Цветок папортника

— А ты не боишься надолго бросать бизнес? — Линда наконец осмелилась нарушить затянувшееся молчание. — Я подумала…
— Откуда такое трогательное внимание к финансовым проблемам? Только не говори, что ты и впрямь печешься о моем благополучии. Просто хочешь побыстрее от меня отделаться.
— Но ведь тогда, после нашего… — Линда запнулась. Ралф быстро взглянул на нее и снова стал следить за дорогой, но, похоже, он знал наперед все, что услышит. — После медового месяца тебе пришлось решать столько проблем.
Ну не дура ли я?! Говорить сейчас о медовом месяце — все равно что размахивать красной тряпкой перед быком.
— Это мое дело и мои проблемы. — Ответ был столь же краток, сколь и холоден.
— Ралф… — Линда помолчала, беспомощно покусывая нижнюю губу. — Давай вести себя как цивилизованные люди, начнем бракоразводный процесс и разойдемся полюбовно.
— Но я не вижу никаких причин для развода. — Он почти кричал. — Я пытаюсь их найти и не могу. Все, что я хочу от тебя… — Ралф осекся, и прошло не меньше минуты, прежде чем он опять заговорил — ровно, с легкой циничной усмешкой. — Изволь довольствоваться тем, что я не нахожу развод разумным выходом, и оставим эту тему. Наслаждайся прогулкой, а после обеда мы немного поболтаем.
— Нам нечего сказать друг другу.
— Напротив. — Он посигналил двум воронам, выяснявшим отношения из-за какого-то лакомства прямо посреди дорога. — Перебирать грязное белье — занятие утомительное.
Линда откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза. Следует быть настороже. Хоть бы намекнул, о чем пойдет речь.
— Полагаю, твой рыцарь помчался навестить свою обожаемую матушку? Не пойму только, почему он не спрятал тебя в багажнике, дабы уберечь от моих злых когтей?
— Откуда ты узнал о матери Майкла? — спросила Линда и тут же догадалась, — Ах да, миссис Хьюстон, кто же еще. — А про себя ужаснулась прогрессу в отношениях квартирной хозяйки и мужа.
— Он еще не познакомил тебя с матерью? Если она представительница старой формации, то вряд ли одобрит флирт своего мальчика с замужней женщиной.
— Не понимаю, зачем выставлять Майкла этаким маменькиным сынком? Он совсем не такой.
— Да ну? А какими же достоинствами отмечен благородный Майкл, позволь полюбопытствовать?
— Он добрый, мягкий и терпеливый. — Линда говорила запальчиво, разозлившись, что ее друга несправедливо обидели. Она ничего, кроме добра, от Майкла не видела и не позволит никому, даже Ралфу, насмехаться над ним.
— Качества, особо ценимые в кокер-спаниелях. Как бы то ни было, это не самая пристрастная характеристика из слышанных мною. И это все, что ты можешь сказать о бедняге?
— С тобой невозможно разговаривать, — сердито буркнула Линда, ее хваленый самоконтроль улетучился. — Не возьму в толк, что это ты сегодня засуетился?
— Ну, об этом не стоит и говорить, — негромко ответил Ралф, не отрывая глаз от дороги. — Ведь ты так и не ответила на мой вопрос. Надо еще разобраться, чего в ваших отношениях больше: корысти, физиологии или пустой болтовни. Но все выяснится впоследствии.
— Впоследствии? — Линда старалась говорить как можно небрежнее, но сердце при этом колотилось в бешеном ритме. — Неужели ты в самом деле думаешь…
— Ты будешь несказанно удивлена, узнав, что я думаю, и вряд ли удивлена приятно, так что не стоит усложнять ситуацию.
Они остановились перекусить в маленькой, точнее, крошечной придорожной гостинице, утопающей в огромном саду, полном цветов. Клумбы подбирались прямо к журчащей речке, к ее усыпанному галькой и валунами берегу. Несколько столиков стояло прямо на некошеной зеленой траве в тени великолепной вишни. Линда, взяв у Ралфа меню, сказала, что предпочла бы сидеть на воздухе. Уютный паб, обставленный добротной мебелью светлого дуба с медной инкрустацией, выглядел, по ее мнению, чересчур интимно.
Они пили мелкими глотками холодный эль. Солнечный свет, пробиваясь сквозь ветви дерева, создавал причудливый узор на старой крышке стола.
— Ты похудела. — Когда Ралф заговорил, нарушив уже привычную напряженную тишину, Линда непроизвольно вздрогнула, и несколько капель густого золотистого напитка пролилось на столешницу. — И стала нервной. — Он дотронулся до ее волос, убрав выбившуюся шелковистую прядь. — Ты не поверишь, но порой меня тяготит бремя вины за твое… ммм легкомыслие.
 
— Ты, похоже, считаешь меня вавилонской блудницей, — отстраняясь, спокойно ответила Линда.
— А ты, конечно, не согласна с такой оценкой? — натянуто спросил Ралф, откинувшись на спинку стула и полуприкрыв веки. — Впрочем, лучше не отвечай. Не хочу выслушивать ложь. А вот и наш заказ!
Хозяйка принесла жареную форель с гарниром из молодого картофеля и зеленого горошка. Линда благодарно улыбнулась ей, радуясь, что неприятный разговор прервался. «Беда с заглавной буквы», всплыли в памяти слова Майкла. Точно! Линда взглянула на Ралфа, жующего с аппетитом и явным удовольствием. Волевое красивое лицо и большое сильное тело, знакомые до боли. Как-то сами собой вспомнились чувственные ласки Ралфа, когда-то переполнявшие ее желанием.
Она покраснела, стыдясь неожиданного поворота мыслей, опустила глаза и заставила себя проглотить ломтик картошки. Есть не хотелось, и уж, наверное, никогда не захочется. Она смогла одолеть лишь половину порции и отодвинула тарелку.
— Нет аппетита? Отчего же? — деланно удивился Ралф.
— Ради бога! Я не голодна, только и всего.
— Похоже, ты вообще не испытываешь голода в последнее время. Наверное, слишком занята, чтобы думать о еде.
— Ралф, ты вправе не уважать меня, но, поверь, мне тоже не просто расторгнуть наш брак, который в основном меня устраивал…
— Да ну?! — Он неожиданно резко подался вперед, взял в ладони ее лицо и заставил смотреть ему прямо в глаза. — Это все, что ты можешь сказать? После того, что сделала? «Мне не просто расторгнуть наш брак, который в основном меня устраивал», — презрительно передразнил он.
— Оставь меня в покое! — Линда попыталась вырваться, но Ралф был готов к этому и усилил хватку.
— Не выйдет, милая! — Его американский акцент стал вдруг особенно заметным. — Нравится тебе или нет, на данный момент ты миссис Ралф Бьюмонт, и будь я проклят, если отступлюсь. В конце концов, я никогда не был размазней, не так ли?
Но тут он замолчал, потому что слезы, которые Линда больше не могла сдерживать, потекли по его пальцам.
— Линда! — Ралф выдохнул ее имя, вскочил из-за стола и через мгновение обнимал вздрагивающие плечи жены со страстью, утаить которую было невозможно. — Что с тобой происходит, моя девочка? Скажи, ради всего святого, что с тобой творится? — шептал он, баюкая ее, все еще всхлипывающую, на своей широкой груди.
Линда меньше всего хотела, чтобы случилось подобное. Теперь Ралф понял, что она уязвима и что-то скрывает. А Линда хотела казаться сильной, убедить мужа в продуманности своих поступков! И вот из-за минутной слабости все пошло насмарку.
В глубине души ей хотелось выплакать Ралфу свою боль. Она мечтала об этом ночь за ночью, просыпаясь на мокрой от слез подушке. Линду до смерти страшило будущее, но еще хуже было знать: Ралф думает, что я его больше не люблю. Как не хватало его заботы! Да просто хотелось быть рядом с единственным дорогим человеком!
Здравый смысл вернулся одновременно с нахлынувшим чувством стыда. Как я смею думать об этом? Если я по-настоящему люблю мужа, как можно тянуть его за собой в пропасть? Он тут ни при чем. Я должна одна нести свой крест.
— Мне уже лучше.
Линда быстро высвободилась из объятий, села на стул, открыла сумочку и, отвернувшись, припудрилась. Ей с трудом удавалось сдерживать слезы, от этого нижняя губа заметно дрожала, и Линда с силой прикусила ее. Ралф пристально наблюдал за ее манипуляциями.
— Тебе нисколько не лучше. — Он говорил очень медленно, ни на миг не отрывая угольно-черных глаз от ее лица. — И предупреждаю: искушение поехать куда-нибудь, где можно заниматься любовью до тех пор, пока ты не начнешь молить о прощении и разрешении вернуться, становится непреодолимым.