Любовница

Может быть, Сол как раз решил предоставить ей возможность выяснить раз и навсегда – достойна она быть солисткой или нет.
Ей оставалось только гадать. Сол всегда сохранял свою загадочную непроницаемость. Что делало жизнь с ним невообразимо захватывающей, как бесконечные головокружительные гонки.
Сол был глубоко взволнован рождением малышей. Смерть мальчика ошеломила его, но по прошествии времени быстрый рост и здоровое развитие Алессандры стали служить утешением.
Тэра видела, что они трое тесно сплетены в одно целое. Тэра, Сол и Алессандра взаимосвязаны, нужны друг другу.
Алессандра обещала стать красивой девочкой. У нее было удлиненное лицо и прямой нос отца и огромные зеленые глаза матери. Однако, если у Тэры зеленый цвет глаз слегка отливал золотом, то у Алессандры радужки бьши испещрены карими крапинками, что делало общий тон ее глаз более насыщенным и составляло поразительный контраст со светлыми волосами – черта, которую ни Сол, ни Тэра не могли проследить в своей родословной.
Тэра улавливала какую-то странную иронию в том, что у их ребенка светлые волосы – детская копия волос жены Сола.
Джорджиана была заинтригована прямотой любовницы Сола с той первой встречи весной прошлого года, когда эта молодая женщина смело подошла к машине и пригласила ее зайти на чашку чая!
Это относилось к разряду невероятных вещей. Однако это случилось. Джорджиана не видела возможности отклонить приглашение, не показавшись неблагодарной. В поведении любовницы ощущалась какая-то любопытная логика.
Джорджиана никогда не проводила много времени в оксфордширском доме, предпочитая дом в Лондоне или квартиры во Флоренции и на юге Франции. Она не любила этот загородный дом. Он был расположен на отшибе, а его обстановка была слишком простой и скудной на ее вкус.
Сол дал ей некоторую свободу в меблировке спален, но остался тверд в исполнении своего замысла во всех основных комнатах первого этажа. Джорджиана всегда считала оксфордширский дом местом обитания мужчины. Домом Сола.
Любовница ее мужа предложила Джорджиане подогнать машину к дому. Дружелюбно улыбаясь, пригласила войти в дом. Провела в аскетично обставленную гостиную, угостила чаем, затем смешала для нее джин с тоником.
Пока Джорджиана потягивала джин, отчаянно надеясь найти утешение в алкоголе, любовница попросила у нее прощения за то, что украла ее мужа и ждет от него ребенка.
Джорджиана вздрогнула, услышав эти слова, высказанные так просто, так неприкрыто.
– Я не собиралась причинять вам боль, – мягко сказала любовница. Она произнесла это очень убедительно. А затем добавила: – Я не виню вас, если вы ненавидите меня.
Джорджиана пристально посмотрела на нее, на округлившийся живот девушки – вопиющее свидетельство ее триумфа. На ее тяжелую, налившуюся грудь. На ее просветленное лицо. У Джорджианы было смутное ощущение, что она видела девушку раньше. Она не могла вспомнить, где и когда. Любовница Сола была похожа на большинство девушек ее поколения – никакого представления об одежде, украшениях, макияже. Никакого стиля.
Впрочем, это только к лучшему, решила Джорджиана. Но, слушая девушку, вглядываясь в ее живое, открытое лицо, она начала понимать, чем та могла привлечь Сола. Вероятно, это было не что иное, как примитивная животная сексуальность. Ну что ж, этим можно поймать мужчину. Возможно, даже удержать его. На время.
И, конечно, девушка была молода, гораздо моложе Джорджианы. С этим нельзя было спорить. Годы так жестоки!
Девушка рассказывала о себе, о своих родителях и своих занятиях скрипкой.
– Вы играете? – неожиданно спросила она Джорджиану. Она была так откровенна. Так прямолинейна.
– Нет. Совсем нет. Я была фотомоделью.
– Да. Я могла бы догадаться. Вы невероятно красивы.
Джорджиана потеряла точку опоры. Она была обезоружена.
Любовница Сола, казалось, проявляла к ней искренний интерес. Она попросила Джорджиану рассказать о своей семье, о своих увлечениях. О плюсах и минусах карьеры фотомодели, фактически, она предложила Джорджиане рассказать историю своей жизни.
 
Вдохновленная выпитым джином, Джорджиана исполнила ее просьбу с неожиданным для себя удовольствием.
Любовница внимательно слушала ее. Время от времени она прерывала ее вопросами, явно увлеченная рассказом.
И затем, в довершение всего, когда Джорджиана поднялась, чтобы уйти, девушка сказала ей, что она может навещать ее время от времени, если, конечно, хочет. Можно в отсутствие Сола, если ей это удобнее.
– Мы могли бы встретиться в городе, – сказала Джорджиана после краткого размышления. – Пообедать вместе. – Она посмотрела на Тэру. Ее придирчивый взгляд отметил настоятельную необходимость чуткого и опытного руководства в подборе произведений портновского искусства для этой маленькой фигурки. – А потом мы могли бы пройтись по магазинам.
Вот таким образом начались эти необычные отношения.
Сол воспринял новость бесстрастно.
– Ты свободна в выборе круга общения, – сказал он Тэре. – Но будь осторожна!
– Завести дружбу с соперницей! – воскликнула Элфрида, выслушав рассказ Джорджианы о первой встрече. – Должно быть, ты сошла с ума!
  
Глава 17
 
Репетиция должна была вот-вот начаться. Тэра была уже на сцене, болтая и перекидываясь шутками со скрипачами. Она предпринимала героические усилия, чтобы скрыть нервное напряжение. Ей казалось, что ее нервы сплелись в тугой спутанный комок, который застрял у нее где-то под ложечкой.
Сол немного задерживался из-за разговора с менеджером оркестра. Неожиданно он появился за пультом, прямой, неподвижный и в то же время полный энергии. Шорох пробежал по оркестру, и все глаза устремились к высокой, собранной фигуре, стоящей перед ними.
Его глаза, как всегда, пробежали по рядам музыкантов и на короткий миг остановились на Тэре.
– Леди и джентльмены, – с улыбкой сказал он, – прошу вас поприветствовать солистку.
Поднялся одобрительный шум. Всплеск аплодисментов. Гул литавр. Все с удовольствием приветствовали Тэру, которая не только была дочерью их давнего коллеги, но и была теперь связана романтическими и скандальными узами с их выдающимся музыкальным руководителем.
Сол дождался тишины. Но как только он собрался сказать несколько слов о концерте Элгара и манере, в которой его следовало играть, его перебил лидер оркестра, обходительный мужчина, шутливо прозванный "главным тореадором".
– Маэстро, разве вы не собираетесь рассказать Тэре назидательную историю? Ведь она впервые на сцене.
Сол прищурил глаза и улыбнулся.
– Ах, да. – Он посмотрел сверху вниз на Тэру, а она – снизу вверх на него. – Вступительное слово для дебютантов. Когда я работал в оркестре в Мюнхене, там был один фаготист, – объяснил он. – Хитрый старый черт. Он знал о музыке все. Он любил сидеть в полутемных пивных подвальчиках и рассказывать анекдоты о дирижерах.
Он замолчал.
– И что же дальше? – спросила Тэра.
– Он утверждал, что, когда перед оркестром появляется новый дирижер, музыканты сразу понимают, кто здесь хозяин – он или они. Еще до того как бедняга берет в руки дирижерскую палочку, они уже точно знают, кто будет задавать тон.
– Мне кажется, я знаю, кто задает тон в этом оркестре, – вставила Тэра. В ее глазах сверкали искорки. – У этой истории есть счастливый конец? – поинтересовалась она.
– О, разумеется. Музыканты должны быть компетентны и послушны. Включая солистов.
– Итак, слабонервные, мятежные духом или недостаточно техничные могут уйти сразу? В этом мораль истории? Что ж, я остаюсь! – заявила Тэра, вызвав среди музыкантов гул одобрения.
– Хорошо. Тогда перейдем к делу. – Ксавьер снова стал суровым и целеустремленным. – Концерт Элгара, леди и джентльмены. Великое произведение искусства. Изысканная вещь. Давайте постараемся не испортить ее.
Он положил руки на изогнутый медный поручень. На его собранном лице появилось увлеченное выражение.