Золотая клетка. В силках (СИ)

Пока нам несут заказ, я оглядываюсь и примечаю небольшую сцену, на которой поместилась компания в шёлковых а-ля рококошных платьях и костюмах с белыми витыми париками. Три девушки, две из которых со скрипками, а одна за синтезатором, и парень с микрофоном. Петь, значит, будут. Ну хоть что-то хорошее.
Скрипки и синтезатор начинают выводить «Зелёные рукава». И хорошо, надо сказать, выводят. Просто охуенно. Протяжно так, душевно. Я аж заслушиваюсь. Где-то под конец композиции нам приносят салаты. Я поначалу подозрительно кошусь на это диво дизайнерской мысли, но музыка всё ж таки расслабила меня, да и жрать хочется пиздецки. В общем, я приступаю к еде, которая, несмотря на мои опасения не пролезть в горло, в горло таки пролезает, и даже более того — тает во рту. Девочки начинают музицировать «Санта Лючия», а парень начинает петь. И вот тут меня кривит неимоверно. Потому что он лажает. Не дотягивает, не вытягивает, торопится. Да ебись ты конём! Заткнись, дай девочек послушать. Вон та левая скрипка просто охуеть! Но ты ж, гад лажовый, всё портишь!
Не знаю, то ли у меня на лице всё написано, то ли ещё почему, но Дамир, который до этого молча ел, интересуется:
— Ярик, в чём дело? Что-то с салатом?
— Нет, с салатом всё отлично, кроме цены. Заебись салат. А что-то не то с тем пацаном. Он лажает страшенно.
Дамир поворачивается к сцене и прислушивается, потом пожимает плечами.
— У тебя, наверное, идеальный слух, — говорит он.
— Не знаю, может быть, — дёргаю я плечом. — Вроде бы, преподы говорили такое.
— Ты где-то учился?
— В музыкалке. А что?
— Да я понять не могу, — медленно выговаривает он. — У тебя идеальный слух, божественный голос, безупречное чувство ритма и тебе нравится петь. Почему тогда ты пошёл учиться на экономиста?
Я вздыхаю. Больная тема. Почему-почему? Потому, блядь!
— Потому что кушать что-то хочется, — говорю я. — Я, может, и выгляжу долбоёбом, но тем не менее, что-то соображаю. Музыка — это такая область, в которой должно круто подфартить, чтобы ты пением большие деньги зашибал. А я не очень-то везучий. Не все, знаешь ли, в хор Турецкого устраиваются после консерватории. Кто-то так всю жизнь и поёт по ресторанам да клубам, или в музыкалке детей учит. Или того хуже: в общеобразовательной. Вот уж где пиздатый пиздец. Так что я рассудил так: петь я и без того умею, а экономика — запасной вариант.
— Какой ты у меня разумный да рассудительный, — усмехается Дамир.
— Да, разумный и рассудительный, — бурчу я. — И что это за «у тебя» такое вообще?
— Хорошие качества, но иногда рассудительность играет плохую шутку.
Я, хмурясь, смотрю на Дамира, но он не спешит продолжать мысль. Да и хуй с тобой! К тому же в этот момент приносят второе блюдо. Рыбу. Кажется, сёмгу с овощами. Всё это украшено какой-то поебенью, но я на эти украшательства не смотрю. Запах! Этот запах просто охуительный! Одним только им можно наслаждаться. Я даже про лажающего пацана забываю.
Ладно, уломал. Съем и это! Я ж потом всю жизнь жалеть буду, что передо мной стояло такое чудо, а я не попробовал из вредности и по дури.
Беру в рот первый кусочек, и аж глаза закрываю.
Бля! Неужели кто-то каждый день это ест? Вот просто так каждый день приходит сюда и лопает эту сочную сёмгу под охуеть соусом с вот этими чуть поджаренными овощами?
— Вина? — предлагает Дамир, а официант останавливается рядом со мной.
— Нет, — поспешно мотаю головой.
Официант вежливо кланяется и отчаливает.
— Почему? — спрашивает Дамир. — Неужели трезвенник?
— Нет, — вздыхаю. — Просто я быстро пьянею, а потом, если не дохожу до кондиции «дрова», начинаю нести околесицу, на столах танцевать, песни орать. В общем, не надо.
— Хотелось бы на это посмотреть, — усмехается Дамир.
Я зыркаю на него и возвращаюсь к еде. Ем медленно, стараясь растянуть удовольствие. Через какое-то время замечаю, что Дамир пялится на меня. Ну что он меня разглядывает? Не налюбовался ещё, что ли? Или уже не терпится в отель трахаться отвезти?
— Чего? — спрашиваю в лоб я.
 
— Ничего, — улыбается он. — Просто любуюсь тобой и думаю, где ты всё это время был.
— Где был? — не понимаю я. — Да я все выходные дома сидел. Отлёживался после тебя, козёл ебучий.
— Я не про то, — пропуская мимо ушей мои оскорбления, говорит Дамир. — Откуда ты приехал? Ты же не местный.
— А что, эту информацию Крокодил тебе не сказал? — криво усмехаюсь я. — Он же ведь наверняка всё про меня собрал.
— Я у него не спрашивал, хотел у тебя узнать. Это тайна?
— Да какая ещё тайна? Из Кемерово я.
— О! Человек из Кемерово, — Дамир, вроде бы, говорит, но я явственно слышу напев гребенщиковской песни.
— Вот только этого говна не надо, а, — прошу я.
— Тебе не нравится БГ?
— Да нет, норм чувак. Мне не нравится, что как только я местным говорю, что я из Кемерово, так все начинают напевать эту ебучую песню. А если бы я сказал, что из Самары, ты бы про Самару-городок спел?
Он усмехается, и мы возвращаемся к еде. Потом нам приносят вкуснейший на свете кофе и десерт. Десерт исключительно мне. Ладно, ок. Взрослые дяди не кушают тортиков. Буду лопать его один. Объемся, но съем!
В общем, к концу ужина я отваливаюсь на спинку мягкого кресла дохуя сытый и даже какой-то разомлевший. Дамир снова разглядывает меня. Ну всё, сейчас уж точно в отель повезёт.
— Ярик, — начинает Дамир, — куда бы ты хотел сейчас отправиться?
— В смысле? — не понимаю я.
Я вообще-то другого ожидал. Совсем не этого.
— В прямом. Может, боулинг? Кино? Что-нибудь ещё?
Смотрю на Дамира и, кажется, даже глазами хлопаю от удивления.
Он серьёзно? Серьёзно отвезёт меня, куда я захочу? Не в отель трахаться, а…
— А в караоке можно?
Губы Дамира растягиваются в улыбке.
— Конечно, можно, маленький.
========== Глава 9 ==========
Вылезаю из машины и оглядываюсь. Я всё ещё не верю, что Дамир привёз меня туда, куда я просил. Но нет, всё правильно. Вот светящаяся граммофонная пластинка — вывеска караоке-бара, и его стеклянная дверь с массивной ручкой. Слева — скромная парикмахерская, справа — маленький магазинчик фотооборудования. За пару месяцев, пока я тут не был, ничего не изменилось. Ну, разве что гирлянды повесили.
Когда Дамир предложил поехать туда, куда хочу, а я попросил караоке, он сразу предложил какой-то клуб, но я, не глядя, отмёл его предложение, заявив, что поеду только в «Пластинку». Не знаю насколько этот бар лучше или хуже прочих, не очень-то сравнивал, просто это тот бар, в который я ходил, и в котором меня знают. Он расположен недалеко от универа, и было время, я частенько зависал здесь в компании Макса и его друзей.
Блядь! Да что за дерьмо! Только вспомнил — и оно уже всплыло.
На противоположной стороне дороги, возле дверей небольшой сушильни, стоит ебучий Макс и держит под руку девчонку. Кажется, совершенно не ту, что была с ним в клубе в тот злоебучий вечер полторы недели назад.
Круто он, однако, девах меняет. В штанах, что ли, в кои-то веки зачесалось? А со мной-то: «Ой, Яр, погоди», «Ой, Яр, я устал». Пидорас ёбанный!
В этот момент Макс оборачивается, и взгляд его останавливается на мне. На мне во всём этом дерьме от «Диора» да возле охуенной тачки.
Блядь. Вот именно так он про меня и подумает: блядь. Хотя он и так про меня это думает. И чего я на него глазел? Нужно было сразу в бар идти.
Хватаю Дамира за руку и тащу его, насколько это вообще возможно, к дверям. Но лапина Дамира тут же выскальзывает из рук и оказывается на моём бедре.
Пиздец. Он совсем, что ли, ополоумел? На его Олимпе, может, и норма дяденькам с мальчиками трахаться, но на моём дне за это всё ещё по почкам бьют.
Вон кто-то уже косится. Ебать-колотить!
У самых дверей мне всё же удаётся отлепить лапу Дамира от своей жопы. Или он сам её убирает. Я так и не понял, но в бар мы входим уже не в обнимку.
М-да… Тут тоже ничего не изменилось с моего последнего посещения, только новогодняя хуета появилась, а так всё те же ретростильные художественно обшарпанные кирпичные стены и плакаты на них, всё те же тяжёлые столы и глубокие кресла, и пластинки всё так же подвешены к потолку и раритетный граммофон в углу небольшой сцены, всё тот же микшер и всё тот же лысый Дим за ним. Народу немного, больше половины столов пустует. Всё-таки понедельник, да и время не такое позднее.