В городе жестоких людей. Девочка из прошлого (СИ)

Нанесла на кожу вспененный гель, мурлыкая под нос песню и уже собралась выдавить на ладонь шампунь, как неожиданно подскочила на месте: Денис ворвался к ней, на ходу снимая штаны с такой злобой, что стало страшно.
— Денис! — вжалась в оргстекло просторной душевой. — Ты чего?
Его лицо перекосило от гнева. Дернул её за руку, разворачивая к себе спиной. Чтобы не расплющить нос о пластик, пришлось упереться об него ладонями. Непроизвольно выгнулась. В скользкие от геля ягодицы уткнулся эрегированный член. Она, как бы, и не против жёсткого соития, но…
— Блин, Денис! — взбрыкнула, ощутив вокруг шеи захват. В промежность, не спрашивая её согласия, выстрелило острым наслаждением.
— А скажи-ка мне, любимая, что такого интересного ты наплела Витюне обо мне? С чего это он решил рыть под меня?
К такому допросу с пристрастием Ксюша никак не была готова. Что на него нашло? Повернуться бы и посмотреть с вызовом в глаза. А ещё лучше — треснуть. Чтобы не нес бред.
— Может, ты и порвала с ним, но он, судя по всему, нет.
— Ничего я ему не говорила, — дернулась и тихо ахнула, почувствовав, как от этого движения твёрдая горячая плоть вошла в неё. Не смотря на жёсткое давление мощного тела, мучительно медленно вошла. Растягивая сосредоточенное на кончике головки наслаждение. Сейчас она заполнит его. Потечёт по стволу вверх, передаст по нервным окончаниям ни с чем не сравнимое удовольствие.
— Ты же понимаешь, — прошептал Денис глухо, накрывая свободной рукой пульсирующий, слегка увеличенный от трения о пальцы бугорок. Ксюша всхлипнула, рвано втянув в себя воздух. Задрожала так, что самому передалась её дрожь. В глазах потемнело от накрывшего с головой необузданного желания. — Что мне придется поговорить с ним… — полностью вышел, продолжая изводить клитор. — Объяснить, что это опасно. Может пострадать ни за что, ни про что. И братец его с отдела по борьбе с незаконным оборотом оружие, тоже. А у него семья… Нельзя со мной связываться. Нельзя переходить дорогу. На что он надеется, Ксюх?.. Что пытается доказать?
Ксюша похолодела. Он старается запугать её сейчас или говорит серьёзно?
Денис снова вошел. На этот раз резко. Замер. Наполнив её собой до упора. Рука опустилась с её шеи и накрыла затвердевший сосок. Оттянула, обхватив подушечками. Сжала между пальцами, словно сигарету.
— Не трогай его… — сглотнула, чувствуя, как от остроты наслаждения всё плывёт перед глазами. Ноги, и те подкашиваются. Чтобы не упасть, охватила Дениса за шею. Повисла. — Я сама с ним поговорю и всё объясню… Он всего лишь беспокоится обо мне.
— Только попробуй! — прорычал он ей в ухо. Движения стали резче, исчезла плавная чувственность. Появилась жёсткость. До боли. — Не дай бог узнаю, что ты виделась с ним, Ксюх, я серьёзно. Держись от него подальше.
Мгновенно развернув её к себе, подбросил вверх, словно она весила пару килограмм, и осторожно вошел в неё, впившись в ягодицы железной хваткой. Поднял так, что теперь она смотрела на него сверху вниз.
Её горло охрипло от сдавленных стонов. Денис смотрел ей в глаза, не отрываясь. Считывал самое элементарное проявление остаточных чувств к Яшину. Если ещё хоть слово скажет в его защиту — уничтожит на хрен.
Но она молчала. Подскакивала на нем, упираясь в мощные плечи, и старалась донести, что никто не волнует её в этой жизни кроме него. А когда накрыла мужские губы, целуя исступленно и самоотверженно, то постаралась передать всю глубину своих чувств. И чем сильнее доказывала их, тем требовательней Денис целовал в ответ. Уже не лаская, а жадно покусывая. Зачастую их любовь так и проявлялась: через боль, страсть, жадные голодные прикосновения и оглушающий, до одури сладкий оргазм.
  
Глава 13
 
Морально, Ксюша не была готова к тому, что за ней с Лилей везде будут таскаться двое СБешников. Это жутко раздражало и стесняло. Спасибо, что хотя бы в туалет не шли следом, а смиренно ожидали под дверьми.
— А чего ты хотела? — язвительно возмутилась Ольга, заканчивая возиться на кухне. — Сама напросилась. Денис не выпускает Лилю на улицу без присмотра. Или ты до сих пор не в курсе, чем он занимается?
 
Ксюша в сотый раз за сегодняшнее утро обозвала её стервой, мымрой, да и чего уж там, с*кой. От Ольги настолько разило уверенностью в собственной неотразимости, что начинало тошнить. Она поэтому и стряпню её не ела, чтобы не дай бог не отравиться, а то всякое может случиться, ещё подсунет какую-то дрянь и поминай, как звали.
Олины глаза заблестели непримиримой тягой к соперничеству.
— Ясно, — ухмыльнулась, отбросив на кухонный стол полотенце. — Он тебе не рассказывает. А знаешь, и правильно делает.
Пускай выпустит свой яд. Думает, её слова так важны? Маленькая моська тоже тявкает на слона, а толку? Пускай тявкает. Главное — не вестись. Один. Два. Три…
— А ты, я смотрю, в курсе всего. Прям ходячий органайзер, — не выдержала Ксюша, мысленно выписав себе внушительную затрещину, и добавила с ледяным спокойствием: — Принеси-подай — так это называется в моем мире.
Оля улыбнулась. Не ядовито, не едко, а с чувством превосходства. Прошлась полотенцем по идеально чистому столу, с любовью огладила его скругления, словно это не стол, а Денис сейчас под её руками. Видно, вот-вот что-то скажет, но специально тянула время, придавая значимости заготовленным словам.
— Может и так, — посмотрела на неё, гипнотизируя каре-зелёными глазищами. — Зато я знаю о каждом его шаге. Ты, например, знаешь, где он сейчас находится? Не-е-т, — протянула довольно. — А я — знаю. И дело тут не в доверии. А в уверенности.
Ксюша прихватила с подоконника детскую соломенную шляпку и выглянула в окно. Лиля качалась на качели в компании двух телохранителей. Смотрелись они, если честно, крайне нелепо.
— Угу. В уверенности. То-то же ты вчера неслась с баулом, сбегая, как крыса.
Ольга едва уловимо вздрогнула, но тут же взяла себя в руки. Ксюша смерила её презрительным взглядом. Не умела она вести игры разума. Всё, что думала и чувствовала — моментально отображалось на лице и проявлялось в голосе.
— В том-то и дело, Оксан. Я уверена в себе в отличие от тебя. Я знаю о нем всё. Знаю, что он бегает по утрам, а потом принимает душ. Знаю поминутно о каждом его шаге в этом доме. Если бы я действительно захотела уехать — то уехала бы, когда его нет дома. Я на двести процентов была уверенна, что Денис не захочет меня отпускать. Я видела тебя в дверях, как ты подслушивала, стараясь не спалиться. И скажу тебе так: лучше быть «принеси-подай» чем временным влагалищем. Ты не будешь с ним. Не сможешь. Не выдержишь. Сломаешься. Ты для него красивое средство от ломоты в яйцах, больше ничего.
По груди, будто ножом полоснули.
«Спокойно, в ней говорит ревность, зависть и ещё бог знает что. Спокойно. Вдох-выдох. Не ведись».
— А ты значит, выдержишь? Что ж ты до сих пор в его прислугах?
— Я? — короткий смешок. Блин, так и захотелось вцепиться в короткие патлы и стереть с лица наглую ухмылку. — Само собой, милая. Я выдержу. А в прислугах, как ты говоришь, до сих пор потому, что не важно для меня кем быть. Важно — что рядом. А переспать… дело нехитрое. Только толку-то.
Ксюша пораженно застыла на месте. Впечатлили не откровения, а тон, которым их озвучили. Спокойным он был, взвешенным. Так говорят люди, давно для себя всё решившие и не важно, сколько на это уйдет времени.
— Ты права, Оля, — как можно спокойней ответила Ксюша. — Время покажет, кто останется возле Дениса. А, судя по тому, что спустя шесть лет мы снова вместе — то и дальше так будет. Так что особо не обольщайся проявленным в твою сторону доверием.
И с гордо поднятой головой, но втоптанной самооценкой вышла на улицу. От всколыхнувшего сердце негодования хотелось взвыть. С-с*ка. Нехилые у некоторых планы, ничего не скажешь. С этим нужно что-то делать и как можно скорее.
— Ксюш, идем? Я уже хочу поплавать с дельфинчиками, — спрыгнула с качели Лиля, заметив её появление.