Пособие для Наемника (СИ)

И стоило так подумать, как у женщины дернулись плечи, а поперек горла опять встал ком слез и обиды. Ее затрясло одновременно с тем, как в голове раздался голос брата-герцога:
«Пеняю на себя? И что ты мне сделаешь, супруга императора? Накричишь?»
И правда, что?
Легрейф отдал ее за Аерона, когда окончательно потерпел поражение в битве за руку Идель. Она, Элиабель, стала его запасным вариантом, чтобы оказаться ближе к трону: если уж не зятем императора, то хотя бы шурином. Теперь же, когда Идель снова не замужем и у нее нет законного потомства, насколько велик шанс, что Легрейф примется за старое? Так же велик, как горы на юге и море на востоке. Так же велик, как проклятый Греймхау, из-за которого вся ее жизнь изошла на прах и пепел. И если в этот раз Легрейф достигнет успеха, то Элиабель с ее детьми станет для него только помехой.
— Ваше высочество, — обратилась к ней камеристка, осторожно тронув принцессу за предплечье.
Элиабель поджалась, обернувшись.
Ваше высочество. Высочество. Они что, нарочно напоминают ей, что она отличается от обычной императорской шлюхи только тем, что ее позвали замуж?! Где императорская корона?! Где ее почести?! Где место, которое по всем традициям и законам должно быть ее?! Разве даже мать Аерона, которую сегодня зовут не иначе как Безумной Шлюхой Фридесвайд, не была императрицей?!
— Госпожа? — еще осторожнее и тише обратился служанка, вглядываясь в полное эмоций лицо принцессы, чуть раскрасневшееся от негодования и недавних слез. — С вами все в порядке? — Озадаченно лезла камеристка. — Давайте я позову лекаря. Лекаря ее высочеству! — крикнула она в открытую дверь. — Скорее!
«Ее высочеству»
Элиабель дернулась быстрее, чем смогла запретить себе, и влепила служанке, пощечину.
— ВОН ОТСЮДА! ВСЕ!
Камеристка схватилась за горящую щеку. Во взгляде сквозило непонимание.
— Но, осколки… — попыталась еще одна из служанок.
— ВОН! — рявкнула Элиабель.
Женщина прикрыла глаза и тыльной стороной ладони утерла губы: если… если на этот раз Легрейф добьется Идель, то что ждет ее саму?
Деорсийцы сошли на берег меньше двух часов назад. День клонился к закату, и у леди Греймхау почти не осталось сил. Однако, едва они переступили порог трактира, возвышающегося в центре раскидистого постоялого двора, к Идель, услышав ее имя из уст Рейберта, подоспел незнакомец.
Он почтительно склонился, передавая послание из императорского дворца. Он дважды — приветствуя и представляясь, — обратился к ней «Ваша светлость». Он даже уточнил, что прибыл сюда по личному и срочному распоряжению лорда-председателя Тайного совета. Потому причин, почему сейчас леди Греймхау смотрела на него с такой лютой ненавистью, придумать не мог.
Идель оцепенела с развернутым письмом в руках. Ее глаза безотрывно прилипли к физиономии гонца.
— Миледи? — растерянно пробормотал он.
— Я спрашиваю, это шутка? — Голос эрцгерцогини звучал так, словно ей засыпали горло гравием.
— Я… я не знаю содержание письма, ваша светлость. — Видя полные одержимости, немигающие глаза женщины, посыльный окончательно заволновался. — У меня было личное распоряжение лорда-председателя Тайного сове…
— Распоряжение вывести меня из себя?
— Доставить вам лично в руки как можно скорее, — не растерялся гонец и взглядом указал на лист бумаги. Тот дрожал, корежась в неподвластных хозяйке пальцах. Но Идель не замечала. — Он так же велел передать на словах, что за сундуками прибудут утром, он выслал делегацию следом за мной.
Губы женщины подрагивали, словно она пыталась что-то сказать, но все слова застревали в глотке. Глаза метались, будто Идель тщилась найти вокруг возможность все исправить или хотя бы вычислить главного шутника. Из груди мало-помалу начали вырываться сухие, жесткие всхрипы, выдавая, что женщина окончательно потеряла чувство пространства вокруг. Десяток эмоций разом исказили обычно прекрасно-бесстрастное лицо, придавая эрцгерцогине вид человека, которому рукой сказочного монстра вырвало хребет.
Глаза с изумрудной крапинкой мазнули по лицу Рейберта, и это на мгновение вернуло обессмысленному от ужаса взгляду ясность.
 
— Рейберт? — Она спросила с надеждой, что у него как всегда сыщется решение. Решение, объяснение, ответ. Он ведь всегда рядом, всегда ей друг, всегда…
Блондин приблизился в один шаг, игнорируя поднявшийся среди ее охраны недоумевающий ропот. Одним движением забрал из белокожих рук многострадальный листок — помятый, от неконтролируемой дрожи женских пальцев. Второй рукой Рей поймал леди за плечо и одновременно скользнул взглядом по аккуратным строчкам, лично выведенным лордом Дайрсгау.
Побелел.
Он сунул бумагу в руки подоспевшего Ульдреда и тут же вцепился женщине в оба плеча. Встряхнул, наплевав как на субординацию, так и на интерес к ним уже со стороны прочих присутствующих постояльцев. Подоспел хозяин таверны — сучковатый мужчина средних лет с длинными залысинами.
— Прикажете собираться? — Рейберт настойчиво заглянул в глаза Идель, чей взгляд снова заскакал по лицам вокруг.
— Куда? — выдохнула женщина, совершенно не понимая, чего от нее хотят.
— В Греймхау, конечно. Можем выдвинуться немедленно.
— Зачем?
Она в самом деле потеряла всякое чувство реальности, понял Эмрис.
— Лорд Дайрсгау же написал, что ваш отец сейчас… — Затараторил Рейберт.
— Это что-то даст? — Перебивая, Идель отрицательно закачала головой. — Это поможет?
— Поможет? — Переспросил Рейберт, осознавая, наконец, в каком состоянии находится ее светлость.
— Да что стряслось?! — Одновременно не выдержали несколько человек подданства Греймхау. Их окрик заставил Идель вспомнить, что она не одна. Леди мазнула взором по их лицам — будто только сейчас смогла разглядеть. Сглотнула.
— Мне… надо побыть одной. — Выдавила шепотом и сделала шаг от Рейберта.
Блондин тут же вытаращился на владельца таверны: они еще не договорились, какие именно комнаты займут. Леди не знает куда идти!
— Я провожу. — Сориентировался тот. Рейберт пошел следом, по лестнице, подстраховывая сзади, если вдруг Идель лишится чувств. Заодно хоть увидит, куда ее поселят.
Эмрис приблизился к Ульдреду первым. Остальные мгновением позже обступили мужчину полукругом: что там?
Ульдред тоже приобрел прескверный вид:
— Нолан погиб. Убит в ваших землях, барон. — Обвиняющий взгляд огрел хлыстом. — Большая часть его отряда уцелела, и теперь они везут тело Нолана в Греймхау. Лорд Теоданис готовится к похоронам.
ЧАСТЬ III. Эхо над долами. Глава 22
Глава 22
Ветер колью скоблил бледное лицо женщины, выдирал из ее легких воздух, выбивал из-под ног почву. И, взвывая, скрадывал монотонный, чуть гнусавый говор брата Фардозы.
Ничтожный человек-булочка, человек-прыщ, бесполезный и немощный, чтобы что-то изменить… Стоит, читает отповеди о великом благе Забытья — главной милости Создателя, не понимая, что она, Идель из Греймхау, никогда не забудет.
Эмрис невольно вспоминал неприязнь Идель к местному аббату и проникался ею тоже. Не так он себе представлял первый визит в Греймхау. Сыро от вчерашнего дождя, пасмурно от горя, что обрушилось на местную хозяйку, стыло — от ее одиночества. И ветрено, подумал Железный, глядя как порывы треплют длинную потускневшую косу на плече, парусом надувают черную юбку, будто песком обдирают выцветшие худые щеки.
За одну новость от нее ничего не осталось — ни смеха, который он видел в ярких глазах, ни остроты в словах, ни изящества в движениях. Когда он, Эмрис, встретил Идель впервые, она напоминала ему наливное хрустящее яблоко из первого осеннего урожая. Сейчас ее болезненно белое лицо не напоминало Железному ничего. Разве что, он мог сказать, что Идель не шел черный.
Ветер не утихал, позвякивая разномастными ключами на поясе Идель — неизменном атрибуте хозяйки дома. Хорошо, что так — голос одутловатого Фардозы становился едва слышным. Наверное, он бы скрыл и женские рыдания или всхлипывания. Если бы они были.