Кривой Домишко (ЛП)

Голоса. Насмешки. Обида... резкий приказ. А затем стук болтов и засовов. Изумруд заскользила быстрее, уверенная в том, что вновь прибывшие производят слишком много шума, чтобы услышать звук её приближения. Запыхавшись, она добралась до крыши позади сарая. В этот момент дверь снова захлопнулась.
Через маленькую решетку в каменной кладке, девушка услышала Варта. А затем — голос Барсука.
  
Глава девятнадцатая
 
Седьмой брат
 
После ухода Оуэна Доблестный свернулся на тюке, набитом гусиными перьями. К сожалению, единственном пригодном для лежания предмете, находящемся в подвале. Мальчик устроил себе пещерку из бочек с яблоками и ящиков с высушенными на солнце сливами. Там он и съежился около фонаря, мечтая хотя бы о крохе тепла. Обещанные одеяла так и не появились. Когда он попытался кричать через дверь, охранники снаружи либо не услышали, либо просто не обратили внимания. Если он приложит ухо к косяку, то сможет услышать, как они сыплют проклятиями над своими костями. И потому юноша знал, что они никуда не делись.
На осмотр камеры ушло не так много времени. Хотя здание было старым, оно было построено добротно — из прочного камня и толстой древесины, так что найти слабых мест, чтобы использовать их, так и не удалось. Отсутствие мышиного помета подтверждало, что крыша была целой, а дверь плотно прижималась к косяку. Здесь не было окон. Единственная вентиляция происходила через шахту в кирпичной кладке задней стены. Ширины шахты едва хватало, чтобы просунуть руку. Варт засунул руку по локоть, прежде чем удалось нащупать сетку из металлической проволоки, прикрывавшей проход снаружи. Если он разожжет огонь, чтобы согреться — он просто задохнется.
Юноша размышлял о неудаче, которая имела совершенно незнакомый вкус. Квагмарш стал таким триумфом! А теперь он попал в жуткую передрягу. И все из-за того, что слишком сильно доверял старым друзьям и слишком мало — новым. Безумная реакция Барсука на первое упоминание о Зеве Смейли должна была стать предупреждением. Так же, как и то, что он отрицал свою историю про секретный проход. Как и его объявление в замке Уотерби, выкрикнутое для того, чтобы предупредить шпионов Братства. Он говорил, что этот район ему не знаком, а затем нашел ориентиры. Не желая верить в то, что брат из Айронхолла предал его, Варт игнорировал предупреждение Изумруд.
Идиот! Придурок! В наказание за глупость "самый-молодой-в-мире" Клинок получит "самую-короткую-в-мире" карьеру гвардейца. Увы, Ловкости никогда не висеть на небосклоне мечей Айронхолла, а имени её владельца не быть вписанным в Литанию Героев. Он бесследно исчезнет в Зеве, пережив все те ужасы, что уготовили ему маги. Возможно, в качестве последней просьбы он бы попросит предателей объяснить, как это лорду Дигби удалось умереть дважды.
Обычный скрип болтов и затворов предупредил его о посетителях. К тому времени, как гости вошли в подвал, фонарь уже висел на цепи, а заключенный сидел на стуле, скрестив руки и ноги. Он отчаянно старался не дрожать, хотя был уверен, что губы у него все синие. Первым шел Барсук, одетый в черную рясу колдуна. По пятам шел большой, злой и отвратительный сержант, несущий какой-то сверток.
— Принес тебе сухую одежду, — сказал он.
Дверь захлопнулась и снова была закрыта. Все как обычно. Никто не был вооружен. На боку сержанта болтались пустые ножны. Приор Оуэн принял все меры предосторожности против отчаянных действий.
Доблестный ничего на свете не желал больше, чем этой сухой одежды. Потому он даже не шелохнулся, когда сержант бросил тюк к его ногам.
— Цена?
— Ничего не надо, — рыкнул урод. — Ты сам плата за все.
Не спеша, Доблестный начал расстегивать дублет.
— Много же времени у тебя ушло.
— Был занят.
— Сержант Эйлир сделал все возможное, — сказал Барсук.
На мгновение, Доблестный замер и уставился на него.
— Когда-то у меня был друг очень похожий на тебя.
— И все еще есть. Я не могу спасти тебе жизнь, но сделал все, чтобы ты умер быстро.
 
Варт почти вылез из своего дублета. Его пальцы слишком онемели, чтобы справиться с пуговицами рубашки.
— Любопытные представления о дружбе.
— Последний час я спорил с десятком колдунов и военных. Только когда Эйлир поддержал меня, Оуэн и его компашка уступила. Они хотели убивать тебя медленно. Теперь он согласился просто отрезать тебе голову.
— Почему? — Доблестный поднял одежду, обнаружив там лишь мантию с капюшоном из черной шерсти и коричневый меховой плащ. — Это убийство. Это измена. Ты не сможешь остаться в стороне. Что я сделал?
Барсук вздохнул. Он выглядел несчастным, надо заметить.
— Ты получил эту звезду от короля. Вот что. У Братства есть заклинание, которому нужна связь между жертвой и кем-то, кого жертва одарила подарком. В твоем случае, Звезда...
— А Дигби дал Ризу охотничий рог?
— В точку. Ты хорошо разглядел тело в реке?
— Это... Это был Дигби.
Барсук посмотрел на Эйлера, который только пожал плечами, словно говоря, что раскрытие секретов человеку в положении Доблестного не имеет значения.
— Это не он, — прорычал сержант. — Лесник. Колдовство превращает одного в копию другого. Само по себе изменение безвредно и длиться не долго. Адепты практиковали подобное друг на друге, как и на новичках. И каждый раз все они возвращались к нормальному облику через несколько дней. Но пока заклинание действует, все, что случается с копией — происходит с настоящим человеком. И это работает в обе стороны. Воткни булавку в одного — закричат оба. Никто не знал, дойдет ли этот эффект до Дигби, поэтому, когда они сделали копию, Оуэн вонзил клинок прямо в сердце. Он послал человека в Грандон, чтобы узнать результаты и понять, добралась ли магия так далеко.
Доблестный с недоверием уставился на человека, пытаясь осознать все это безумие. Беда в том, что он действительно верил. Это имело смысл...
— Хочешь сказать, они решили сделать меня копией короля Амброза? Я и этот бык? Он втрое больше меня.
На этот раз плечами пожал Барсук.
— Говорят, размер не имеет значения. Я принес тебе самую большую одежду, какую смог найти. И они уверены, что превращение не причинит боли.
— Разве что только твой безумный братец отрежет мне голову! Держу пари, это неприятно, — мальчик спустил штаны и шорты, а затем закутался в плащ, дрожа, как никогда.
— Да! — рявкнул Барсук. — Мы собираемся отрезать голову Амброзу, как он поступил с Кери и Анейрином. Ты умрешь от меча, как и они. Как и Кендрик, и Эдрид, и Ллойд! Только мы с Оуэном остались. Мы и отомстим.
— Голова короля отвалится во время завтрака?
— Может быть. Он точно умрет.
Значит, это будет Доблестный. Отсечение головы. Были способы умереть и похуже. Но было столько лучших способов прожить жизнь.
— Насколько я помню, Анейрин был казнен за то, что задушил твоего отца. Я не говорю, что ваш отец этого не заслужил. Уверен, так и было. Но почему Анейрина не повесили, как любого иного обычного убийцу.
Ответил Эйлир.
— Он попросил о том, чтобы умереть рядом с братом. Король удовлетворил просьбу.
Барсук нахмурился.
— Послушай, Варт. Я действительно сожалею о том, что должно случиться. Я дал клятву... — Он бросил неуютный взгляд на сержанта. — Я был ребенком, много моложе Оуэна. Я был всего лишь пацаном, когда Нифия восстала против тирана. Я приклонялся перед братьями. Кери был старшим, и лидером. По праву превосходства. Все склонялись перед Кери, потому ты можешь себе представить, кем он казался мне. Остальные немного отставали от него. Кендрик был фехтовальщиком, Ллойд — знахарем, хотя лишь любителем. Эдрид — художником... Но это не помогло им обрести правосудия. Они были сильны и умели сотни всяких вещей. Они научили меня всему... Кери сплотил всю Нифию и зажег факел свободы. Монстр Амброз привел сюда свою армию, чтобы уничтожить его.
— К зиме половина моих прекрасных братьев была мертва. Оуэн сидел дома, его выдали за простого мальчишку, хотя ему было пятнадцать и под конец он стал свидетелем нескольких сражений. Кери и Анейрин были объявлены вне закона и укрылись в Браквуде. Мне было семь, достаточно, чтобы помогать приносить им еду. Волки затаились. Шериф Флориан был уверен, что беглецы таятся где-то здесь. И он пришел сюда, в Зев Смейли, нарушая обещания, данные королем барону. Он забрал нас с Оуэном. И Энвин, нашу мать. Он поклялся барону, что не даст нам еды и питья, пока ему не передадут Кери. Разумеется, Кери сдался. Он умер бы за любого из нас. Не говоря уже сразу о троих.