Любовница

Тэра оцепенела.
– Боже небесный, Тэра, я никогда не прощу себя, – с горечью сказала Рейчел.
Тэра покачала головой.
– Нет. Не говори так. Я часто оставляла ее в саду на одну-две минуты.
Это было правдой, но Тэра понимала, что она все равно будет в душе обвинять Рейчел. Что, если с Алессандрой что-нибудь случится, она никогда не сможет простить мать.
– Сол знает? – негромко спросила Тэра.
– Да. Он звонил из аэропорта примерно час назад, сразу после того, как это случилось. Он будет здесь, как только сможет.
– Как он воспринял это известие? – Глаза Тэры расширились от ужаса.
– Разве можно понять это, когда имеешь дело с Солом? – ответила Рейчел, отворачивая лицо.
– Это моя вина, – выпалила Тэра. – Я не должна была ехать в Вену. Не должна была оставлять ее.
Рейчел вздохнула.
– Тебе нужно поговорить с полицией, Тэра. – Она прошла в гостиную.
Мужчина и женщина стояли и молча рассматривали картину Пикассо. Когда вошла Тэра, они повернулись.
Тэра пристально смотрела на них. Чужие люди в их с Солом доме. Она почувствовала ненависть к ним, потому что их привело сюда ее несчастье. Потому что они не испытывали сокрушающего горя и ужаса. Потому что украден не их ребенок.
Сделав глубокий вдох, она подавила дикарские чувства, напомнив себе, что во всем этом несчастье можно винить только одно человеческое существо – злобную, заслуживающую самого страшного наказания тварь, которая похитила ее малышку.
Разговаривая с полицией, она была безупречно вежлива и поразительно спокойна. Она была артисткой, она знала, как скрыть свое нервное напряжение.
Ей было задано бесчисленное количество вопросов. Тэра внимательно слушала и добросовестно отвечала.
Полицейские по очереди забрасывали ее вопросами. Кто присматривает за домом и садом? Кто мог знать распорядок дня и время, когда ребенок мог остаться один? Знает ли Тэра кого-нибудь, у кого могли быть причины похитить ребенка?
Этот последний вопрос они задавали несколько раз. Тэра пыталась сообразить. "О Боже! Боже! Помоги!" – стучало в ее голове. Снова и снова. Как у загнанного животного.
Она заставила свой мозг работать. Но не смогла вспомнить никого, кто мог бы сделать такую жестокую и бессердечную вещь – похитить ребенка.
Тэра посмотрела на холодных, облеченных властью профессионалов.
– Что теперь делать? – с мольбой прошептала она.
Они объяснили ей, что пресса, радио и телевидение уже оповещены. Они считают, что будет полезно, если она и Сол согласятся появиться в телевизионной программе новостей с обращением к похитителю вернуть ребенка. Они признают, что это нелегкое испытание. Это болезненно и неприятно. Но это нередко срабатывало в предыдущих случаях.
– Я сделаю все, что угодно! Все, чтобы вернуть ее обратно! – сказала Тэра.
Она слышала, как они дребезжащими голосами переговариваются с полицейским участком, обсуждая детали мероприятия.
Рейчел присела на подлокотник дивана. На ее лице было написано страдание. Она смотрела на дочь и чувствовала, что между ними разверзлась пропасть, которая становится шире с каждой секундой.
Тэра сидела у окна, сгорбившись от отчаяния. У нее было такое ощущение, что вся боль, которую она испытала за свое прошлое существование, была не более чем невыразительной репетицией того, что она испытывала сейчас. Внутренним взором она видела Алессандру, ее нежную шелковистую кожу, гладкую округлость ее детских ножек, прозрачную чистоту ее невинных доверчивых глаз. Она старалась не позволить своему воображению касаться того, что чувствует девочка. Ее мозг испуганно шарахался от по-настоящему страшных картин.
Через некоторое время она услышала, как подъехал "порше", увидела, что Сол выскочил из машины и побежал к дому.
В холле она бросилась в его объятия. Он лишь на миг стиснул ее плечи. Его тело было напряжено от нетерпеливого желания действовать.
Рейчел молча стояла поодаль, Тэра увидела, как взгляд Сола переместился с нее на мать. В ее сознании вспыхнуло, что в какую-то долю секунды он смотрел на них обеих как на врагов, на незваных гостей в его жизни, чужих женщин, которые допустили, чтобы его ребенку был причинен вред.
 
Он ответил на вопросы, которые предложила ему полиция с еле скрываемым нетерпением и раздражением. Тэра видела, что для него просто невыносимо оставаться пассивным. Ему необходимо было действовать, предпринимать активные усилия для поиска своего ребенка.
Тэра встревожилась, хотя и не удивилась, когда он отказался сесть в машину полиции, чтобы доехать до ближайшего полицейского участка, где была организована пресс-конференция. Вместо этого он вышел из дома и широким шагом направился к своей машине.
Она побежала за ним, чувствуя, как воздух вокруг него потрескивает от еле сдерживаемых эмоций.
– Тебе лучше действовать общепринятым образом и поехать с полицией, – сказал он леденящим тоном, глядя на нее из машины.
Он казался мрачным незнакомцем, его дух был так далеко от нее, как если бы лежал в запертой шкатулке на дне океана.
– Я поеду с тобой, – твердо заявила она.
В машине он молчал. Тэре хотелось заговорить с ним, протянуть руку и прикоснуться к нему. Но глубинный инстинкт подсказывал ей, что лучше сидеть тихо.
Сол тяжело и возбужденно дышал, его лицо выражало жесткую целеустремленность. Взглянув на его профиль, Тэра подумала, что он знает что-то такое, чего не знает она.
Он еще сильнее нажал на педаль акселератора. Машина свернула на кольцевую развязку и съехала с шоссе.
– Это дорога на запад! – резко запротестовала Тэра.
– Да.
– Сол! Нам нужно ехать в Оксфорд.
– Я не намерен терять время в провинциальном полицейском участке.
Тэра пристально посмотрела на него:
– Ты знаешь, где Алессандра?
– Я знаю, с кем она.
Тэра изумленно раскрыла рот.
– С кем? Ради Бога! Кто украл ее? КТО?
– Ты не догадываешься? – В его вопросе звучало холодное презрение.
– О Господи. Скажи мне!
– Женщина, с которой ты ошибочно пыталась подружиться. Твоя соперница.
– Джорджиана!
– Конечно.
– Этого не может быть! Я не могу поверить в это.
– Неужели? Ну, может быть, тебе действительно трудно поверить. Ты всегда стремилась видеть в ней только хорошие стороны, играла роль доброй самаритянки, приглашала ее домой, залечивала ее раны.
Тэра сжалась. Она поняла его настороженность по поводу ее связей с Джорджианой. Она никогда не догадывалась об этой бурлящей внутри него враждебности.
Его нога безжалостно давила на акселератор. Спидометр показывал девяносто, сто миль в час. Стрелка продолжала ползти.
– Сол! – Она дотронулась до его руки. Он стряхнул ее ладонь.
– Сол! – Она ощутила холодок тревоги. Примитивный страх самосохранения.
Дорога впереди была пуста. Никаких препятствий, никакой опасности. Неожиданный хлопок раздался позади. Зловещий треск и затем запах горелой резины. Серый дымок. Машина развернулась и боком, краб, неуклюжая и неуправляемая, понеслась к центральному разделительному барьеру.
Не было никакой возможности остановить ее.
Раздался удар. Оглушительный скрежет. Потом наступила тишина.
На следующий день сообщения о двойной трагедии – аварии с машиной Сола Ксавьера и похищении его маленькой дочери в день ее рождения – заполнили первые полосы газет. В заметках под драматическими заголовками говорилось, что молодая любовница Ксавьера, талантливая скрипачка Тэра Силк была вместе с ним в машине и что основной удар пришелся с ее стороны автомобиля.
Ксавьер был отпущен из больницы спустя несколько часов, а мисс Силк была госпитализирована. Медицинский персонал сообщил, что она получила многочисленные повреждения, но что пока слишком рано раскрывать подробности.
  
Глава 24
 
Доктор Дейнман был разбужен трелью телефона. Было четыре часа утра. Сероватый свет чуть проникал сквозь его сомкнутые веки. В ушах звучала восторженная оратория в исполнении армии пернатых за окном, прославляющих чудо моросящего летнего утра.