Онмёдзи (ЛП)

— Какая?
— Вот, — кивнув, Хиромаса продолжил рассказ.
Кансуй хоть и вернулся домой, но ему было по прежнему очень страшно. «Как бы то ни было, мы оба умрем, и я, и ты» — так и звучал в его ушах голос той обезьяны.
Кансуй закрылся в доме, ни с кем не виделся, так прошло три дня. И вот, вечером третьего дня раздался тихий стук в дверь.
Было так страшно, что Кансуй не ответил, тогда:
— Я это, я! — раздался голос. Это был голос монаха, большой обезьяны! — У меня хорошая весть для тебя! Открой!
Голос был очень добрый. Наверное, ситуация поменялась к лучшему? — решив так, Кансуй открыл дверь, но за ней никого не было. Только с неба струился лунный свет.
— Хм, — только и успел подумать Кансуй, как вдруг с неба с глухим звуком что-то упало. Он присмотрелся: в лунном свете на земле перед дверью валялась окровавленная голова большой обезьяны.
Кансуй подавился, и только было собрался закричать от ужаса, как с неба посыпалось что-то еще.
Руки, ноги, разодранные кишки большой обезьяны.
— Через три дня вечером я снова приду! — задвигались губы валявшейся на земле обезьяньей головы, и раздался голос старика. Язык, вывалившийся из пасти обезьяны, был весь покрыт дерьмом.
— Так вот, из-за всего этого сегодня днем Кансуй пришел ко мне за советом.
— Хм, а третий вечер — это когда? Не сегодня ночью, я надеюсь?
— Завтра.
— Угу. Ну, тогда найдется способ его спасти.
— Какой способ?
— Я тебе объяснять не буду. У нас не так много возможностей сейчас. Противник-то у нас довольно пакостный.
— Что, все так сложно?
— Гм. Послушай, Хиромаса, ты должен как следует запомнить то, что я тебе сейчас скажу.
— Хорошо, говори.
— Завтра до наступления вечера пойдешь к этому старику Кансую, тщательно запрете двери и останетесь в доме вдвоем.
— Понял.
— Я сейчас напишу заклинания. Листы с заклинаниями повесишь внутри дома по направлениям «мышь», «бык», «тигр», «заяц», «дракон», «змея», «лошадь», «овца», «обезьяна», «петух», «собака», «свинья», а еще на направлениях «северо-восток», «северо-запад», «юго-восток» и «юго-запад».
— И что?
— Так, для начала, чудовище не сможет войти в дом.
— А, это хорошо.
— Нет, не хорошо. Когда чудовище поймет, что оно не может войти, оно начнет пытаться разными способами пробраться внутрь. Понимаешь ли, если один из тех, кто находится внутри, сам откроет двери, то какие бы таблички не висели, они не помогут, запомни.
— А-ага…
— Как бы там ни было, что бы ни случилось, постарайся, чтобы никто не вошел в дом.
— Но, Сэймей! А ты что будешь делать?
— Я потом приду.
— Потом?
— Есть одна вещь, которая нужна для спасения Кансуя. Я должен пойти ее искать. Если мне повезет, то я до вечера смогу прийти в дом Кансуя, но если не повезет, то могу задержаться до ночи.
— А…
— Поэтому до моего прихода, кто бы ни пришел, ни в коем случае не открывайте дверь!
— Понял.
— На всякий случай, пусть Каору пойдет с тобой. Если ты будешь сомневаться, можно открыть дверь или нет, то спросишь у Каору. Если Каору покачает головой, то двери ни за что не открывай!
— Ладно.
— И еще на всякий случай, возьми это. — Сэймей достал из-за пазухи короткий обоюдоострый меч. — Это Хогэцу, Лунный клык, меч, которым владел Камо Тадаюки. Я полагаю, что если чудовище каким-нибудь образом попадет внутрь дома, то следующее, что оно сделает, это войдет в тело старика Кансуя. Если судить по твоему рассказу, то, скорее всего, оно войдет через зад и выйдет через рот. Пусть оно войдет через зад, это не так уж важно, но если оно сможет выйти через рот, то с собой оно заберет и душу Кансуя.
— Душу?!
— Это означает, что он умрет.
— Так не пойдет.
— Поэтому, если представить, что чудовище вошло в тело Кансуя, то до того, как оно выйдет, дай в зубы Кансую это. Послушай, это важно: обязательно вот так, острием внутрь заставь зажать зубами! У этого чудовища есть слабое место — меч. Похоже, оно много чего претерпело от меча.
— Так, я понял. — кивнул Хиромаса.
5
Разливался легкий аромат османтуса.
 
Хиромаса тихо дышал этим ароматом.
Слева от Хиромасы сидел старик Кансуй. Немного в стороне от них двоих сидела Каору. Аромат османтуса исходил от нее.
Горел только один светильник.
Ночь.
Скоро уже час мыши.
Глубокая ночь.
Сэймей все еще не пришел, а время уже такое позднее.
Но ничего еще не произошло.
— Ох, господин Хиромаса, а что если так и ночь пройдет безо всяких происшествий? — спрашивает иногда Кансуй.
— Я не знаю, — качает головой Хиромаса.
Может и правда, ничего не произойдет, как говорит Кансуй. А может, произойдет. Ничего определенно сказать нельзя. Это понимает и Кансуй. Но ему страшно, и поэтому он так говорит.
Перед Хиромасой лежит короткий меч, так, чтобы его в любой момент можно было выхватить из ножен.
Вечером не было ни ветерка, однако к ночи постепенно начал дуть ветер. Ветер иногда тихо сотрясает дверь, издавая шорохи. И всякий раз и Кансуй, и Хиромаса пугаются, смотрят на дверь, но это всего лишь ветер, и ничего не происходит.
И вот…
Примерно когда по подсчетам должен был наступить час мыши, дверь со стуком затряслась. Кто-то пытается открыть дверь.
— Ммм, — Хиромаса пододвинул к себе меч и поднялся на одно колено.
— Ах ты подлый грязный негодяй! Навесил тут табличек! — низкий, мерзкий голос раздался из-за двери. Дверь прекратила сотрясаться и стучать, зато раздался звук из-за стены рядом. Звук, как будто кто-то скребет острыми когтями.
— Ах ты подлый грязный негодяй! И тут табличка! — разнесся низкий голос, в нем звучала боль.
Кансуй издав тихий крик, припал к ногам Хиромасы. Все его тело дрожало мелкой дрожью.
Крик «Негодяй» доносился шестнадцать раз, постепенно обходя вокруг дома. И когда круг завершился, снова наступила гробовая тишина.
— Может быть, он ушел?
— Не знаю. — Хиромаса разжал побелевшие от усилия пальцы на рукояти меча, и снова положил его на пол.
Через некоторое время раздался легкий стук в дверь.
Хиромаса изумленно вскинул голову, но из — за двери раздался женский голос.
— Кансуй. Кансуй, — звала женщина старика по имени. — Ты спишь? Это же я… — голос пожилой женщины.
— Матушка… — воскликнул Кансуй.
— Что? — тихо переспросил Хиромаса, снова взявший в руки меч.
— Это голос моей матушки, которая сейчас должна быть в стране Харима, — ответил Кансуй. Он поднялся. — Матушка? Правда ли это вы?
— Что ты говоришь разные глупости. Ах, что за ребенок! Мне так захотелось увидеть тебя после долгой разлуки, а ты? Сколько ты еще будешь держать свою матушку на таком холодном ветру?
— Мама!
Но Хиромаса остановил направившегося к двери Кансуя, и посмотрел на Каору. Каору тихо покачала головой.
— Это чудовище. Нельзя открывать. — Хиромаса обнажил меч.
— Кто же это там называет меня чудовищем-то, ась? Ах, Кансуй, как ты можешь находиться рядом с человеком, который говорит такие ужасные вещи!
Кансуй молчал.
— Открой мне, пожалуйста.
— Матушка, если вы и правда моя матушка, скажите мне, прошу вас, как имя моего батюшки?
— Что такое? Конечно, его зовут Тосукэ.
— На попе моей младшей сестры, которая недавно вышла замуж, есть родинка. Эта родинка на правой ягодице или на левой?
— Что ты такое говоришь! У Аяно на попе нигде родинок нет! — сказал женский голос.
— И правда матушка? — но Хиромаса остановил пытавшегося подбежать к двери Кансуя.
И тут!
— О-о! — раздался женский крик. — Что это! Какое ужасное животное нападает на меня! Ох, спаси! Спаси меня, Кансуй!
Из-за двери донесся звук падения человеческого тела. Затем чавканье и рычание, с которыми дикое животное жрет мясо.
— Больно! Больно! — женский голос. — Оно жрет мои кишки! О, больно! Больно…
Хиромаса посмотрел на Каору. Каору покачала головой.