Любовь, граничащая с безумием. Книга 1 (СИ)

– Пожар, – закричала она, заикаясь, и обернулась к паломникам, спокойно восседавшим на повозке. – Им нужна помощь, там пожар, – сдавленно пропищала Кэтрин, заметив, что на ее мольбу никто не обращает внимания.
– Успокойся, девочка, пламя очистит землю от чумы, – из ниоткуда рядом возник паломник – тот, который пообещал, что солдаты помогут ребенку.
– Очистят? – эхом отозвалась Кэт. – Там же ребенок, живой ребенок!
– Нет там уже живых, забудь, – строго произнес священнослужитель.
– И это вы говорите мне! – закричала она, задыхаясь от отчаяния, даже не замечая, что он держит ее за руку, не позволяя броситься в пылающую деревню. – Вы, глядя малышке в глаза, говорили, что ей помогут… Солгали пред лицом Бога… Она же там в огне…
– Я даровал успокоение, солдаты помогут избавиться от страшной болезни…
– Это убийство, вы убили их! Их всех! – закричала Кэтрин, осев на колени и прижимая руки к пылающему горлу.
– Там все уже и так мертвы, – снова повторил паломник, будто произносил заученную фразу.
– Нет, нет, нет, – в отчаянии она замахала головой, не веря в человеческую жестокость. Не веря, что люди могут вот так выжечь целую деревню, не дав даже шанса народу на спасение.
– Братья мои, давайте же помолимся за души усопших, – раздался за ее спиной голос одного из паломников. И рыдания девушки заглушило мелодичное пение. Но Кэтрин не слышала молитвы, до нее доносились лишь крики солдат из горящего селения. И громче всего в ушах Кэт звучал крик ребенка. Она не знала, был ли он настоящим или это вымысел ее помутневшего разума. Но она слышала и видела перед собой девочку с большими глазами, полными ужаса и слез. И спустя миг эту крошечную малышку охватило красное пламя, пожирая одежду на ее теле, пробегая по волосам, словно по пороху, и в итоге полностью поглотив в свои объятия…
– Нет!!! – разнесся по бескрайним просторам утробный крик девушки. Захлебываясь слезами, она чувствовала, будто сгорает заживо рядом с ребенком, которого бросила. Ее разум пылал, обжигая лицо горячими слезами, а легкие сжимались, словно переполненные дымом. Боль пронзила тело, исходя из самого сердца, а картина горящей девочки не давала вздохнуть. Не выдержав Кэтрин, снова закричала, но это был последний ее душераздирающий крик, ибо следом она лишилась чувств…
  
35 глава
 
Оглушительный стук проник сквозь темную пелену, окутавшую разум Кэтрин. Постепенно беспамятство отпускало ее измученный мозг, и девушка поняла, что ее голова бьется о что-то твердое. Разлепив опухшие веки, она обнаружила себя лежащей на дне повозки. Отвернувшись от края, Кэт потерла лоб, на котором образовалась большая шишка. И, посмотрев на паломников, спокойно сидевших на козлах повозки, начала вспоминать последние события… Горькие слезы вмиг окропили холодные щеки, и внутри жалобно заскулила душа. Свернувшись в кольцо, Кэтрин снова отчетливо вспомнила лицо малышки, которой наверняка уже не было в живых. И не болезнь отняла ее жизнь, а люди, которые оказались не в состоянии справиться со своими страхами.
Сердце в груди девушки замедленно вжималось в ребра, обливаясь густой кровью. И сколько бы Кэт ни пыталась отогнать страшные мысли, они словно проникли глубоко в нее – неустанно напоминая о том, что она тоже причастна к этому ужасу. Но что могла сделать Кэтрин? Как могла помочь ребенку? Останься она там, разделила бы участь больных. И вряд ли бы это что-то изменило. Никому бы точно не спасло жизнь. Но эти доводы нисколько не уменьшали чувства вины, и вина разрасталась, разрушая девушку изнутри. Она задыхалась, ощущая всю тяжесть злодеяний, участницей и свидетельницей которых стала. Это сводило с ума, превращая все органы в пепел. Закрывая глаза, девушка видела людей, сгорающих заживо, и, вдыхая холодный воздух, ощущала, как ноздри обжигает запах гари и обгоревшей кожи.
Чуть оторвавшись от дна повозки, где она лежала, подрагивая, неизвестно сколько времени, Кэтрин обратилась к паломникам осипшим голосом:
 
– Куда мы едем?
– Мы держим путь в аббатство Альбэт, – ответил священнослужитель, который вместе с ней бросил девочку на смерть. – Не беспокойся дитя, мы завезем тебя в поместье Даррелл, нам как раз по пути.
– Где моя лошадь? – тут же встревожилась девушка, не увидев кобылы возле повозки.
– Ее забрали солдаты, – спокойно ответил паломник. – Им животное оказалось нужней.
– Забрали? – воскликнула было Кэтрин, но голос превратился в жалкое хрипение.
– Да, лошадь одного из солдат постигла беда, поэтому им понадобилась другая.
– Прекрасно! – пробормотала Кэт, теперь ее лишили и Удачи.
Казалось, у нее не просто отняли лошадь, а будто забрали единственного родного человека. И она даже не смогла этому помешать. Не смогла, ибо утопала в истерике из-за скорби и собственной никчемности. А теперь эти люди, которых, как и себя, Кэтрин винила в смерти сельчан, доставят ее в поместье отца. И о том, что ее ждет там, лучше даже не думать. Но вряд ли судьба, уготовленная ей, будет ужаснее участи, которая постигла маленькую, беззащитную девочку. Мысли сами по себе возвращались к минувшему вечеру, и, вглядываясь в звездное небо, девушка видела лишь пламя, уносящее жизни.
Тяжело закашлявшись, Кэт остро ощутила запах жженой плоти, и желудок дрогнул от рвотного позыва. Благо она давно не употребляла пищи, и ее чудом не вывернуло на дно телеги.
Утерев слезы озябшими руками, Кэтрин плотнее укуталась в плащ. Но отчего-то девушка не чувствовала холода, хотя и понимала, что ее конечности заледенели. Она безустанно вглядывалась в небо, ища в бесконечных темных высотах ответы. Петляла глазами среди медленно угасающих звезд, но так и не находила успокоения. С детства Кэт считала, что там, за синим небосводом, от людей скрывается сам Бог, – и, возводя глаза к небу, всегда думала, что всевышний смотрит на нее. Теперь же в небесах девушка видела лишь пустоту, подобную той, что разрасталась у нее внутри.
Кэтрин понимала: после того как она собственными глазами узрела всю сущность жестокости и несправедливости, ей уже никогда не стать прежней. Никогда она не сможет простить себе, что посмела дать ложные надежды больному ребенку. Никогда не забудет глаза малышки, ибо страх девочки навсегда отпечатался в ней самой.
Ночное небо постепенно окрашивалось голубыми прожилками, и где-то впереди путников встречал разноцветный восход. Но девушка видела только землю, мелькавшую сквозь щели в дне повозки. Кто-то из паломников сообщил, что скоро они прибудут в поместье графа Даррелла, но и к этому Кэтрин осталась равнодушной. Ее тело и разум словно сковало странное оцепенение. После тщетных попыток заглушить боль, девушкой овладела отрешенность. Она лишь смотрела немигающим взором на черную землю под колесами, и видела сплошную темноту.
– Вставай, дитя, мы прибыли, – кто-то осторожно тронул ее за плечо. Открыв глаза, Кэтрин посмотрела с безразличием на паломника и, с трудом поднявшись, выбралась из повозки. Ничего не сказав напоследок, девушка направилась к поместью, при виде которого еще сутки назад ее душа ушла бы в пятки. Но теперь ей было все равно, что бы ни поджидало в родных стенах. Услышав, как за спиной заскрипела удаляющаяся повозка, Кэт даже не обернулась. Она винила паломников в обмане, винила всех на белом свете и особенно себя…
Обогнув старое посеревшее строение, девушка направилась к входу для прислуги. Она не чувствовала своих ног – то ли от того что они онемели от холода, то ли от неудобного положения в повозке. Кэтрин ступала по земле, на которой не так давно играла, но теперь те времена казались далекими и нереальными. Будто за эти месяцы вдали Кэт стала совсем другим человеком. Она не чувствовала радости от возвращения, и не из-за того, что предстояла встреча с отцом, а потому что все человеческие чувства в ней словно сгорели в страшном пожаре вместе с девочкой.
Открыв посеревшей от холода рукой дверь, девушка ступила в темную кухню. И в полумраке не сразу заметила женщину, издавшую изумленный вскрик. Вмиг ноги Кэтрин подкосились, и, оседая на пол, она почувствовала теплые ладони на своих плечах.