Измены (СИ)

Когда вечером мама приходит с работы, я тут же иду к ней за наличными.
— Мам, мне нужны деньги.
Родительница моет посуду и поворачивает ко мне голову. Моей маме чуть больше 40 лет, и она работает в школе учительницей алгебры. Отца у меня нет, он умер, когда мне было 12 лет.
— Я же дала тебе на эту неделю.
— Ты дала мне только на обеды в столовой в институте и на подарок ко дню рождения Кости.
— А для чего тебе еще нужны деньги?
— Хочу сходить в кино.
Мама отворачивает от меня голову обратно к раковине, смывает пену с тарелки, вытирает ее полотенцем, кладет на место и выключает воду.
— С кем? — Поворачивается ко мне.
— С девушкой, — говорю прямо, как есть.
Мама молча сверлит меня глазами.
— Возьми у меня в кошельке, сколько тебе нужно. Но первый и последний раз, Юра. Если ты хочешь ходить с девушкой в кино, то найди себе работу.
— Так я же еще учусь! — Удивляюсь столь категоричному заявлению.
— Юра, моей зарплаты едва хватает для нас с тобой. На свидания, цветы и конфеты зарабатывай себе сам. Я твоих девушек содержать не собираюсь.
— Но ведь у меня институт…
— Значит, после института. Мне все равно, когда ты будешь работать. Хоть по ночам.
Я недовольно разворачиваюсь, иду к маминой сумке в прихожей и достаю из кошелька побольше денег, чтобы хватило с запасом, пока не найду какую-нибудь работу.
А где ее искать-то?
Ладно, потом об этом подумаю.
На следующий день я стою у дверей Аниного института с букетом роз. Она выходит в том же черном пальто и белой шапке с помпоном.
— Привет, это тебе, — протягиваю ей букет.
Аня тут же широко распахивает глаза и заливается густой краской.
— Юра… — Жадно хватает ртом воздух. — Не надо было…
— Почему?
— А что я папе скажу? Он обязательно спросит, откуда дома цветы.
Ах да, у нас же строгий папа.
— Скажи правду, а я в самое ближайшее время могу прийти познакомиться с твоим отцом, чтобы он за тебя не переживал.
Аня округляет глаза еще сильнее. Букет из моих рук она так и не взяла.
— Не надо пока с ним знакомиться.
— Как скажешь. Но цветы все равно возьми, я настаиваю. Спрячешь их в шкафу в своей комнате. Или под кроватью, — я слегка улыбаюсь, пытаясь разрядить обстановку.
Она неуверенно протягивает к цветам руку, забирает их и подносит понюхать.
— Спасибо, — улыбается мне в ответ. — Вкусно пахнут.
— А какие твои любимые цветы?
— Я все люблю. Розы точно нравятся.
Я набираюсь смелости и беру Аню за руку. Она тут же резко дергается, будто не ожидала от меня такого, но свою ладонь из моей все-таки не вытаскивает. Недалеко от ее института есть кинотеатр, поэтому мы идем пешком. По дороге говорю в основном я. Аня снова смущается и краснеет. Интересно, вчера во время нашего телефонного разговора она весь час была такой же красной, как сейчас? Но мне это даже нравится. Такая она забавная в этой белой шапке с помпоном и пунцовыми щеками.
В кино я покупаю нам два билета на иностранную мелодраму, которая уже вот-вот начинается, и мы спешим в зал. Аня увлеченно наблюдает за происходящим на экране, а вот мне совсем не до фильма.
Она так близко…
Я слегка склоняю голову в Анину сторону, пытаясь уловить ее запах. Она пахнет чем-то сладким, конфетами что ли. Скашиваю на нее глаза и любуюсь профилем. Слегка вздернутый носик, темные пряди, спадающие на щеки и длинные ресницы, которые, словно крылья, взметаются вверх-вниз каждый раз, когда она моргает.
Аня чувствует на себе мой пристальный взгляд, поэтому отрывается от фильма и поворачивает ко мне лицо. Глаза в глаза — и я забываю, как дышать.
Она ослепительно красива в этой темноте, освещаемой лишь происходящим на экране.
Я замечаю, как Аня быстро сглатывает и слегка отстраняется от меня назад, будто я собираюсь к ней приблизиться и нарушить ее личное пространство. Мне не виден цвет ее щек, но готов поспорить, на что угодно: она покраснела.
Аня поспешно отводит от меня взгляд к фильму, и я заставляю себя сделать то же самое. Сидеть остаток сеанса так близко к ней и не иметь возможности прикоснуться — настоящая пытка. Я давно не слежу за происходящим на экране, а напряженно думаю о ней.
 
Аня — самая красивая девушка из всех, кого я когда-либо видел. А еще она такая очаровательная в своей скромности и стеснении. И она такая нежная, такая хрупкая. Как фарфоровая кукла.
После фильма я предлагаю Ане зайти в кафе, но она торопится домой.
— Мне очень много домашнего задания нужно на завтра делать, — смущенно поясняет.
— Ладно, — я снова беру ее за руку и веду на выход из кинотеатра.
Всю дорогу в метро до Аниного дома я не выпускаю ее ладонь из своей. Поначалу я чувствую, как Аня напряжена, но постепенно она расслабляется. Так-то лучше. Потребуется какое-то время, чтобы она привыкла ко мне.
— Спасибо большое. Мне очень понравился фильм. — Говорит мне у своего подъезда и снова заливается краской.
— Я очень рад, что ты осталась довольна. Я позвоню тебе еще, и решим вместе, куда сходим в следующий раз, хорошо?
Она смотрит на меня в нерешительности, теребит в руках букет.
— Хорошо. — Говорит очень тихо и отводит взгляд в сторону, а у меня с души падает камень.
Я осторожно склоняюсь к ее щеке и, слегка касаясь, целую. Почти невесомо, чтобы не смутить Аню еще больше. От прикосновения моих губ она дергается и делает небольшой шаг в сторону.
— Пока, Юра, — говорит мне очень поспешно.
— Пока.
Аня разворачивается и быстро скрывается в подъезде. Я стою возле него еще несколько минут, а потом довольный и счастливый направляюсь в сторону метро.
«Однажды я на ней женюсь», — проносится в моей голове.
И эта мысль меня ничуть не пугает.
  
Глава 5. Развод
 
POV Юра
Наши дни
У меня уже давно нет полностью свободных выходных. С тех пор, как я открыл свою небольшую строительную компанию, я работаю по полдня и в субботу, и в воскресенье. Вот и сегодня я встал в 9 утра и засел в нашем с Аней общем кабинете на даче. Проверяю сметы, отвечаю на письма заказчиков, подготавливаю им счета к оплате.
В дверь раздается короткий стук, а затем она открывается, и в кабинет заглядывает Аня.
— Юр, есть минутка?
— Да, проходи, — отвечаю ей, не отрываясь от экрана компьютера.
Жена закрывает за собой дверь и садится на большой диван из коричневой кожи. У нас довольно просторный кабинет с двумя письменными столами — моим и ее — стеллажами с книгами и мягкой мебелью.
— Я хотела поговорить. — Осторожно начинает.
— Слушаю тебя.
— Можешь оторваться от компьютера?
Я скрываю браузер и отъезжаю на кресле чуть вбок, чтобы моноблок не мешал мне видеть Аню.
— Да, что такое?
Жена мгновение медлит, и я узнаю это выражение нерешительности на ее лице. У той 19-летней Ани, в которую я когда-то влюбился, оно было все время, пока она ко мне не привыкла. Давно я не видел ее смущающейся.
— Я хочу развестись, — нерешительность, читающаяся по ее лицу еще секунду назад, тут же улетучилась. Три слова прозвучали твердо, уверенно и бескомпромиссно.
Я смотрю на Аню во все глаза и пытаюсь переварить услышанное.
— Не понял, — наконец, произношу и тут же замолкаю в ступоре.
— Я говорю, что я хочу с тобой развестись.
Аня сидит на диване, закинув ногу на ногу и скрестив руки. Она невозмутима. А вот я продолжаю ошарашенно на нее пялиться, не имея в себе сил хоть как-то прокомментировать то, что она сейчас сказала.
— Юр, — не дожидась от меня ответа, Аня решает продолжить. — У нас с тобой уже давно у каждого своя жизнь. Наш брак — это чистая формальность. Я не вижу смысла продолжать это и дальше. Я буду подавать на развод.
В моей голове сейчас миллион вопросов, но вслух я произношу только один:
— А дети?