Тринадцатая (СИ)

Накануне дня рождения, вечером, Оза сходила к дуплу и забрала мешочек с монетами. Потом она чутко спала всю последнюю ночь в приюте, прижимая сокровище к животу, охраняя его.
Утром девушка нарядилась в одно из двух своих платьев, оставив приютскую форму на своей бывшей кровати. В аккуратный узелок из куска ткани положила второе платье и мешочек с монетами.
— Какая ты красивая! — восхищались, окружившие её девочки.
— Куда ты пойдёшь?
— На что будешь жить?
— Ты не боишься?
Вопросы сыпались от младших воспитанниц со всех сторон. Оза бодро отвечала, но уже вскоре осталась в спальне одна. Девочки вынуждены были уйти на занятия, если хотели попасть в столовую на обед. А ей приютский обед уже не полагался…
Когда ясным солнечным утром, в свой день рождения, Оза оставила за спиной серое здание сиротинца и зашагала к городской управе покупать себе дом, она была полна самых радужных надежд и планов на свою будущую жизнь.
  
Глава 4
 
Оза некоторое время шла спокойно, а потом перешла на бесшабашный детский бег с прыжками и подскоками, не в силах сдержать внутри радостное предвкушение своей новой жизни. Взрослой хорошей жизни, столько раз продуманной в планах и представленной в розовых мечтах, той самой, где у неё будет свой собственный домик, пахучие цветы под окном, верёвочные качели в саду, любимое швейное дело и добрые люди вокруг.
Солнце сегодня было удивительно ласковым, не жарило, ударяя горячими слепящими лучами по макушке, а нежно согревало и весело освещало окружающий мир, подчёркивая всё разнообразие природных красок. Юной девушке мир вокруг казался удивительно прекрасным и добрым. Она совершенно не замечала коляску и мужчину в ней, который так умело управлял лошадью, что следовал за девочкой на одном и том же расстоянии, передвигаясь с той же скоростью, что и пешая Оза.
Девушка не заметила столь явную слежку до самой городской управы. Она встретилась с продавцом домика, милым старым дедушкой с доброй беззубой улыбкой, который уже поджидал её, и вежливо поприветствовала его. Они подошли к специальному окошку, где равнодушный, задёрганный с утра, клерк в коротковатом для него сюртучке, с протёртыми почти до дыр на локтях рукавами, регистрировал сделки покупки-продажи недвижимости. Ничто не предвещало беды. День недавно начался и в управе было много посетителей. Присутственное место жило своей жизнью: кто-то терпеливо ждал приёма у городского главы, кто-то что-то требовал у одного из окошек приёма, кто-то грозился жаловаться, потрясая бумагами в руках. Деловито сновали служащие с ворохом бумаг в руках или папкой под мышкой.
Клерк, занимающийся регистрацией недвижимости и оформлением сделок, долго заполнял необходимые документы, но Озу это не волновало и не раздражало. Она жила предвкушением счастья. Наконец, покупатель, Оза, и продавец, дедушка, подписали всё что нужно. Оза достала из своего узелка холщовый мешочек с монетами.
— Пересчитайте, дедушка, пожалуйста.
Она ещё в лесу, у дупла, оставила внутри ровно ту сумму, которую нужно было отдать за домик, а несколько оставшихся монет завернула в тряпочку и положила обратно в дупло, припрятав на чёрный день.
— Можно поинтересоваться, откуда у приютской девочки достаточная сумма для покупки дома? — услышала Оза где-то за спиной.
Она удивлённо обернулась и увидела того самого господина, который предложил ей через директора приюта место своей содержанки.
— Почему я должна Вам отвечать? — растерянно и немного сердито спросила девушка у господина Толака.
Мужчина стоял в двух шагах от неё и продавца домика и, как буравчиками, зло сверлил их глазами. Он протянул руку и забрал мешочек с монетами.
— Потому, что я — глава ищеек нашего города. И сдаётся мне, девушка, что деньги эти — ворованные!
— Нет! Я их заработала! — неуверенно пискнула Оза.
— Чем же? — иронично выгнув бровь, спросил глава ищеек.
— Я работала у госпожи модистки…
— Не смеши меня! Приютская девчонка, работая подмастерьем, собрала достаточно денег на покупку своего дома? Ты сама бы в это поверила?
 
— Я не все сама заработала. Часть этих монет мне мой друг оставил… В наследство.
— Какой же ваш друг настолько был богат, девочка из приюта?
— Тираш…
— Неужели это тот самый Тираш, которого, как всем известно, четыре года тому назад забрали Белые Балахоны? Хорошая попытка… его уже не спросишь… оставлял ли? И, если да, тогда, где он их взял? Нет, пожалуй, это все же, неудачная придумка, Оза! Он тоже приютский! Откуда у Тираша могли быть такие деньги?
— Может, ему тоже кто-то дал? Или оставил наследство? Я не знаю! Это мои деньги!
— Ладно, не кричи. Мы во всём разберёмся! Конечно, не так быстро. А пока мы выясняем, что да как, и не было ли в ближайшие дни ограбления на такую большую сумму, придётся отправить тебя, Оза, в городскую темницу. Проведёшь некоторое время в подвале. Подумаешь о своей прошлой и, главное, будущей жизни!
Слишком быстро судьба сбросила Озу с небес на землю.
Только, когда расстроенную и страшно растерянную девушку провели в подземелье и заперли одну, в пустой холодной комнате, она вдруг отчётливо поняла, что её мечты так и останутся мечтами. Оза почти никогда не плакала, пожалуй, даже не умела. Во всяком случае, она не помнила себя плачущей. Но сейчас девочка не смогла удержаться, запрокинула назад голову и тихонько заскулила, тонко и протяжно, как волчонок. Только, ни одной сироте ещё не помогли ни слёзы, ни вой.
Когда Оза немного успокоилась, она начала думать, как и посоветовал ей мужчина, который посадил её в этот холодный каменный мешок с крошечным окном, на котором стояла толстая густая решётка.
Оза быстро сообразила, что за эту дверь она сможет выйти не иначе, чем содержанкой господина Толака. И то, это в том случае, если он не сильно обиделся на её отказ, переданный через господина директора приюта, и всё ещё желает её в содержанки, а не жаждет наказания для отказавшейся от щедрого предложения сироты.
Когда Оза ещё немного успокоилась, упрямая надежда снова к ней вернулась. А может, если господин Толак сейчас хочет именно её, он позволит ей потом, после того, как получит то, что хочет, купить свой домик и начать жить так, как она мечтала? Она обязательно попытается с ним поговорить! Оза начала придумывать вежливые и убедительные слова, которыми она будет уговаривать господина отпустить её…
Когда господин Толак, наконец, появился перед Озой, в высоко расположенном маленьком зарешетчатом оконце уже виднелся край луны. Девочка робко поднялась и встала, склонив голову, возле дощатой полки, заменяющей кровать.
— Добрый Вам вечер, господин…
— Добрый, Оза. Ты хорошо подумала? Может, расскажешь, откуда у тебя столько монет?
— Я уже всё рассказала, господин! — нервничая, ломала пальцы Оза. — И я хотела попросить Вас отпустить меня потом, после того как Вы… что Вам надо… со мной… я согласна…
Оза дико нервничала и боялась. Как же трудно оказалось решиться на такое, да ещё и произнести это вслух! Все придуманные слова исчезли из головы, оставив её абсолютно пустой.
Вдруг с кончиков пальцев Озы слетели искры. Она на это совершенно не обратила внимание, зато глава ищеек сразу всё понял. Господин Толак словно с ума сошёл. Он схватил девчонку за руку и потащил за собой.
— Скорее! Скорее! — он почти бежал сам и вынуждал бежать за ним девочку.
— Господин, а оформить? — нервно успел задать вопрос перепуганный охранник на входе.
— Потом! Всё — потом!
Мужчина небрежно подсадил и впихнул Озу в коляску, так, что она впечаталась лицом в жёсткое деревянное сиденье. Как только нос не разбила! Потом запрыгнул сам и сильно хлестнул кнутом лошадь.
— Но! Но! Двигай, давай! Но! — орал он.
Лошадь рванула с места, а господин Толак вдруг повернулся к Озе, отпустив вожжи.
— Я столько ждал! Столько ждал! А теперь у меня всего одна ночь! Нет! Я не могу терять ни минуты.