Пособие для Наемника (СИ)

— И речи быть не может. — Рейберт оказался непреклонен.
— Серьезно? — усмехнулась Идель. — Серьезно? Совсем недавно вас вообще не волновала моя безопасность.
— Эм… — Идель до этого момента не припоминала им ночь кутежа, когда при ней остался только Дарет, так что сейчас Рейберт не придумал, как отвертеться.
— Никого не надо. — Идель избавила его от поисков оправданий и бессмысленных извинений. — Если не афишировать, что я большая шишка, всем будет наплевать на меня. Встретимся завтра в порту.
Настрой эрцгерцогини никто не поддержал. Даже многострадальный Дарет:
— Это опрометчиво.
— Кто бы говорил, Дарет! — Отозвалась Идель. — Давай, — призвала леди и неопределенно махнула рукой. — Иди, развлекись сегодня, как в последний раз! Выпей самогону, закуси жареным кабаном. Сходи в бордель, в конце концов.
У Эмриса в открытую дрогнули плечи — да, конечно, она просто опять припоминала собеседнику его же слова, но порой на это невозможно реагировать без смеха!
Железный выступил вперед, все еще широко и открыто улыбаясь. Заложил большие пальцы за кожаный пояс и чуть качнулся на пятках.
— Все в порядке. Я останусь с леди.
Идель переменилась: сейчас она смотрела на Эмриса так, словно вообще не понимала, откуда он тут взялся. Эмрис, однако, встретив такой взгляд, не отступил. Напротив, сделал еще шаг на сближение и почти навис над молодой женщиной:
— Не переживайте, миледи, я совсем недавно наелся от пуза, напился от души и даже в борделе побывал.
Он излучал такую уверенность, что, поколебавшись еще несколько секунд, Идель согласилась. Воодушевленные, парни убрались прочь. Эмрис взглянул на эрцгерцогиню: он опасался, что та сразу же сбежит. Уточнит у владельца таверны, какую комнату ей можно занять, и даст деру. После их последней беседы он бы не удивился. Однако сам Железный был против: он, конечно, согласился остаться в качестве охраны, но это не значит, что он в восторге от перспективы сидеть весь вечер в одиночестве. Недавняя судьба Дарета его не прельщала.
Тем не менее, пока что Идель не дергалась и смотрела на барона в упор, разглядывая немного снизу-вверх.
— Ох, — вздохнула она, отстраняясь. — Ладно. Будь по-вашему. Завтра выходить в море, и всю дорогу я опять буду торчать в каюте. Не говоря о том, что будет… — Идель мотнула головой. — Просто давайте пройдемся по городу.
«Почему нет, раз уж мы все равно задерживаемся?»
Эмрис зажегся, но постарался сохранить голову:
— Это не создаст проблем, ваша светлость? — Ну мало ли, как там у этих благородных устроены дела с репутацией.
— Нет, если вы не будете звать меня эрцгерцогиней Греймхау или «вашей светлостью». Обычного «миледи» достаточно.
Железный кивнул и жестом предложил Идель задать направление.
Талассий встретил их своеобразным увядающим радушием. Дело клонилось к вечеру. Дневная жара успела спасть, оставив после себя душноватый запах осевших в воздухе специй и масел. Деловая суета постепенно стихала. Часть торговцев уже собирала товары, закрывала лавки. Ювелиры прятали украшения, торговцы тканями сматывали рулоны, скрадывая безудержную пестроту дня. И ей на смену приходили другие краски — закатное солнце заливало Талассий нежным, бархатистым пламенем. Совсем не таким, какое не так уж давно охватывало Патьедо.
День угас, а сумерки еще не сгустились. И, взглянув на спутницу, Эмрис понял, что это время суток — едва ли не ее любимое.
На лице Идель пролегло умиротворение, какое настигает людей, когда у них все хорошо. Хотя бы на короткий момент.
Эмрис вдруг подумал, что, наверное, он спит. Шел второй месяц его баронства, и. хотя в Редвуде он так и не побывал с того дня, как император присвоил ему титул, это не меняло действительности. Его называли лордом, милордом, и собственно, бароном, и не абы кто, а леди Греймхау, сестра государя. Это казалось настолько странным — молчаливо гулять по Талассию с прекрасной женщиной, о которой прежде нет-нет ловил только слухи и которая по каким-то причинам, будучи деорсийкой, неплохо знала чужой город! Не доверяя происходящему до конца, Железный украдкой ущипнул себя за бедро с противоположной стороны от той, где шла Идель.
 
Леди держалась молча. Эмрис подумал, что у нее крайне специфичные отношения с разговорами: она редко говорит что бы то ни было, чтобы просто сказать. Время от времени женщина меняла направление движения и в итоге привела Эмриса к широкой мощенной дороге вдоль берега. Набережная выглядела добротно: камни мостовой были несбитыми, вдоль дороги раскинулись узорчатые скамьи для притомленных. Здесь торговцы все еще сновали, предлагая то выпечку, то орехи и сласти, то воду или вино.
В двух местах когда-то очевидно располагались небольшие форумы. Сегодня их переделали в полукруглые уступчатые площадки с видом на море. По широким ступеням, представлявшим из себя цельные каменные лавочки, кое-где сидели мужчины и женщины разного возраста. Идель приблизилась к той части полукружья, где совсем никого не было, и присела.
Эмрис посмотрел на это сверху-вниз:
— Вечереет, миледи. Не стоило бы вам сидеть на камнях.
Идель подняла на мужчину нечитаемый взгляд.
— Вот поэтому я люблю путешествовать с мужем. Когда рядом Нолан, я могу сесть к нему на колени.
Брови Эмриса невольно сложились домиком: как на это реагировать? Первой мыслью было широким жестом предложить ей свои колени, но вряд ли идея будет оценена по достоинству. Потому Железный повертел головой, выискивая неизвестно что, затем понял, что бессмысленно тянуть время, и сел рядом.
Прежде, пока они держались шагом, Эмрис мог сходить за телохранителя. В такой ситуации безмолвие выглядело вполне уместно. Однако сейчас повисшее меж ними молчание из понимающего превращалось в тягостное, а шум моря из успокающего в тревожный.
— О чем вы думаете? — Вопрос был нейтральным, но он точно поможет Железному вывести леди на разговор. Говорят, что молчаливая баба — золото. Но на деле хуже нет, чем когда молчит женщина, которая умеет поговорить. Это всегда сулит неприятности.
— Чтобы побыть человеком, мне нужно переплыть море. — Идель отозвалась незамедлительно. Она не таилась и только пялилась на морскую рябь. — Это удручает, барон. Со временем вы, к сожаленью, тоже начнете об этом думать.
— Я всего лишь барон. — Железный улыбнулся в надежде развеять ее мрачность. За последние дни, не знай он, что леди беременна, счел бы, что всему виной ее женская природа. Ужасно переменчивое настроение!
— Вряд ли ответственность будет давить на меня как на вас.
Идель усмехнулась, и Эмрис решил, что ее настроение, скорее, задумчивое, чем мрачное. Леди взглянула на него с выражением, какое бывает, когда узнаешь в ком-то себя.
— Вы всего лишь барон, да. Но вы будете бароном всегда и везде. Даже в собственной постели.
К чему она заговорила об этом? — Железный напрягся. Пытается напомнить себе, что она — эрцгерцогиня Греймхау, и ей не по статусу заводить интрижки с бароном? Потому что она… что? Может, она восприняла его стремление остаться с ней сегодня в качестве охранника как намек, что он рассчитывает на близость? И именно поэтому и говорит, что их текущее местоположение благоволит? И… что если она все же предложит ему? Как он должен отреагировать?
Она спала с Рейбертом или нет? Создатель, ответ на этот вопрос столько бы упростил!
— Кгхм. — Он прочистил горло, наблюдая за Идель без лишних движений. — Хотите сказать, у вас с супругом какие-то разногласия из-за вашего титула? — Он начал настолько издалека, насколько додумался. Это даст время ему, и чтобы тщательно выбирать слова — ведь она потом может воспользоваться всем, что он скажет, — и чтобы вообще сориентироваться в происходящем.
— Нет. — Идель помотала головой, и Эмрис засомневался: а был ли в ее словах скрытый смысл? — Просто со временем вы почувствуете, что даже дома по сути на службе. Я бы даже сказала, на должности. Мне кажется, Аерон немного путает эти вещи. Ведь можно иметь титул и быть бесполезным. Формально этого никто не запрещает. Быть бесполезным, я имею в виду. Это довольно скверно, но все же не противозаконно.