд — это такая длинню-у-ущая машина на колесах, которая может передвигаться без лошадей и служит для более быстрого перемещения из одного места в другое. Чтобы попасть на поезд, надо добраться до так называемой «станции», купить там «жетон» и преспокойно уехать. Для покупки последнего ему даже денег дали. Вот как-то так.