По образу и подобию (СИ)

Уверенных тон хозяина поместья подействовал на собравшихся ободряюще, страх отступил. Работники поспешили по своим делам, вполголоса обсуждая услышанное.
Жизнь продолжалась.
Восемь месяцев спустя 
Тиильдер, дом Конерсов, 14 ноября 1947 года 
— Эриния, я не могу больше задерживаться, у меня важные дела! — взмолился Ланаор.
— Еще совсем немного, — жалобно протянула юная художница.
Но Ланаора было не купить на эти интонации, он видел победный блеск в серых глазах. И все же продолжал терпеливо позировать. Вот и Дэнон заглянул многозначительно в двери. Эриния перевела на него изучающий взгляд, охранника как ветром сдуло.
— Почему я больше не могу ходить в школу? — продолжила допрос с пристрастием юная фурия.
Уже второй час Ланаор сидел на стуле, изображая всадника. Плечи затекли, голова гудела от бесконечных вопросов. Он начал в который раз объяснять сложную политическую обстановку в мире, вызванную утратой магии их маленькой Ариманией. Однако, его почти не слушали.
Наконец мучительница отошла от картины, смешно нахмурив бровки.
— Думаю, на этом можно сделать перерыв.
Со вздохом облегчения Ланаор поднялся и пошевелил плечами. О том, как вообще умудрился вляпаться в эту ситуацию, даже думать не хотелось.
— Можно посмотреть? — поинтересовался, обходя мольберт.
На рисунке была обозначена мужская фигура с размытыми чертами лица.
— Мне кажется, это не очень на меня похоже, — осторожно предположил Ланаор.
— Так портретное сходство и не требуется, — фыркнула художница, — учитель считает, что я должна упражняться в рисовании общей формы, и задал нарисовать всадника.
— И где ты возьмешь коня? — не подумав, полюбопытствовал Ланаор.
— Так в книжке, просто срисую.
В подтверждении слов она подошла к лежащей на столе большой книге и открыла отмеченный закладкой разворот. На всю страницу красовалась иллюстрация, изображающая сидящего на коне статного мужчину. Однако, в хитрых глазках блеснул огонек.
— Хотя, ты совершенно прав. Пожалуйста, отведи Торнадо под вон то дерево… — Эриния показала рукой на раскидистый вяз за окном.
Ланаор понял, что сморозил глупость, необходимо было срочно отступать.
— Душа моя, я был бы очень рад увековечить и моего коня тоже, но вряд ли он согласится. И, знаешь, нам уже пора.
— У вас дела, я понимаю, — тяжело вздохнула Эриния.
Она взяла Ланаора за руку и заглянула в глаза:
— Но ты ведь еще придешь?
Он опустился на корточки и спросил:
— А разве я когда-то не приходил, душа моя?
— Ты мой самый лучший друг на свете! — искренне воскликнула Эриния и горячо его обняла.
Ланаор качнулся, удерживая равновесие, потом ловко вывернулся и поднялся. Подхватив малышку, хотел привычно закружить ее, но не стал.
— Ничего себе, какая ты тяжелая, — воскликнул он.
— Что-о-о? — моментально разозлилась Эриния.
Он аккуратно бросил ее в подушки на диванчике и со смехом выскочил из комнаты.
— Мама, он сказал, что я толстая! — возмущенно бросилась следом Эриния, выкарабкавшись из подушек.
В соседней комнате Элоя заканчивала вышивку. Она закрепила иголку и отложила пяльцы. Было трудно сдержать улыбку, глядя на возмущенную дочь, появившуюся в дверном проёме. Глаза Эринии метали молнии, а вспыхнувшие гневным румянцем щечки придавали очарование милому личику. В свои девять девочка была еще слишком наивна и не понимала, что Ланаор нарочно ее поддевает. Видимо, это его маленькая месть за утомительное позирование. Сам Ланаор стоял поодаль и… показывал Эринии язык. Под строгим взглядом он спохватился и тут же придал лицу выражение, куда более приличествующее человеку с таким высоким статусом.
— Ланаор был неправ, дорогая, — мягко проговорила Элоя, обращаясь больше к гостю.
— О да, душа моя, — Ланаор поспешил чистосердечно раскаяться, он приложил руку к сердцу и отвесил легкий поклон в сторону Эринии, — не хотел тебя обидеть, прости. Просто ты как-то слишком быстро растешь. И поэтому тебе приходится так много есть.
Замершая в дверях Эриния озадачилась, не понимая, как расценивать новое заявление. Элоя недовольно покачала головой. Все усилия по воспитанию в девочке почтения к старшим шли насмарку с вот такими выходками ее негласного опекуна. Да что там, даже Виттио предпочитал дурачиться с малышкой, а ведь ей уже десятый год.
 
Сияя озорной улыбкой, Ланаор попрощался и покинул дом. А Эриния бросилась со стулом в коридор, забралась на него с ногами и прильнула к окну. Отсюда хорошо просматривалась улица. Последнее время Ланаор все реже мог найти время, чтобы навестить их, а Эриния очень скучала, хотя и старалась не подавать вида.
Элоя обняла дочь.
— Пойдем, посмотрим, что у тебя получилось.
Эриния кивнула, но не тронулась с места, пока группа всадников окончательно не исчезла в глубине улицы.
— Мам, а он завтра придет?
— Не знаю, моя красавица, — Элоя поправила растрепавшиеся локоны дочери.
— А послезавтра?
— У Ланаора сейчас очень много дел, ты же понимаешь.
— И у папы все время дела, — вздохнула Эриния и спрыгнула со стула.
— У всех дела, крошка, и у тебя тоже. Так и должно быть.
— Я понимаю.
Вечером должен прийти учитель рисования, но еще было время. Эриния взяла Элою за руку и повела в свою комнату, где на мольберте красовался некто, отдаленно напоминающий Ланаора.
Покидая дом Конерсов, Ланаор привычно махнул двум силуэтам в окне. Официально Виттио Конерс — лекарь его матушки, которая хоть и жила на побережье, но время от времени приезжала в Тиильдер подлечиться. Потому его редкие визиты не должны были привлекать особого внимания к этому дому.
Ланаор вспомнил гневное лицо Эринии, перед уходом он ясно прочитал по ее губам: «Ты об этом еще пожалеешь».
— Посмотрим, — усмехнулся он в предвкушении.
Вечером того же дня 
Собрание торговцев гудело.
На ступенях амфитеатра не было свободных мест, еще за час до собрания все семьи заняли свои сектора. Представители малочисленных кланов теснились в проходах, едва сдерживая натиск прибывающих. В огороженном белом секторе, примыкающем к арене, на отдалении друг от друга стояли три кресла. На них восседали главы самых влиятельных семей: Арасон Энтор, Вэлдон Корвильд и Энивортий Тэварс.
В этой троице заметно выделялся глава Корвильдов, щедро наделенный природой высоким ростом и внушительными объемами. Его свободный камзол был распахнут, демонстрируя столь же непомерных размеров рубаху простого кроя. Корвильд не являлся приверженцем модных течений, его одежда изготавливалась из обычных тканей, отчего смотрелась несколько просто. Но эта внешняя простота сочеталась с острым умом и железной хваткой, а влияние Корвильда было настолько велико, что даже сидящие рядом время от времени поглядывали на него, желая уловить настроение.
Сейчас внимание Корвильда привлек визгливый крик представителя Самаатов.
— Предлагаю слияние с танларскими кланами! — кричал тот, запрыгнув на свое сиденье.
— Знаем мы, чем заканчиваются такие слияния! — басом прогудел кто-то сверху.
Новая волна гневных выкриков пронеслась по рядам, представитель Самаатов недовольно что-то выкрикнул и вернулся на место.
Корвильд задумчиво пожевал губами и обвел взглядом трибуны. Каждый клан требовал чего-то для себя. Земельники желали субсидий, ремесленники — доступного сырья, строителям нужен был пересмотр договорных обязательств, потеря магии создала множество проблем.
Повернувшись к Энтору, Корвильд обменялся с ним парой слов, затем поговорил с Тэварсом. Спустя какое-то время он тяжело поднялся и подал знак замолчать. Амфитеатр затих.
— В свете недавних событий у всех нас возникли определенные трудности, — Вэлдон говорил неспешно, взвешивая каждое слово, — и все же мы не будем спешить.
Сотни торговцев смотрели на него, жадно ловя каждое слово. Корвильд обвел взглядом трибуны и продолжил с нажимом: