Золотая клетка. В силках (СИ)

Это те самые пакеты с теми самыми шмотками, что вчера купил Дамир.
Кто-то сюда приходил. Открыл дверь и оставил всё это. Пока меня не было.
Нормально так. Ну а что? Подумаешь, чужая квартира. Фигня какая. Ему нужно — и он вламывается. Просто потому, что может.
Может вломиться в чужую квартиру, в чужую жизнь. Перекроить там всё нахуй под себя, заставить подстраиваться.
Сжимаю кулаки, борясь с желанием выкинуть к чертям собачьим этот хлам.
Но нет, я не выкину. Я его продам. Весь этот шмот просто продам. И будет у меня ещё один лям. Ещё один шажок к свободе.
Пиликанье сотика отвлекает от мыслей. Смотрю на номер. Опять эсэмэска от Серёги. М-да… Я ж ему так и не ответил на ту. Вот я дундук.
«Яр, ты жив? Хоть сигнал подай! — читаю я сообщение. — Ну и напоминаю, что сегодня мы с тобой на собеседование к дядьке идём. Тебя вообще ждать или ты совсем помер?»
Ох ё! А я и забыл, что это сегодня.
Смогу ли я? Сегодня смогу. А там дохуя Дамир пришлёт мне своё расписание, чтобы я подстроился. И я подстроюсь. Я буду подстраиваться. Чтобы выждать время.
========== Глава 13 ==========
— Ярослав, заказ на второй столик! — окликает Катя за барной стойкой.
Я мигом срываюсь, водружаю на поднос две тарелки, одну с лазаньей, вторую с ризотто и мчу к столику.
— Здравствуйте, ваш заказ, — говорю я, споро расставляя тарелки. — Приятного вечера.
Отчаливаю от второго столика и, проводив добрыми напутствиями гостей с пятого стола, иду его убирать.
Итальянский ресторанчик Серёгиного дядьки Прыгина находится на четвёртом этаже большого торгового центра, и тут таких ресторанчиков ещё штук десять. Но народа хватает. Пятница как-никак, восемь часов вечера.
Хех. Ещё пара часов — и я свободен. Ну как свободен? От этой работы свободен, потом у меня другая «работа» начинается. Со вторника Дамира я не видел. Он только с курьером два раза присылал подарки, которые я даже не открывал. И вот сегодня в десять часов он меня ждёт в отеле, и я должен быть там, как штык. Поэтому я помыт, побрит и в кружевных труселях.
Ебать. Как же противно. От самого себя. Как дешёвая шлюха, чесслово. Впрочем, почему «как»? И почему «дешёвая»? Очень даже дорогая. Ха-ха!
В дверях появляются новые гости, и я, натягивая профессиональную улыбочку, встречаю их.
Эта улыбка, кажется, намертво прилипла к губам. Не отдерёшь, блядь. А ведь всего третьи сутки тут работаю. И кстати, нормально идёт, перезнакомился уже со всеми, к шеф-повару в любимчики попал, так что подкармливает «голодного студента», собрал все местные байки и сплетни. Последняя была про охранника, который неделю назад устроил здесь пьяный дебош, начал приставать к официантке, повздорил с Прыгиным, начал драку, за что его турнули с работы. Бегать, правда, приходится много, так что ноги под конец дня немного гудят, но это мелочи. В общем, хорошо дело пошло. А ещё полгода назад я стороной обходил такие торговые центры. После ужаса в «Зимней вишне».
В середине прошлого марта маму сбила машина. Мне, как единственному сыну, позвонили из больницы, и я, бросив все дела, ломанулся в Кемерово. Ломанулся вместе с тётей, потому что она тоже места себе не находила. У мамы оказался перелом ноги, вывих бедра и лёгкое сотрясение мозга. Хорошего мало, но хоть жива осталась. Жива и, как всегда, очень упряма. Увидев нас, она, конечно, обрадовалась, но буквально тут же погнала назад. Мол, рада, что вы приехали, тронута вашей заботой, а теперь дуйте обратно. Тётя Надя побыла неделю, а потом ей пришлось вернуться, так как дела. А я остался. Мне было насрать на учёбу, а вот на маму не насрать. И вот как-то на выходных договорился с друзьями сходить на фильмец как раз в «Зимнюю вишню». Получилось так, что пришёл заранее и коротал время в игровой зоне. Когда пошёл дым и послышались первые крики, я, ещё ничего не понимая, схватил двух мелких пацанов, что крутились рядом, и ломанул к выходу. Я сигал через ступеньки, спускаясь по чёртовой лестнице в этом каменном мешке смерти, сзади напирала толпа, дым опережал нас, но я вырвался. Не помню, как, каким чудом, но вырвался. А потом стоял на морозе без куртки с двумя плачущими пацанами и просто дышал. До меня в тот момент ещё не дошёл весь ужас. Он не дошёл и тогда, когда полчаса спустя, отдав пацанов бледной, как смерть, женщине, я сидел в булочной и заливал в себя кофе. Паника и ужас догнали меня только тогда, когда Игнат прикатил на своей тачке и забрал к себе на хату, где собралась вся шайка-лейка, когда начали поступать сведенья о погибших, о госпитализированных. Друзья быстро окрестили меня «долбоёбом, который выжил» и праздновали мой второй день рождения, а меня потряхивало, реально трясло от осознания того, что мог оказаться там, среди тех, кто не выбрался.
 
В общем, после этого я несколько месяцев обходил стороной торговые центры, просто не мог зайти внутрь. А сейчас ничего, прошло, даже вот работаю.
Обворожительно улыбаюсь семейству с пятилетней офигенно голубоглазой девчушкой и провожаю их за свободный столик. Вручив меню, успеваю отойти всего на пару шагов, как в дверях появляется высокий парень в объёмной куртке. Он быстро обводит хмурым взглядом помещение, а потом достаёт ствол. Чёрный короткий ствол.
Пистолет.
Грохот разрывает барабанные перепонки, и я вижу, как мужчина, что сидит у самого входа, вздрагивает и накреняется. Сзади вскрикивают сразу несколько голосов. Среди них детский. Девочка. Инстинктивно делаю шаг, заслоняю её и встречаю дуло пистолета. Оно направлено прямо на меня.
На меня.
В лёгких заканчивается воздух. Резко. Сразу. Они будто бы снова наполнены гарью. Той самой гарью из «Зимней вишни». Она не смогла убить меня тогда. Убьёт сейчас?
Вот прямо сейчас?
Звук выстрела. Ещё один. Рука с пистолетом вздрагивает, так и не спустив курок. Парень оседает на пол.
Я смотрю на него, на разбитую стеклянную стену и понимаю: кто-то выстрелил в него. Кто-то в него выстрелил.
Кто?
Ищу глазами и вижу разбегающихся посетителей, спешащую сюда охрану.
Это они выстрелили? Они? Ведь больше некому.
Поворачиваю голову, вижу, как Катя пытается усадить на полу сползшего со стула подстреленного мужчину, подскакиваю к ней. Кровь пропитала весь рукав. Я нифига не соображаю в оказании первой помощи, но знаю, что нужно перетянуть, чтобы хоть кровотечение остановить. Сдёргиваю с плеча полотенце, закручиваю его жгутом, начинаю перетягивать. Катя говорит что-то успокаивающее стонущему мужчине, а потом шипит сквозь зубы:
— Сука, блин! Сука! Это тот мудак-охранник, что к Милке приставал и с Прыгиным подрался. Ненормальный! Мстить пришёл, блядь. Клиентов перестрелять. Мудила!
Оборачиваюсь назад. Там охрана уже вяжет подстреленного мудака, всклокоченный Прыгин вызывает скорую и общается с охраной, остальной персонал маячит на горизонте. И всё бурлит вокруг, искрит напряжением, все что-то делают, бегают, или просто охают, даже я вот занят — узел вяжу. Вроде бы здесь нахожусь. Но в то же время отчётливо ощущаю, что не здесь. Я будто бы немножечко плыву. Вернее, тону. Удушающая гарь исчезла из лёгких, но воздуха в них не появилось. Теперь они будто бы водой заполняются. А мне бы глоток воздуха. Хотя бы один глоток просто воздуха.
Смотрю на Катю, которая хлопочет над раненым, на всех остальных, которые хлопочут над хлопочущей Катей, и спрашиваю её тихо:
— Можно я на пять сек отойду?
— А? — Катя вздёргивает голову, фокусирует на мне взгляд. — Да, конечно, Ярослав. Иди. Только не теряйся.
И я иду. На меня никто особо внимания не обращает, так что я тащусь к эскалатору, а там вижу две знакомые фигуры. Чёрные куртки, чёрные джинсы, стрижки ёжиком. Двое из ларца.
Какого хуя они тут делают?
Замираю, глядя на них. А они радостно мне улыбаются и как-то очень быстро окружают.
— Привет, Птаха, — басит Гриша. — Мы тут мимо проезжали. По делам.
— Ага, — сипит Пахан. — А тут стрельба, замес. Потом тебя увидели.